Один среди людей

В погоне за наживой больше теряешь

За все время работы в следственном отделе я ни разу не сталкивалась с тем, чтобы обвиняемые мстили потерпевшим или следователям. Но Елена Николаевна работала гораздо дольше меня, и однажды я с этим вопросом привязалась к ней.

В большом полутемном кабинете при свете настольной лампы она что-то аккуратно выписывала из лежащего перед ней уголовного дела. Когда я вошла, она подняла голову:

— Что у тебя, Вера?

— Елена Николаевна, у вас были случаи, чтобы обвиняемые вам мстили?

— Тебе кто-то угрожает?

— Слава богу, нет. Просто в голову пришло.

— Ты знаешь, Вера, не было. Но один обвиняемый после ознакомления с делом сказал: «Я знаю, кому я первому глотку перережу, когда на свободу выйду».

— Правда, что ли?

— Ну да. И так на меня посмотрел, что я сразу поняла, что глотку перережут именно мне. Как видишь, до сих пор жива и здорова. — Елена Николаевна посмеялась. — Хочешь, расскажу тебе, как дело было?

— Конечно!

…Некий Петров Алексей — весьма образованный и умный человек (экономическое и юридическое высшее образование) — в свои почти сорок лет обладал немалым трудовым стажем и неплохой зарплатой, но вдруг остался без работы. Его должность главного бухгалтера сократили, и Петров оказался на улице. Ничто так не стимулирует воображение, как безденежье. И, подрабатывая по мелочам, Петров придумал план.

Выбрав свободный день, он двинулся в один из крупнейших магазинов города. Легким шагом уверенного в себе человека зашел в кабинет заместителя главного бухгалтера и аккуратно прикрыл за собой дверь:

— Здравствуй, Егоровна.

— Здравствуй, Алексей, что-то давно тебя не видно было.

Петров знал Нину чуть ли не с университетской скамьи, постоянно сталкивался с ней по работе, был в курсе почти всех событий ее жизни и поэтому сделал ставку именно на нее. Она уже несколько лет одна воспитывала сына: муж ушел к другой женщине. На одну зарплату Нина с трудом обеспечивала сына, стараясь, чтобы он ни в чем не уступал своим одноклассникам. Да и сама старалась выглядеть достойно. В общем, Петров учел все.

— Послушай, Нина, я тут в отпуске был, а сейчас оборот нужно делать. Знаешь, я лазейку одну нашел, через которую деньги протянуть можно.

— Что-то ты пугаешь меня, Петров, — отодвинулась от него Егоровна. — Ты ко мне с такими предложениями не подходи, мне еще сына поднимать.

— Да успокойся! Если я говорю, что все в порядке, значит, так оно и есть. Ты вот сидишь тут за свою нищенскую зарплату, света белого не видишь, а народ, посмотри на улицу, в это время деньги зарабатывает, и немалые. Мы и не рискуем ничем, я все возьму под свою ответственность, товар будем продавать через моих людей. Ты только, будь добра, накладные выписывай.

— Да ты с ума сошел! А расписываться кто будет?!

— Ты что, подпись главбуха не знаешь, что ли?

— Нет, Петров, ты меня не уговоришь, я на такую уголовщину не пойду. С кем потом Пашка останется?

— Да ты Пашке своему учебу в институте обеспечишь, дура ты.

Через час Петров вышел из кабинета Егоровны, вполне довольный результатом. Она согласилась, и он, потирая руки, прошел на склад магазина. Там он поискал глазами одного из грузчиков и негромко окликнул:

— Сань, подойди на секунду.

Они отошли поближе к железным воротам, где никто не мог услышать их разговор. Издалека можно было заметить, как грузчик возмущается, а Петров что-то спокойно ему втолковывает. Наконец, грузчик нехотя кивнул:

— Ладно, Петров, я сделаю, но это в последний раз, понятно?

— Ты мне тут пальцы не загибай, Сань, — ухмыльнулся Петров, — будешь бодаться, не только работу потеряешь. Сам знаешь, с какими людьми мы в начале девяностых дела делали. Забыл, как квартирку себе в центре приобрел?

На этом они и разошлись.

А дальше события развивались по сценарию Петрова. На свой страх и риск Нина Егоровна выписала несколько поддельных накладных на организацию Петрова, Красин благополучно отгрузил товар, а Петров арендовал склад и спокойно сбыл все по оптовой цене.

Первые несколько дней Нина все ждала звонка из компетентных органов, вздрагивала от каждого шороха, но никто за ней не пришел, и она отважилась на следующий шаг. В общем объеме финансовых бумаг никто не заметил пропажи небольшой части товара. Но аппетит приходит во время еды. И Красин отгружал все больше и больше товара, при этом и себя не забывая. Петров пребывал на вершине блаженства. Простая схема работала идеально, деньги поступали регулярно, а рассчитываться с подельниками он не спешил.

Но однажды ему позвонил Красин, явно выпивший:

— Слушай, хмырь, либо долю мою отдавай, либо завязываем с этим делом. Учти, мне с бригадиром рассчитываться надо, а то он сдаст нас со всеми потрохами.

Пообещав рассчитаться с ним в ближайшее время, Петров бросил трубку. Деньги он Красину отдал, но только половину, и тот, соответственно, не рассчитался полностью с бригадиром. Подождав еще неделю, бригадир понял, что денег не увидит, а дело заходит слишком далеко, и отправился прямиком в милицию.

На следующий день неприметная служебная машина сотрудников ОБЭПа отъехала от магазина следом за груженой «газелью», а в кабинет к Нине Егоровне постучали опера. Увидев их строгие лица, Нина сразу все поняла, осела на стул и закрыла лицо руками:

— Я так и знала…

В это же время Красин пытался убежать от оперов через запасной выход, но был повален на пол и закован в наручники.

Четко проинструктированные Петровым, Красин и Нина молчали на допросах у Елены Николаевны, как партизаны. Красина неоднократные судимости, как камень, тянули на дно. Поэтому он, зная, что выбора у него все равно нет, и будучи уверен, что явка с повинной прямая дорога в тюрьму, молчал как рыба.

А вот насчет Нины Егоровны все было не так однозначно.

— Ты знаешь, Вера, — сказала мне Елена Николаевна, пересказывая эту историю, — мне пришлось задержать Нину на трое суток, потому что с женщинами только так и нужно работать. Они уверены в своей красоте и неотразимости, а изолятор временного содержания действует на них отрезвляюще.

Следствию необходимы были ее показания и для установления «мозга операции», и для цементирования доказательств в отношении Красина.

— Нина Егоровна, я уже предлагала вам дать признательные показания и предлагаю это сделать еще раз, — обратилась следователь к подозреваемой во время очередной встречи в изоляторе. — Подумайте о сыне, у вас еще есть возможность избежать ареста и получить условную меру наказания. Завтра утром прокурору ляжет на стол уголовное дело, которое вы сейчас видите перед собой, и будет решен вопрос о вашем аресте.

Нина Егоровна некоторое время обдумывала слова следователя, представила себе сына, оставшегося без родителей, и согласилась:

— Я все расскажу.

…Петров был задержан у дверей своей квартиры с двумя небольшими сумками в руках. На его лице читалось неподдельное изумление, когда оперативник развернул красные корочки. В сумках ровными пачками были уложены деньги.

На допросе он буйствовал, негодовал, высказывал бесконечные претензии в адрес Елены Николаевны, возмущался задержанием и усмехался в лицо следователю:

— Вы никогда ничего не докажете, я ни одной подписи нигде не поставил.

Петров не знал о козырной карте следствия — показаниях Нины. Он рассчитывал и уповал на ее юридическую неграмотность. И поэтому никак не отреагировал, когда в следственный кабинет временного изолятора зашла Нина.

Начиная очную ставку, Елена Николаевна зафиксировала в протоколе, что Петров и Нина находятся между собой в дружеских отношениях.

— Следовательно, оговаривать друг друга у вас поводов нет, — сделала она вывод вслух.

И когда Петров услышал показания Нины, его глаза округлились, он приподнялся на стуле:

— Ты что делаешь, дура! Я отказываюсь давать показания, она все врет, я ничего подписывать не буду!

— Уведите, — спокойно отдала команду конвойным Елена Николаевна, и Петрова тут же увели в камеру, обратилась к Нине: — Спасибо, я думаю, суд сделает вам снисхождение.

Что касается Красина, то к концу следствия он окончательно успокоился и вообще перестал давать показания, Петров постоянно свои показания менял, но, несмотря на все его ухищрения, предварительное следствие было закончено. У Петрова почти каждый документ в уголовном деле вызывал бурю негодования. Он разражался гневными тирадами каждую минуту. Елена Николаевна только мерила шагами кабинет, иногда отпуская:

— Да вы читайте, Петров, читайте…

Через пару часов в кабинет заглянул давний знакомый Елены Николаевны Савинов, тоже следователь с большим стажем:

— А что это у вас тут происходит, Елена Николаевна? Вас же учили в университете не оказывать психологическое давление на обвиняемых, что же вы…

— Да, да! — обрадовался Петров, — она постоянно давит на меня, оказывает и психологическое, и физическое давление.

Савинов выслушал его, потом добродушно похлопал по плечу:

— А что ж ты хочешь, голубчик, система-то гулаговская…

Петров онемел.

— До свидания, Елена Николаевна, рад был видеть, — попрощался Савинов и вышел.

Именно после этого Петров, скрипя зубами, произнес свою коронную фразу, исподлобья глядя на Елену Николаевну:

— Я знаю, кому я первому глотку перережу, когда на свободу выйду…

Елена Николаевна задумалась на минуту, потом продолжила:

— Осудили их всех. Нине Егоровне условно дали, Красина посадили надолго, Петров семь лет реального срока получил, и то скостили, потому что деньги почти все изъяли и ущерб возместили. Он освободился через шесть лет после ареста, а через три года после освобождения неожиданно позвонил:

— Здравствуйте, Елена Николаевна.

— Здравствуйте, Петров.

— Вы помните меня?!

— Конечно, помню.

— А я, между прочим, звоню, чтобы сказать, что меня несправедливо осудили.

— Странно, — сказала Елена Николаевна. — У нас, как правило, вину не признают, но считают, что осудили их правильно.

— А еще вы не дали мне нормально ознакомиться с материалами дела!

— Господь с вами, Петров, вы могли это сделать в суде.

— Тогда было уже поздно!

Разговор завершился заявлением Петрова, что его не устраивает ни государство, ни правосудие в нем. Елена Николаевна предложила ему сменить место жительства, и на этом они попрощались.

Удивительным для меня в этой истории было не то, что Петров нашел Елену Николаевну спустя девять лет после их последней встречи, а то, что, по сути, поговорить ему, кроме следователя, оказалось не с кем. Почти пятьдесят лет прожил человек, а в его окружении ни друзей, ни близких. Только подельники.

Вера Щенина, старший следователь СО при УВД
по Центральному району г. Новосибирска,
старший лейтенант юстиции