Поездка в Саппоро, которую не забыть

«Сибирская принцесса» летела в Японию через снегопад, нелетную погоду и мощный языковой барьер

В Саппоро — городе четырех фестивалей, как его еще называют, недавно прошел один из них — снежных скульптур, в котором показала свое мастерство новосибирская команда. Это не первая поездка сибиряков в Японию, но первая, в которой они испытали столько приключений.

Какой старт, такая и дистанция

Вокруг нашей команды всегда было много детворы

— Все началось с дороги, — рассказывает наш известный скульптор Александр Бортник. — Мы выбрали маршрут через Ташкент на Токио, а потом в Саппоро. В Ташкенте часов 15 ждали группу японцев из Стамбула: их было человек сто. Ночь промаялись, но все же утром нас отправили. Было, конечно, утомительно, но если бы мы знали, что нас ожидало впереди!

Самолет, на котором новосибирцы должны были из Токио лететь в Саппоро, четверых россиян ждать не стал: четверо из России — это не сто из Японии. Но, к счастью, самолеты в Стране восходящего солнца летают чаще, чем у нас отправляются пригородные автобусы — в минуту по пять-шесть поднимаются в небо. И уже через полчаса команда отправилась в пункт назначения и… вернулась обратно в Токио.

— Над Саппоро покружили-покружили, и нас не приняли: снегопад, — продолжает Бортник. — Вернулись. Переночевали. На следующий день погрузились в самолет, чуть подождали, потом появились японские стюардессы, извинились, поклонились и предложили покинуть борт самолета: снегопад не прекращался. Снега и правда было много — трехметровые сугробы на тротуарах. Их даже вывозить не успевают, просто сметают с проезжей части, и все. В этом смысле наши власти работают слаженнее и оперативнее японских. Словом, загружались и выгружались мы раза три. В итоге пришлось снова ночевать.

В основе «сибирской принцессы» — древние изваяния

Нам дали спальные мешки и по 10 000 йен компенсации — это на наши деньги — сто долларов, — сейчас Александр улыбается, но тогда им было не до смеха. — До вечера перекантовались, а потом нам говорят: все, вашего рейса не будет вообще. Что хотите, то и делайте — сдавайте билеты, перерегистрируйтесь на другой рейс, но вечером аэропорт закрывается, и вас здесь быть не должно. Позвонили в Саппоро в оргкомитет фестиваля, вызвонили нашу представительницу в местной мэрии. Правда, толку от этого было не много: авиакомпания частная, и тут власть на нее давить не может. А поездом ехать — часов шестнадцать или даже больше, и еще нет уверенности, что путь железнодорожный не перекрыт снежными заносами. Надо отдать должное: какая-то местная Армия спасения появилась, они нам одеяла принесли, бутерброды, полицейские наши фамилии переписали на всякий случай…

В составе команды был глава администрации Центрального района Геннадий Захаров. Именно эта администрация вместе с творческой мастерской «Артель» инициировали в свое время симпозиум снежных скульптур в Новосибирске, и теперь Захаров решил посмотреть, как это делается в Японии. Эта страна, видимо, родина снежных фестивалей: там они начались еще после войны.

И вот глава райадминистрации, как и подобает капитану команды, взял ответственность на себя. Пошли по проверенному пути: зашли в какой-то кабинет и сказали — все, мы никуда отсюда не уйдем, пока брони не будет! В Японии так не принято, а в России — популярный среди разного рода просителей способ. Поэтому, наверное, и подействовал: они от растерянности написали какую-то записочку и отправили в кассу. Боясь сглазить удачу, к кассе отправились не по эскалатору, а пешком, по дороге не произнесли ни слова… В общем, вылетели.

«Мистер, автограф, плиз!»

Александр Бортник

— Прилетели, а фестиваль уже в полном разгаре, — вспоминает Бортник. Участники уже заехали, уже начали работать, а в это время в Токио загружались-выгружались… С аэропорта сразу ринулись на площадку. Нам выделили правильный куб — три метра на три метра. В Новосибирске, для сравнения, габариты — три на два с половиной. Мы прорисовали свою композицию — «Сибирская принцесса», стали обрубать лишнее. А Геннадий Павлович стал все это отгребать. Забегая вперед, отмечу, что после того, как глава Центрального района в первый день был у нас за дворника, он «переквалифицировался» в подсобные рабочие: взял в руки терку и заправски справлялся с заданиями.

Участники прибыли на фестиваль из пятнадцати стран, в основном — из Юго-Восточной Азии, хотя были и европейцы. Но новосибирская команда оказалась в центре внимания. И дело не в потрясающем проекте — в первый день он даже еще не угадывался в снежном кубе, — а в том, что организаторы побаивались возможных претензий с их стороны. Прецедент был: на один из фестивалей как-то опоздала зарубежная команда и стала тут же требовать продления конкурса. Наши не требовали. Наши работали.

У их площадки всегда были зрители. Вероятно, потому, что другие команды уже заканчивали свои скульптуры, а тут кипела работа. Надо сказать, что на этот фестиваль специально съезжаются зрители не только со всей Японии, но и из-за рубежа. Говорят, на этом фестивале побывало около семи миллионов человек. Взрослые фотографировали, дети просили автографы, организаторы извинялись.

— Японцы — народ вежливый: чуть что — сразу кланяются, извиняются, — об этом Бортник вспоминает, похоже, с удовольствием. — Организаторы как-то подошли: мол, извините, что у нас так морозно. А потом посмотрели на нас — по лицам пот струится, пар валит — и тихо отошли.

Перед каждой скульптурой обязательно стояла табличка, разъясняющая философию работы. Наша команда решила отойти от буквального изображения принцессы, а взяла за основу древних каменных курганных баб, оставленных нам предками. Чем ближе был финал работы, тем больше зрителей толпилось у новосибирской площадки. Подходили и конкуренты, которые уже управились со своими делами. В итоге, кстати, некоторые из них в опросе участников признали новосибирскую работу лучшей. Но больше всего у площадки было детей. Они приходили группами из детских садов и классами из школы. Однажды с Захаровым в связи с этим приключился забавный случай: он уже освоил азы скульптора, помогая товарищам, и чем-то там занимался, когда почувствовал, что зацепился за что-то ногой. Дернул раз — не помогает, второй раз — не помогает. Повернул голову и даже с первого взгляда не заметил дергающего его за штанину маленького-маленького мальчишку. А тот, увидев, что привлек-таки к себе внимание человека-великана, протянул ему блокнот и фломастер: «Мистер, плиз!» — автограф захотел.

Уроки Новосибирска и уроки Саппоро

Своеобразное шефство над новосибирской командой взяли японские скульпторы, приезжавшие на фестиваль в наш город. Это в память о радушии сибиряков. Тогда у нас тоже стояли морозы, и вот однажды к их команде подошла какая-то пожилая женщина и протянула вязаные варежки — по паре на человека. В ответ они специально взяли отпуск за свой счет и помогали, как могли: подносили инструмент, приносили горячий кофе, а однажды для всей команды приготовили ужин из национальной японской кухни.

— Но это уже было после того, как мы отработали, — уточняет Александр Бортник.

— Уже стало известно, кто первый, кто второй и кто третий. Мы оказались шестыми, и я считаю это хорошим результатом при той экстремальности, которая нас сопровождала. Да и коллеги хорошо отзывались о нашей работе. Главное все-таки не это. Мы познакомились с техникой скульпторов из других стран, которые на нашем фестивале не бывали. Ребята из Юго-Восточной Азии, например, работают очень непривычно для нас. Снега-то у них бывает мало, но технология одна — что на песке, что на снегу. Они как будто вяжут-вяжут какие-то узоры — и нормально получается. У немцев иной подход: они больше к абстракционизму тяготеют. Мы практически всем передали наши адреса и приглашения, теперь вот ждем в гости.

А чем Новосибирск встретит гостей — еще вопрос. Геннадия Захарова восхитили, например, огромные — с пятиэтажный дом — снежные сооружения. Ими заканчивался каждый квартал на улице, на которой проходил фестиваль. Рассматривая как-то одно из таких изваяний, он сказал: «Надо попробовать хоть одно сделать».

Александру Бортнику в память о японском фестивале японский знакомый скульптор Ватанава вручил подарок — чурки какого-то японского дерева, прибитые к берегу с океана. У японцев удивительно трепетное отношение к природе, и даже для творчества они не будут калечить растущие деревья. А эти чурки — прекрасный материал для скульптора.

— У меня дома изрядно повеселились надо мной, — смеется Бортник. — Говорят: путные-то люди сувениры привозят, а ты — деревяшки! Ничего: когда сделаю из них что-то путное — это будет лучшее воспоминание о нашей поездке. Да как забыть эти снегопады, Армию спасения, бесчисленные посадки-высадки в самолет и из самолета? Это не забывается…