Гвардии «пенсионеры»

Календарная дата: завтра День танкиста

Военные утверждают: без танка пехоте «царицей полей» не бывать. Танк — главная боевая единица сухопутных войск, без его огневой поддержки «захлебнется» любая, пусть даже спланированная гениальным полководцем, атака. Правда, жизнь этой бронированной и мощной машины, даже в самое мирное время, коротка: 14 тысяч километров автопробега, пять-семь лет учебных боев, и все — здравствуй, пенсия! Даже если танк сохранил внешний лоск и молодо выглядит, его ждет «больничная койка» на одном из российских оборонных заводов, где инженеры-механики решат: или «пенсионер» капитально «лечится», чтобы продлить свое существование, или превращается в обслуживающий боевую технику «персонал».

Фото Сергея ПЕРМИНА

В танковом полку Гвардейской Ленинградско-Павловской дивизии, дислоцирующейся в Шилове, прибавление: 6 сентября на полигон прибыл отряд «партизан» — солдат запаса, призванных военкоматом на месячные сборы. 38 бывших танкистов из разных районов Новосибирской области третий день живут в брезентовых палатках, едят кашу из солдатских котелков и носят камуфляж. Как они сами сказали, — с чувством острой ностальгии по молодым годам, когда еще сухопарыми юнцами служили в танковых войсках. А сейчас, вздыхают, «пенсия» подкралась: на сборах-то больно не повоюешь, канистру с машинным маслом в руки, и вперед — на обслуживание боевого Т-72. Смазать, почистить, проверить — больше ничего уже не доверяют…

Майор Игорь Владимиров: «Танк должен быть в прекрасной форме». Фото Сергея ПЕРМИНА

— Мужики ворчат: мол, мы же танкисты бывшие, дайте хоть разок в учениях поучаствовать, — смеется начальник бронетанковой службы Игорь Владимиров, пока мы шиловскими тропами идем к здоровенным ангарам, где стоят в полной боевой готовности мощные Т-72, число которых хранится в строжайшей военной тайне. — А мы им отвечаем: не положено, братцы. Нынешняя ваша боевая задача — за танками ухаживать, чтобы по первому приказу Родины можно было без промедления отправляться в поход.

Два «партизана» распахивают железные двери бокса. Волна острого машинного запаха, и вот они во всей красе — сорокатонные бронированные «жуки», готовые в любую секунду сорваться с «низкого старта», чтобы из 120-миллиметрового орудия бить врага на поражение.

— Это боевые танки, законсервированные до особого сигнала, — рассказывает майор. — Они не участвуют в учебных боях, как девять наших остальных танков, которые отправились сейчас в Юргу на учения. У них особая задача — быть в прекрасной боевой форме и ждать своего часа.

Бывшие танкисты на привале. Фото Сергея ПЕРМИНА

В таком обездвиженном, законсервированном состоянии боевые танки должны простоять, по военным нормативам, не больше пятнадцати лет. А потом наступает «пенсия»: оборонный завод в Чите, куда пятнадцатилетние Т-72 отправятся на осмотр, капитальный ремонт и модернизацию. Если танк хорошо сохранился и вполне пригоден после ремонтных работ для учебного пособия, подправленные «траки» (так свою огневую поддержку называет пехота) разъезжаются по российским танковым частям.

Сейчас в ангаре танки сравнительно молодые: на консервации они находятся с 2000 года. Ухаживают за ними тщательно — раз в неделю смазывают все части «тела» машинным маслом, раз в месяц делают полный досмотр боекомплекта, раз в квартал выгоняют на полигон, чтобы проверить «самочувствие».

Под одним из «траков» растеклась остро пахнущая машинным маслом лужа.

«Партизаны» за работой. Фото Сергея ПЕРМИНА

— Вот за этим мы и следим, — вздыхает «партизан» Николай перед нырком в башенный люк «простывшего» танка. — Чтобы масло не протекало, чтобы герметичность не нарушалась. Сейчас буду искать причину протечки…

И с глубоким вздохом танкист на пенсии ушел в черную «глубину».

Учебные танки, которые сейчас «воюют» в Юрге, живут меньше, чем их боевые собратья. Они же и реки форсируют, и по пересеченной местности со скоростью 60 километров в час гоняют, и «врага» на поражение бьют. Поэтому пять-семь лет такой беспросветной работы — и в Читу. А если танк на работе горел, то ему прямая дорога в «обслуживающий персонал». К примеру, если на заводе умельцы снесут танку башню и приварят на ее место огромную цистерну, куда входит 140 тонн воды, то «пенсионер» превратится в военную пожарную машину. К сожалению, такой в шиловском боксе не оказалось, зато был бывший танк, переделанный в тягач БРЭМ-1. Кстати, к «брэму» танкисты относятся с большим уважением — без него ни одни учения не обходятся.

Корреспондент «Вечёрки» уходит на танковое «дно». Фото Сергея ПЕРМИНА

— У нас частенько на полигоне складываются ситуации, когда танк нужно из засады вытягивать, — рассказывает майор Владимиров. — К примеру, идут ночные учения, экипаж ведет танк по нужному маршруту, темнота, а тут ручей протекает, съехал танк с маршрута, в кювет зарылся — только башня торчит. Механик бежит: братцы, нас нужно вытаскивать. Вот тут-то «брэм» берется за работу. Видите, какая у него мощная лебедка — Т-72 запросто из любой трясины вытащит.

— Это что, ручей, кювет, — с пренебрежением «бывшего» цедит самый старый «партизан» Николай, 48-ми лет от роду. — Вот у меня случай был, когда я в Белоруссии служил: реку мы на Т-52 форсировали, ушли на дно аж на три метра. А у нас двигатель возьми и заглохни. Через верхний люк не вылезешь — давление прет, а через нижний не можем, акваланги забыли. И воздух в танке спертый, дышать нечем. Перетрухали, конечно. Вот такой тягач нас вытащил — спас, можно сказать.

Николай, несмотря на свой совсем не армейский возраст, сохранил вполне приличную для танкиста форму: сухощав, подтянут. И рост — аккурат под танк: метр семьдесят. В семидесятых годах в танковых войсках существовал своеобразный ценз — танкист должен обладать миниатюрными габаритами, чтобы свободно поместиться в тесном танковом нутре. Остальные же «пенсионеры» танковых войск, отдыхающие в вальяжных позах на траве, форму-то в суете гражданской жизни подрастеряли. Жизнерадостный крепыш Роман из Искитимского района, радостно похлопывая себя по пивному брюшку, весело сообщил: «А я, наверное, и в люк-то теперь не пролезу. Раньше, бывало, ласточкой сигал. Особенно во время химической атаки. Нырнешь, все коленки обдерешь. И люк торопливо задраиваешь — главное, вовремя пальцы из-под него убрать. А то все пальцы снаружи оставишь». Мужики загоготали: верно-верно, танк — он бездумной спешки не любит. Нужно действовать во время боя сноровисто, но с умом.

— А я когда письма домой писал, то всегда подписывался: войсковая элита танкист Владимир, — рассказывает на волне армейских воспоминаний степенный мужичок в роговых очках. — Мы, танкисты, всегда считали, что наша служба — особая. Ведь с легендарной техникой «на ты» были. Служба, конечно, не из легких была: летом в танке, как на адской сковороде, поджариваешься — солнце броню накаляет, прикоснуться невозможно. Зимой — как цуцик сидишь, дрожишь, броня от мороза трещит. Правда, во время стрельб разогреешься, даже под тулупом вспотеешь. Ну, стоит только остановиться — все, конец…

Бывшие танкисты балагурили с удовольствием, мужчинам дай только волю — рассказами об армии замучают… Правда, проскальзывала время от времени грустинка: эх, вернуться бы в то время, мы бы этим молодым служакам нос-то утерли. Так, наверное, и танки, когда на «пенсию» отправляются, вздыхают, с завистью посматривая на гладких от смазки новичков: у этих и кондиционеры есть, и электроникой они напичканы под самую завязку, а мы уже так — «вторсырье»…