Косуля — это олень, а не козёл

В нашей области обитают представители особого сибирского подвида этих животных

На гербе одного из поволжских городов крупным планом изображен самец косули во всей его красе, т.е. с изящными слегка ветвистыми рогами. А в прилагаемом геральдическом описании ошибочно сказано, что там изображен «дикий козел». В сообщениях СМИ об аварии автомобиля известного человека на дороге между Купино и Карасуком виновником столкновения опять же неправильно назван некий мифический «дикий козел». Да и функционеры охотничьих обществ то и дело называют дикой «козой» этого типичного представителя семейства оленей. Так и хочется воскликнуть: «Да сами вы…».

Вот такая косуля-красотуля!

Понимаю теперь, почему эта публика так основательно «прилепила» к грациозному животному несуразное название с неким негативным смыслом. Ведь убить «козла» или козу — это звучит, по их представлениям, не так уж и предосудительно. Однако сходство косули с козами, баранами и другими так называемыми полорогими лишь в наличии рогов и раздвоенности копыт. Охотники должны знать, что в отличие от коз, у которых рога без отростков, полые, голые и растут без сбрасывания всю жизнь, у косуль рога (с отростками и покрытые кожей до завершения сезонного отрастания) состоят из кости и имеются только у самцов, и те их сбрасывают среди зимы до следующего лета. Посему рекомендуется прекращать даже разрешенный отстрел оленей (в том числе косуль и лосей) после декабря, когда рогов нет не только у самок, которые в это время к тому же почти на сто процентов беременные, но и у сбрасывающих их до весны самцов. Вам же, господа, не мясо требуется, а «трофеи» в виде больших рогов, так что повремените со стрельбой!

Вообще, мифов в отношении косули более чем достаточно. Новосибирцам меж тем, действительно, повезло. В нашей области обитают представители особого — сибирского — подвида косуль с максимальными для всего вида размерами туловища и рогов. Животные этого подвида очень жизнестойки, они широко расселились вплоть до редколесий Якутии и гористых районов Южной Сибири. Определенная степень освоения угодий людьми им даже выгодна. Там деревья срублены, а ветки с листьями, торчащие из-под снега, служат хорошим кормом. Там клочки сена при транспортировке скирд волоком валяются у обочины среди заснеженных просторов — тоже очень кстати… Или рыбаками в кустах оставлен мешок соли, такой дефицитной и такой лакомой для копытных… К одному только они не могут адаптироваться (приспособиться) — к людской алчности и жестокости стрелков по живым мишеням — любителей «халявного» мясца.

Порой слышу от таких «деятелей», что косуль, мол, достаточно много. Местами их-де больше, чем зайцев. Но даже лукавые лоббисты охоты признают, что косуль на самом деле очень мало, их в десять раз меньше, чем членов охотничьих обществ. На всех желающих явно не хватает… Вот почему мы их и не видим, проезжая по дорогам и проселкам сотни километров за день. Это вам не Европа, где дичь повсюду на полях видна толпами! Косули наши настолько «настеганы» моторизованными вооруженными преследователями, что лишь по ночам рискуют для кормежки покидать непролазные заросли заболоченного ивняка или тростника. Но и ночью их, бедолаг, везде норовят ослепить и расстрелять из джипов, владельцы которых в своих «оправданиях» прямолинейны и безжалостны, как выстрелы их карабинов с оптическими прицелами: «Коза, она и создана для того, чтобы быть убитой. Если не я, так кто-то другой ее «замочит».

При этом они иезуитски ставят знак равенства между отстрелом дичи ради забавы и забоем выбракованного домашнего скота. Тогда как это совершенно разные темы. Косули в отличие от домашних животных выживают в часто враждебной среде не только без участия человека, а, наоборот, в постоянном бегстве от него. Поэтому правы были деревенские дети, между прочим, сами порой участвующие в потрошении домашней живности, которые, увидев из окна школьного автобуса, как известный в округе человек у обочины свежевал тушу, пожаловались районному начальству. И оно, начальство, соответствующим образом справедливо наказало того, кто демонстративно сдирал шкуру с подстреленной им (хоть и по лицензии) косули на виду у школьников.

Мой знакомый как-то признался, что не раз его прямо-таки уговаривали взять лицензию и съездить за «красной дичью». Но каждый раз ему приходилось отказываться от столь заманчивого предложения, поскольку обе дочери говорили: «Если убьешь косулю, этого милого замечательного оленя, домой мясо не привози, ешь сам дичь в чистом поле…» Следует признать, что косули встречаются лишь в пределах угодий, где охотоведы стерегут их от несанкционированного отстрела с той же тщательностью, что и собственный скот. С пугающей регулярностью в СМИ сообщается о перестрелках, ранениях и убийствах в угодьях на этой почве, в том числе в не таких уж дальних окрестностях Новосибирска. В Здвинске как-то злоумышленники подожгли коровник и гараж местного охотоведа, и лишь чудом тогда удалось спасти от огня его жилой дом и домочадцев. В Волгограде уже больше года не высыхают слезы у родственников погибших в жуткой трагедии, когда зловещим образом на охотничьих тропах пересеклись пути группы совсем нерядовых госслужащих и беглого закоренелого бандита с подельниками, у которого имелся автомат и скоростной вездеход…

Одна из московских газет, при любом случае спешащая засвидетельствовать почтение любителям стрельбы по живым мишеням, особенно высокопоставленным, на днях живописала фотовыставку работ супруги непотопляемого деятеля так называемого «кремлевского пула» — господина, известного регулярными выездами на «элитные» охоты по крупному зверю и даже афиширующего свои охотничьи «достижения» в разных частях света. Было сказано, что она приобщила-таки своего кровожадного до сих пор супруга к фотографированию зверей перед тем, как их застрелить из бронированного автомобиля или с вертолета. Есть, думаю, надежда, что на старости лет сей господин, как и многие подобные ему, наконец-то будет фотографировать диких животных не только до или после того как, а вместо того, чтобы лишать их жизни, возомнив из себя почти всевышнего, которому только и дозволено решать, казнить или миловать.