Иван Аничкин отмечает 70-летие
На протяжении нескольких десятилетий Иван Аничкин избирался депутатом. На его глазах произошло крушение старого «советского мира» и полное драматических событий становление нового. Подчас люди, попавшие в «жернова истории», меняли свои убеждения неоднократно. С Иваном Степановичем, как он считает, ничего подобного не произошло. И сегодня, когда ему исполнилось 70 лет, он оглядывается назад и говорит, что честно прожил все эти годы.
Иван Степанович, вы так много раз были депутатом, что это стало почти «легендой». Видимо, по этому критерию ни один из политиков нашей области с вами сравниться не может?
Да, я действительно избирался больше,
Хотя, когда все это перечисляют, создается впечатление, что я всю жизнь «депутатствовал» и больше ничего не делал. А ведь я прошел очень большую школу на производстве. Отслужив четыре года на флоте, я поступил в харьковский институт и закончил его, входя в состав самой первой группы студентов, чьей специальностью была промышленная электроника.
Потом, приехав в Новосибирск, стал мастером цеха. У нас стояла японская технологическая линия, уже в те времена «напичканная» электроникой, и она постоянно
И в этой промышленности я прошел весь путь от мастера до генерального директора производственного объединения. Решать приходилось очень много вопросов не только по работе завода, но и по «социалке» мы в советские времена строили у себя детские садики, профилактории, жилые дома Что касается избрания депутатом: горсовет, райсовет, облсовет тогда это было нормально для руководителя крупного предприятия.
А вот в общероссийский законодательный орган я пошел, когда в стране началась затеянная Горбачевым перестройка. Мне на самом деле казалось: там я помогу сберечь все, что мы создавали так долго, от окончательного разрушения .
Вы ведь автор довольно внушительного числа законов?
Я этим занимался в основном, когда был избран в Государственную думу. Если быть точным, то я автор 35 законов. Из них 19 прошли голосование и были подписаны президентом. Среди них я бы упомянул тот, который гарантирует на предприятиях и в других организациях первоочередность заработной платы по сравнению с другими выплатами, которые нужно сделать.
Этот закон очень помог людям ведь раньше можно было сначала отдать все деньги, положенные по исковым требованиям, по налогам и т.д., а рабочим выдать заработок в самом конце. Мы изменили данную ситуацию. Хотя дебатов было очень много, даже были обращения в Конституционный суд.
Иван Степанович, вы видели, как происходил конфликт Верховного Совета и президента Бориса Ельцина в 1993 году Так называемый «путч».
Да, мы получили приглашение вылететь в Москву и принять участие в работе X съезда Совета депутатов РСФСР. Этот съезд должен был подтвердить решение Верховного Совета о том, что Ельцин нарушил Конституцию и его следует отстранить от власти. Это подтвердили и Конституционный суд, и наш съезд, по закону того времени высший орган власти в стране! Так что не было никого «конфликта» президент просто незаконно захватил власть!
Когда мы приехали, сразу почувствовали, какая в Москве царит атмосфера. Даже в гостинице «Россия» нас поселили не как депутатов, а просто по паспортам, чтобы сразу не нашли За два дня наш съезд поддержал на своих заседаниях Верховный Совет. Можно было отправляться домой, но некоторые депутаты, в том числе и я, остались. Видели, как в здании Совета отключили телефоны, свет, воду, канализацию, и работать вечером приходилось при свечах. А 27 сентября здание оцепили, и тех, кто там не ночевал, уже не пустили внутрь.
На улицах возникали довольно кровопролитные побоища, в которые я сам не раз попадал. Помню, как во время демонстрации на площади ОМОН начал «клиньями» расчленять толпу, разбивать ее на такие «полосы». И новые группы омоновцев все «вклинивались» и «вклинивались», а потом начали сдавливать. Просто ужасно, шли стеной с двух сторон со щитами и дубинками, люди падали под ноги, их просто топтали. Меня сдавили так, что чувствую кости трещат, еще немного, и все отключусь.
Вышел на Садовое кольцо, смотрю, там баррикады строят из столбов
А сам расстрел здания Верховного Совета из танков я видел по телевизору, уже из Новосибирска. Я очень рад, что в те очень тяжелые дни и наш областной Совет, и Виталий Муха нашли в себе мужество и поддержали решение нашего съезда.
Наверное, у вас было немало интересных встреч? Кто наиболее вам запомнился? Какие ситуации?
Что касается ситуаций, я, например, помню,
Я вышел к микрофону, говорю: что же это такое, товарищи, вы же сами были против всего этого и т. д. Когда закончил такие «жидкие« аплодисменты в некоторых местах зала прозвучали. Зато как потом на меня
А люди
Мне очень запомнился Святослав Федоров действительно замечательный человек. Очень запомнились Фидель Кастро и Гейдар Алиев, умнейшие люди и великие вожди. Я в Госдуме возглавлял группу по работе с парламентом Азербайджана, не раз бывал в этой стране. Однажды даже попал в довольно странную ситуацию. Мы приехали с делегацией, побывали в некоторых местах, в том числе в Карабахе на территориях, ставших «спорными». При нас там даже стреляли орудия. Вернулись в столицу Азербайджана ночью.
Оказалось, наш известный российский депутат, председатель думского Комитета по обороне генерал Лев Рохлин
Я не спал, готовился, но утром вполне нормальную речь произнес о том, что надо перепроверить эти данные, и обещал поговорить с Рохлиным обязательно. Позже Алиев пригласил меня к себе, там собралась вся их пресса, но надо отдать должное азербайджанскому президенту, он моментально пресекал любые выпады, которые могли
По приезде я, конечно, спросил у Рохлина: «Лева, ты же знал, что мы там в это время находимся, зачем так надо было поступать?» Он улыбнулся: «Я же правду сказал». Такой человек он был, вряд ли можно его осуждать за это.
У вас нет желания еще раз попробовать стать депутатом?
Нет, и дело вовсе не в возрасте. У меня прекрасная память и высокая работоспособность. Но люди стали другими, и сами «правила» изменились. Я привык работать творчески, сам писать законы. А сейчас это никому не надо. Один отдельно взятый человек ничего не способен решить в той же Государственной думе. И все результаты любого голосования известны заранее, оно стало простой формальностью. А роль наблюдателя или, тем более, статиста мне никогда не нравилась