Табор ушел. Цыгане остались

В санатории «Сосновка» состоялся организованный Европейским центром по правам цыган семинар «Язык вражды и права цыган».

Нескрываемая заостренность темы обсуждения была вызвана, по словам организаторов акции, стремлением встретиться с представителями прессы со всего Западно-Сибирского региона и активистами цыганских общественных организаций и поговорить откровенно в первую очередь о том, почему в некоторых средствах массовой информации в последние годы само слово «цыгане» стало чуть ли не синонимом принадлежности к преступному миру и, в первую очередь, к распространению наркотиков.

Естественно, Новосибирск был выбран для этой встречи не случайно. У всех на слуху события в Искитиме, где были сожжены дома цыган, в которых, как говорят местные жители, торговали наркотиками. И как заметил председатель комиссии по правам человека из Томска Борис Крейндель, именно наш город во многом задает тон решению вышеупомянутой проблемы: хочешь не хочешь — географическое и статусное положение обязывает. К тому же, сказал консультант Института открытого общества и ЕЦПЦ Леонид Райхман, проблема прав цыган в России стоит острее, чем в Европе.

Отметим сразу, что и сам семинар, и круглый стол в его рамках получились весьма насыщенными по содержанию, и разговор вышел далеко за рамки обозначенной темы. Организаторы мероприятия в заключение откровенно сказали, что они опасались, как бы дискуссия не вылилась в горячее препирательство сторон. К счастью, они ошиблись. И цыганские активисты, и журналисты были довольно корректны и вместе пытались разобраться в причинах сложившейся ситуации. Цель этих заметок — лишь обозначить канву дискуссии, круг проблем, о которых шел разговор в «Сосновке». А уж время и практика расставят все по своим местам.

К вопросу о времени

В последний раз автор этих заметок видел некое подобие цыганского табора лет пятнадцать назад рядом с остановочной платформой Ипподром, там, где сейчас платная автостоянка. Табором это палаточное поселение назвать было трудно, но факт: цыгане и по сей день склонны к перемене мест именно группами. К тому же эти группы довольно замкнуты, как замкнут сам по себе, несмотря на кажущуюся открытость, весь этнос. Но неумолимое время, а в последние десятилетия просто жестокое не только по отношению к цыганам, берет свое: чтобы выжить, нужно приспосабливаться. Вот они и приспосабливаются, кто как может. Одним в силу природных данных и обстоятельств повезло больше. У всех на виду и слуху известные всему миру творческие коллективы цыганской национальной культуры и имена Николая Сличенко, Валентины Пономаревой. Какая-то часть цыган нашла себя в легальной торговле. У меня лично есть знакомый цыган, которому еще лет сорок назад удалось получить высшее образование, и сейчас он преуспевает в бизнесе. Но, осмелюсь предположить, это все-таки незначительная часть народа. И как в личной беседе сказал мне представитель омской цыганской общины, если в их области официально числится около полутора тысяч цыган, то в действительности раза в четыре больше. А один из активистов новосибирской общины с грустью рассказывал мне, как его родственники, перезимовав в нормальных условиях, весной запрягают коня, отправляются в путь, а потом разбивают палатку где-нибудь около большого поселка, и немолодая уже цыганка идет промышлять ворожбой.

И любопытнейшая вещь: одна хорошо знакомая коллега совсем недавно рассказывала мне на полном «серьезе», что предсказания цыганки в ее личной жизни полностью сбылись. Это, как говорится, другая тема, но спрос, а не что-нибудь иное, рождает предложение. А если говорить еще серьезнее, то в быстроменяющейся российской действительности безусловно одаренный народ лихорадочно ищет свое место. В рыночной экономике, когда торговля крышками для консервирования вне стен магазина перестала быть преступлением, его найти сравнительно нетрудно. Но, во-первых, гены и традиции просто так не выкинешь, и, во-вторых, несмотря на кажущуюся организованность (очень, впрочем, своеобразную), как раз к новой жизни цыгане оказались, пожалуй, подготовлены меньше других национальных меньшинств, которые либо сумели свою родовую клановость быстро приспособить к новым условиям, либо попросту ассимилировались. Второго цыгане не хотят, а современные формы общественной организации у них только появляются. Так, к примеру, Новосибирский национальный культурный центр цыган создан всего двенадцать лет назад. А Европейский центр по правам цыган лишь в этом году выпустил сборник докладов «В поисках счастливых цыган». Внимательно посмотрел эту книгу: работа безусловно значительная, но даже заголовки докладов вопиют о расовой несправедливости по отношению к этому народу. Вполне возможно, что права цыган нуждаются в защите сильнее, чем какого-либо другого народа, но — субъективно — это явный перебор. И если говорить здраво, то явный негативизм в отношении цыган возник у нас не так уж давно. А если точнее — в последние 10–15 лет, с ростом распространения наркотиков и втягиванием в этот криминальный промысел многих представителей «лиц цыганской национальности». Веками соседствовали россияне с этим своеобычным племенем, не очень-то склонным к тяжелому монотонному труду. (Может быть, есть иные народы?) И не просто соседствовали: цыганская культура давно стала частью общероссийской, а со времен Пушкина Земфиры, Машеньки, наконец, Будулаи и другие герои многочисленных кинофильмов были просто любимы всем российским народом. Скажем так: художественная ценность цыганской культуры и потребность россиян в вольнолюбивом духе своих непоседливых соотечественников превалировали над некоторыми негативными сторонами их существования.

А потом наступил просто облом: уже не первый раз в истории. На самых крутых витках спирали человек всегда ищет крайнего: кто виноват в том, что он плохо живет? Не хочется вспоминать гитлеризм, но ведь это было: одна из самых просвещенных наций физически уничтожила в концлагерях большую часть европейского бродячего племени. Сам видел в Освенциме цыганские бараки.

А в новой России тут еще и наркота как неизбежный спутник либерализма. Известно, что в тоталитарных режимах проблемы наркомании вообще нет потому, что решать проблемы с помощью топора довольно эффективно. И печально известный российский усатый вождь во время оно быстренько решил бы проблему цыган в целом, как он это сделал в годы войны с чеченцами и крымскими татарами. Не Освенцим, конечно, но валить бы цыганам лес где-нибудь в Туруханском крае.

Однако просто так обвинять средства массовой информации в предвзятом отношении к цыганам, на мой взгляд, неверно: пресса всего лишь отражает жизнь. И хотя на семинаре были озвучены цифры, утверждающие, что уголовных дел по фактам торговли наркотиками именно представителей цыган не так уж и много, чуть за 10 процентов, но есть и другие данные. В недавней публикации «Известий» об искитимских событиях начальник 1-го отделения межрайонного отдела Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Роман Матюшенко заявил: «Сегодня на нашей территории они (цыгане — А. Н.) играют основную роль в распространении наркотиков. Да, мы ловим не только цыган. Но когда начинаешь раскручивать цепочку, все равно упираешься в табор». (Следствие по искитимским поджогам близится к завершению, месяца через два мы узнаем о нем подробнее).

На семинаре один мой коллега горячо выразился примерно так: «При всем уважении к цыганскому народу я тоже ненавижу тех его представителей, которые распространяют наркотики!» Беда только в том, что подобная нетерпимость нередко проецируется общественным сознанием на цыган в целом.

А если взглянуть на вещи все же здраво?

Статистикой насчет цыган-наркоторговцев компетентные органы делятся неохотно. Ясно, что на краю города в частном секторе торговца наркотиками и вычислять не надо: туда, можно сказать, не зарастает народная тропа. Но, например, даже мне, человеку, далекому от наркопроблематики, достоверно известны несколько адресов, где торгуют зельем. Цыганами тут и не пахнет. Как нет их и в студенческих общежитиях, трудовых коллективах, ночных заведениях, частных саунах и подпольных публичных домах. Можно догадываться, что русских или таджиков, распространяющих наркотики, не меньше. Думаю, почти каждый новосибирец может указать пальцем дом или подъезд, где всегда подозрительно крутятся сомнительные личности и всегда стоит по нескольку незнакомых жильцам машин. Вот-вот, скажет иной, милиция знает, но бездействует! Думаю, что с появлением специальной структуры, Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, почти все адреса и точки распространения наркотиков милиции известны. Не дремлют, кстати, и сами граждане: наркоопасность давно отодвинула в сторону традиционную российскую стыдливость прослыть стукачом и доносчиком. Но опять же есть такое цивилизованное понятие, как процессуальное право: хватать просто по письму или сигналу нельзя, не в то время живем.

Один из моих новых знакомых, когда ехали в машине из «Сосновки», горько сказал примерно так: «В наркобизнесе цыгане — тараканы. Во-первых, они проще всего обнаруживаются и у всех на виду. А во-вторых, главное: в чьих руках трафик? Кто везет героин тоннами? Цыгане? Смешно!»

Разные судьбы

Цыгане — они разные. Как, впрочем, и русские. Но одно дело — так называемая «титульная нация», и тут тем же «новым русским» стесняться за своих нищих соотечественников не приходится: у всех, видите ли, равные возможности, и перед законом все равны. Другое — национальное меньшинство, цыгане, претерпевающие не только ломку экономического, политического и социального переходного периода, но и коренное переустройство всего исторически сложившегося уклада жизни. Четверть века назад мы все умилялись фильмом Эмиля Лотяну «Табор уходит в небо». Ушел. Почти растворился в небытие как форма и образ цыганской жизни. Хотя родовые связи остались. И даже если не преувеличивать, смягчать понятия, то цыганское словечко «гаджо» — «другой» — в их цыганском племени кое-что значит. Хотя есть и элементы ассимиляции, межнациональные браки и т. д. В последние десятилетия наиболее подготовленная и, по-видимому, гибкая часть цыган уже немалого добилась в нынешней действительности. О деятелях культуры мы уже говорили, но и кроме них не на самых плохих иномарках ездят представители вполне легального бизнеса, они живут не в самых худших домах, их дети учатся в хороших учебных заведениях и т. д.

Тут видится две проблемы. Уже есть и хотела бы жить вполне по законам новой России весьма значительная часть цыган. Но грехи сородичей весьма существенно мешают. И другая: цыгане по-прежнему остаются очень закрытым для общественного сознания в силу недостатка информации народом. Современные образованные цыгане заявляют, что готовы многое делать для того, чтобы полуграмотная часть их сородичей наконец выбиралась тоже на свет и начинала в конце концов жить нормальной человеческой жизнью, законопослушной. Процесс-то идет. Но столько предубеждений и вековой коросты со стороны общества и самих цыган! А тут еще и наркотики…

На семинаре в «Сосновке» анализировалась большая подборка публикаций по наркопроблематике. Говорилось, что очень часто и без всяких аргументов наркобизнес приписывается цыганам. Порой прямо так и подчеркивается: известно, мол, чьих это рук дело. Со своей стороны журналисты, участники семинара, советовали представителям общин: если вы правы, не бойтесь и не стесняйтесь подавать в суд за оскорбление достоинства и за прямую клевету! Но тут же были приведены примеры, когда после суда цыганские семьи вынуждены были уезжать и скрываться. Другие журналисты клеймили позором и требовали чуть ли не расправы над своими недобросовестными коллегами. Тоже не выход. Совместными усилиями общество наломало дров уже немало. Решать ситуацию цивилизованными способами и руководствуясь только законом предстоит теперь многие лета. А решать надо. Никуда мы от этого не уйдем и никуда, как в известном анекдоте, Иванов, по словам надзирателя, не денется, потому что он, по сути, в одной «камере» с этим самым цыганом. Но, думается, закон, прописанный на бумаге, одно, а вот закон в сердце — нечто большее. Мне лично, во всяком случае, по душе киношный дуэт Будулая — Клавдии в исполнении великолепных Клары Лучко и Михая Волонтира. Сказка, конечно, ложь, да в ней намек. Не столько фантазией писателя Калинина рожден этот всенародно любимый сюжет, сколько самой нашей российской действительностью, а если «горячее» — потребностью русского человека в любви, способностью и склонностью к прощению. Это, на мой взгляд, дороже и весомее всяких научных юридических трактатов и законов: перемелется, мука будет. Вот только бы мук поменьше!