Дела сердечные от 13.07.2006

Путь в никуда?

Сжимающая грудь боль, нехватка воздуха, потеря ориентации. И вот я пассажир кареты «Скорой помощи». Беглый опрос дежурного врача, сдача одежды, каталка, отделение с пугающим названием «Реанимация». В палате спокойно и буднично: лежащие под белыми простынками мужички все как один под капельницами, некоторые под двумя. Устраиваюсь на отведённое место и сразу попадаю в оборот: ЭКГ, кровь, моча на анализ, капельница… Часа через два спохватываюсь: нужно сообщить жене, что всё в порядке, и попросить «больничный набор»: трико, тапочки, зубную щётку. Прошу медсестру позвонить домой. Та записывает номер телефона, и на следующий день дежурная с первого этажа заносит в палату пакет с запрошенными вещами и набором разрешённых продуктов. На вопрос, что передать жене, отвечаю: «Передайте привет», чем вызываю возмущённую реакцию дежурной: дескать, жёны там внизу плачут, переживают за вас, а вы, болваны бесчувственные, только приветы передаёте. Пришлось передать, что люблю, скучаю, надеюсь на скорое выздоровление и радостную встречу. Позже жена призналась, что шок от столь непривычных слов, добросовестно переданных ей дежурной, оказался не меньшим, чем от слов, прозвучавших по телефону: «Здравствуйте, вам звонят из реанимации».

«Счастливая» койка

На завтрак — жиденькая кащица, которую подают прямо в постель. После завтрака соседи по палате приступают к обсуждению перипетий вчерашнего дня. Выясняется, что я расположился на «счастливой» койке. До меня лежал на ней парень, и вдруг сосед заметил, что мужик подозрительно долго молчит, отвернувшись к стене. Кликнул медсестру, оказалось, что у человека остановилось сердце. Парня спасли, перевели в другую палату, и теперь мужики дружно обсуждали, сколько водки должен выкатить несостоявшийся покойник своему спасителю, вовремя кликнувшему врачей. Рассказ о возвращённом к жизни прерывается шумом и беготнёй в коридоре. Через некоторое время по коридору проходит медсестра, шурша чёрным пластиковым «мертвецким» пакетом. Стало ясно: кому-то не повезло. Через некоторое время прошёл слух, что не повезло как раз тому самому парню: сердце остановилось во второй раз, но никто сразу этого не заметил. Видно, новая койка у него оказалась не такой «счастливой».

Дежурный врач настоятельно рекомендует слабительное. Старожилы объясняют, что для сердечников смерть на «толчке« из-за напряжения мышц — вещь обычная. Однако мой интерес к слабительному тут же исчезает после дружных воспоминаний о ситуациях, когда действие слабительного совпало со временем лежания под капельницей.

Жизнь в реанимационной палате интенсивная: обходы врачей, ЭКГ, анализы, постоянные капельницы. В палате чистота идеальная: чуть ли не каждый час санитарки протирают пыль и делают влажную уборку. Говорят, когда-то в сталинские времена такую чистоту наводили в каждой захолустной больнице.

Неожиданно поднимается переполох: поступило сразу несколько тяжелобольных: нужно срочно освободить койки. Всех, кто более-менее пришёл в себя, распределяют по отделениям. В число «более-менее» попадаю и я, благо подозрения на инфаркт не подтвердились. «Вовремя обратились», — говорит врач. «Ничего, у тебя всё впереди», — «утешают» старожилы-инфарктники.

Мобильник и сигареты — больничный набор современного сердечника

В отделении кардиологии все палаты забиты под завязку, сестричка предлагает на выбор любой коридорный топчан. Выбираю диванчик в конце коридора, на котором впоследствии проблаженствовал первую неделю, вызывая зависть больных из восьмиместных палат. Духота и соседи-храпуны — извечный бич больничных палат, от которого я был избавлен на своём уютном диванчике. Ещё одна беда — портативные телевизоры. Обязательно кто-нибудь из больных этот телевизор с собой в палату притащит. День и ночь говорящий ящик в больничной палате — примета времени, так же как и вопящие во время трансляции футбола только что вытащенные с того света инфарктники.

Беда не меньшая — пресловутые мобильники. Картина первая: тревожная тишина больничной ночи неожиданно прерывается звонкой трелью мобильного телефона, человек вскакивает с койки, лихорадочно ищет среди одежды телефон, одной рукой хватается за сердце, второй — за трубку. «А? Что? Кто это?» — раздаётся на всю палату. Понятно, в палате уже не спят, а кое-кто тянется за нитроглицерином. Некоторые «совестливые» в подобных случаях выбегают в коридор и начинают кричать в трубку уже там, поднимая всех спящих и в коридоре, и в других палатах.

Картина вторая: медсестра ставит внутривенный укол, в кармане её халата настойчиво звенит мобильник, сестричка нервничает, её нервозность передаётся больному, который начинает дёргаться. Дергается и игла, больному больно, медсестра ворчит.

И ещё одна примета современных больниц — табачный дым на лестничных площадках. Практически каждый беседующий со мной врач, а их за всю больничную и постбольничную эпопею было около десятка, первым делом интересовался, имею ли я вредную привычку курить? О курении, как одной из первых причин сердечных заболеваний, глаголет почти вся больничная наглядная агитация, а в то же время рядом больные-сердечники по-чёрному смолят сигареты. Кстати, так называемое пассивное курение, когда некурящий человек невольно вдыхает табачный дым, играет немаловажную роль в развитии сердечных болезней (привет, дорогие коллеги).

Что нам можно, что нельзя

На многочисленных настенных плакатах в изобилии советы, как избежать болезни сердца: не есть жирного, с мяса животных перейти на мясо птицы (шкурку с курицы снимать), соль, сахар — белая смерть, кофе — смерть коричневая или чёрная, в зависимости от сорта. Правда, лечащий врач уточнил, что эти ограничения для заболевших имеют лишь профилактическое значение. У сердечников стенки сосудов уже забиты бляшками, и ограничения в пище эти бляшки не рассасывают, а лишь сдерживают их рост. И вообще, за сердцем нужно следить смолоду. Увидев в списке запрещённых продуктов икру и плавленый сыр, вспомнил, как в молодости, работая в студенческом стройотряде на Сахалине, с удовольствием наворачивал плавленые сырки, густо намазанные свежепосоленной красной икрой. Может, тогда и началось?

То, что сердечные болезни в большинстве своём — своеобразные итоги прожитых лет, подтверждает возраст коллег по несчастью: почти всем за пятьдесят. Правда, встречаются и молодые. Особенно запомнился молодой парень, с которым столкнулся в очереди на УЗИ сердца. Огромного детину привезли на каталке из реанимации. Пока санитарки договариваются с врачом, парень неподвижно лежит под белой простынкой, затравленно вращая глазами. Вдруг он резко поднимается, смотрит в расположенное рядом зеркало, проводит рукой по небритому лицу, произносит: «Ух, бляха-муха, как я зарос», и обессиленный падает на своё ложе.

Другой не менее забавный эпизод подтверждает, что больным-сердечникам ничто человеческое не чуждо. Лечащий врач успокаивает старенького дедка, жалующегося, что ему, наверное, никогда не выздороветь: «Ничего, мы вас подлечим. Да так, что вам наши девушки нравиться начнут». Дед озорно стреляет глазом на симпатичную попку пробегающей девчонки-практикантки и ухмыляется: «Доктор, получается, что я и не болел».

Спасительные «таблетки»

Каждую пятницу выписывают по несколько человек. Лечащий врач проводит небольшой инструктаж: «Эти таблетки пить утром, эти вечером, а эту выпивать за час до нагрузки». Небольшого роста сухонький мужичок спрашивает: «Доктор! А с женой спать — это нагрузка?» Врач раздумчиво смотрит в сторону ожидающей мужичка пышнотелой супруги и отвечает: «Да, нагрузка». Потом смотрит ещё раз и добавляет: «И нагрузка серьёзная!»

Кстати, с таблетками перед нагрузкой иногда выходит казус. Вопреки расхожему мнению, что сердцем болеют только гипертоники, гипотоников среди них немало. И вот накануне длительной прогулки такой гипотоник выпивает рекомендуемую таблетку и через час чувствует себя полной развалиной. Оказывается, таблетки эти расширяют сосуды, и давление, естественно, падает, а давление семьдесят на сорок дискомфортно даже для гипотоников.

Другой стереотип — болезням сердца подвержены тучные люди. Несомненно, переедание ни к чему хорошему не приводит, но, как ни странно, в нашем отделении лежали в основном поджарые мужики и в меру упитанные женщины. Были и толстячки, но не так много. Один из таких толстячков-бодрячков, с которым я столкнулся в больничном коридоре, оказался мне знакомым. Правда, в отделении не лежал, а пришёл навестить свою маму. В разговоре выяснилось, что когда-то он регулярно попадал со стенокардией в наше отделение, но вот уже несколько лет как прекратил это безобразие. И всё благодаря собственным «таблеткам» — настойкам по народным рецептам. Рецепты эти тут же были мне продиктованы.

Поскольку наш разговор состоялся в коридоре, слух о чудодейственных «таблетках» прошёл по всему отделению, потянулись больные с просьбой переписать рецепт. Пришлось пару раз знакомому звонить, уточнять некоторые детали, после чего рецепт стал достоянием всего кардиологического отделения. Думается, небезразличен он будет и нашим читателям. Но о нём — в следующий четверг.