Когда актриса играет актрису

В новом сериале «Зоя» актрисе Ирине Пеговой пришлось преодолеть временную дистанцию длиной в полвека.

Актриса Театра мастерской Петра Фоменко Ирина Пегова снимается в кино с 2002 года. И более чем успешно: в ее фильмографии уже 25 картин, в том числе главные героини в двух картинах Алексея Учителя — «Прогулка» и «Космос как предчувствие». Как считают критики, Пегова — тот человек, без которого совершенно невозможно представить российское кино последних лет. Она расцвечивает его гамму, добавляет свое особое, теплое и задорное свечение. О том, какая актриса была прототипом ее героини из нового фильма, идущего на этой неделе на «Первом канале», рассказала она сама.

— Ирина, первоначально картина называлась «Пуля для актрисы»…

— Да, для моей героини. Ведь я играю здесь реальную актрису, Зою Федорову, но ее имя в фильме изменено. Видимо, режиссер принял такое решение, чтобы эта история была все-таки частично вымышленной, а не полностью документальной. История начинается с 27-го года и заканчивается в 81-м. Это будет целая жизнь актрисы. В 81-м, когда ее не стало, было заведено дело о ее убийстве, но ничего не было доказано.

— Кто снимал картину?

— Виталий Павлов. Он сделал фильм «Галина» про Галину Брежневу. Это очень образованный человек, у него много сценариев и книг, к тому же он еще и театральный режиссер, интересный и глубокий. А написанный им сценарий фильма «Пуля для актрисы» — это первый прочтенный мной за последние несколько лет материал, в котором нет ни одной лишней сцены. Все реплики драматически глубокие, везде сплошные контрапункты. Чего стоит, к примеру, сцена, где Зоя уже очень известна, а человека, в которого она влюблена, убили. И она идет вся в слезах, в глубоком несчастье, а за ней бегут толпой люди, узнавшие ее по афише. Но есть и сложность в том, что я при своем 31 годе должна буду играть ее от 17 до 71 года. Моя героиня отсидела в лагере 8 лет…

— Вы актриса и играете другую актрису. По идее вам должно быть легче понять ее или нет?

— То, как они играли раньше в кино, — это что-то совершенно другое, чем сейчас. Я смотрю, как Федорова существует в кадре, и вижу, что она целуется по-другому, говорит по-другому, совершенно иная органика. Я старалась на площадке поставить это в наш фильм, но тогда даже манера говорить получается какая-то советская. В сценах, где она в молодом возрасте, остался этот пионерский задор. Но я понимаю, что если использовать все полностью, то со стороны это будет очень странно выглядеть. То же самое и с гримом. Если мне намалюют брови черным карандашом, как это делали в то время, то все скажут, что гримеры просто с ума сошли…

— До этого у вас не было в кино трагических ролей?

— Да, я артистка очень характерная, и, конечно, это беда. Я тухну, когда приглашают играть то, что я уже сто раз делала. Меня саму тошнит от этого. Бывает, я иногда соглашаюсь даже на какой-то не совсем достойный материал только из-за того, что вижу там хотя бы характер. Мне хочется, чтобы кинорежиссеры ходили почаще в театр и видели, на что артисты способны. Хотя режиссеры сейчас мало что решают. Последнее слово обычно остается за продюсерами. А им важны медийные лица. Но есть, например, артист Безруков, который старается не повторяться. И ему действительно каким-то образом удается из фильма в фильм менять образ.