Точка зрения
В последнее время много хожу по городу, «пересекаюсь» с разными людьми, звоню давним знакомым — теперь время позволяет. И в этом общении так или иначе возникает тема финансового кризиса. Фактически он задевает всех. О нем у нас пока как-то приглушенно говорят. Видимо, остерегаются паники и массовых фобий. Особенно в торговле. Власть и наши люди, конечно, помнят, как несколько лет назад, во времена дефолта, народ закупал мешками сахар и соль, а за водкой толпились в длинных очередях.
Нынешняя психология кризиса, как представляется, другая. Нет истерики, но есть тревога. Еще нет дефицита, но есть падение покупательного спроса. Нарастает безработица, но еще есть возможность заняться другим делом, правда, на другом уровне и с другой зарплатой. Жизнь явно становится труднее, но все-таки в совсем другом государстве, чем прежде. В нынешний кризис срабатывает та самая подушка финансовой безопасности, которую многие то проклинали, то предлагали в свое время срочно использовать и «распылить», раздать. Поэтому наступивший кризис тоже тяжелый, но сегодня еще не мрачный и безнадежный. Люди верят в его скорое исцеление. Но автор данной колонки сомневается в предполагаемых темпах исцеления. Кризис, скорее всего, затянется и не уложится в провозглашаемые обнадеживающие сроки. Если учесть, что останавливаются даже металлургические заводы, а в Москве, в которой тысячи людей со стороны годами находили работу, теперь тысячами увольняют… Так что, думается, не надо занижать масштаб кризиса. Он глубокий и едва ли кратковременный. Когда задувают домны, то быстро их восстановить и запустить снова в работу попросту нельзя. Так не бывает.
Опасна и другая потеря — кадровая. Еще на нашей памяти ситуация, когда мы очень дорого, с большими потерями, заплатили за пренебрежение к рабочему классу, за утечку мозгов талантливых ученых и инженеров, за унизительное положение наших театров, одаренных актеров и других мастеров искусств. Мы долго эту работу «из минуса превращали в плюс«. Сейчас, в нынешний кризис, как бы снова не пошел обратный процесс. В эйфории сокращений, а она во многих случаях неизбежна, можно снова многое потерять. А на восстановление «статус-кво» опять уйдут годы. Это подрывает доверие людей. Нередко — навсегда.
С другой стороны, кризис, как ни странно, в какой-то степени полезен. Он словно вымывает из общества лишнее и нарочитое. Например, прореживает разбухший административный аппарат. Отторгает временное, нарочитое и пошлое. Очевидно же, что в последнее время мы переели жеребячьего эстрадного смеха, насаждаемого повсюду оптимизма, бездарных фуршетов и наглой демонстрации накопленного любыми путями богатства. Обеднев «с помощью кризиса», наши доморощенные богачи, прожигавшие жизнь с помпой и на виду у всех, тут же стали скромнее, незаметнее и тише. Надеюсь, что это поможет другим нашим людям, по сути, более значительным для общества, выйти на авансцену.
Кризис показал и другое: несовершенство миропорядка, различных схем экономического развития, условность и шаткость тех стран и примеров, на которые равнялся мир. Люди совсем недавно без всякой жалости смотрели на покаяние ведущего американского банкира и экономиста, который каялся в своих ошибках. Он, видите ли, недосмотрел или просмотрел финансовый кризис. И обидно, что за такие ошибки какого-то, пусть и влиятельного, старика расплачивается весь мир. И как расплачивается: почти вся экономика встает, и никто и никому не может заплатить деньги. Потому что их мало или не хватает. Что называется сдержанно и корректно — ликвидностью. А по существу, это преступление.
