Трудный «легкий жанр»

С заслуженным артистом РФ Владимиром Вальвачевым мы беседовали в гримерной (её он делит с коллегами — заслуженным артистом РФ Юрием Цыганковым, Сергеем Плашковым и Виктором Состиным) — среди зеркал и ярких ламп.

Повод для встречи был подходящий — предстоящий 11 февраля юбилейный концерт «Сердце на снегу», посвященный 55-летию известного артиста.

Напомним, что Владимир Вальвачев — исполнитель главных мужских партий классического репертуара, обладатель красивого, объемного голоса и прекрасной внешности. В его «багаже» — большое количество сложнейших в вокальном отношении партий, и каждый раз актер демонстрирует высокий класс певческого искусства. Ему удаются и характерные роли, их актер исполняет с блеском, выдумкой и необыкновенной фантазией.

За исполнение роли Лачи Рача («Цыган-премьер») и Ротмистра («Дамы и гусары») Вальвачёв удостоен премии новосибирского театрального фестиваля-конкурса «Парадиз».

Вырванный на полчаса из репетиционного процесса, Владимир Михайлович мысленно «переваривал» роль Земляники.

— Роль эта небольшая, но охотно ее играю... — говорит он.

— А всегда ли вам нравится то, что предлагают?

— Нет, конечно! Хотя в любом театре не любят, когда актер отказывается от ролей. Скажу по секрету, мои «капризы» чаще всего прощаются. Коллеги знают, если уж не поглянулся тот или иной персонаж, не стоит давить.

К новой роли всегда присматриваюсь, постепенно включаясь в репетиционный процесс. Есть режиссеры, которые говорят: «Сразу, в полную ногу, в полную силу, давайте!». Куда спешить!.. Роль-то не на два-три дня — на годы. Нужно «примерить» на себя тот или иной образ, почувствовать себя комфортно. Тогда и толк будет.

— Знаю, что вы не из театральной династии, а все же стали артистом...

— Да уж, какая династия... Родился в глухой деревне Боград, Саяны, Хакасия. Родители — крестьяне. В школе солировал со второго класса, педагог попался хороший. У папы, Михаила Владимировича, фронтовика, был хороший голос. Как компания соберется — поют на все голоса.

Но в старших классах лавры известного певца меня не волновали, хотел стать летчиком. Дело в том, что несколько лет занимался в авиамодельном кружке, ездил со сверстниками на соревнования. Узнав о том, что я хочу поступать в летное училище, директор школы пришел к нам домой и сказал родителям: «Ему только петь надо!». Мама, Нина Захаровна, поддержала: «Ишь, что надумал, летчики бьются, и ты туда же!».

Когда вернулся из армии, а служил я в морской пехоте, поступил в Абаканское музыкальное училище по классу вокала. Со временем окончил Новосибирскую консерваторию, класс народного артиста СССР профессора Валерия Григорьевича Егудина.

— Можно предположить, что спали и видели себя на оперной сцене...

— Как и все выпускники... После окончания альма-матер поехал на ярмарку в Астрахань. В то время приезжали руководители из оперных театров всей страны. Меня ждало разочарование: теноров было — хоть отбавляй. Это сейчас они редкость.

Нередко складывается впечатление, что оперетта — легкий жанр. Неправда это! Проработав в театре четверть века, убедился, что здесь такие голоса, которых даже в опере нет. У нас нужно и петь, и говорить, и танцевать. И все это делать, словно играючи. Да актерам памятники нужно ставить! Когда пришел в театр, трудно было учиться танцевать. Ведь в консерватории нет специального отделения оперетты и музыкальной комедии.

Первое время приходилось себя ломать. Однажды главный дирижер Яков Захарович Алексанян меня в сторонку отозвал и говорит: «Ты чего горбишься? Оперетта этого не любит, надо осаночку держать, ну-ка, давай, следи за этим».

— Не было ли желания бросить оперетту и уйти в оперу?

— Сознаюсь, однажды был грех. Проработав в театре музыкальной комедии несколько лет, решил попытать счастья — устроиться в оперный. Знающие люди меня отговаривали: «Что ты в оперетте поешь?». Отвечаю: «Героев». Снова вопрос: «И сколько у тебя спектаклей в месяц?». Отвечаю: «Десять-пятнадцать».

«Ну вот! А в опере ты будешь один-два спектакля петь, там много теноров, в очередь встанешь». Я подумал, согласился и, как видите, не жалею. За эти годы у меня было более пятидесяти ролей.

— И, конечно же, все любимые?

— Как дети!.. И все же есть роли, которые запомнились больше. Может быть, потому, что их было труднее воплощать. Зритель видит внешний антураж: ту легкость, с которой мы «порхаем» по сцене, поем. На самом же деле все совсем не так. Впрочем, зачем это знать зрителю? Он купил билет и жаждет зрелищ. Его не должно волновать, как себя артисты чувствуют, какое у них настроение. Люди пришли на праздник, и они его непременно получат!

Самые любимые роли, как правило, самые трудные. В вокальном плане нелегко было исполнять принца Раджами в «Баядере».

Из последних приглянулась роль Ротмистра в спектакле «Дамы и гусары». Гусарская тема мне близка, говорят, что у меня и внешность подходящая (улыбается).

Много нервов потратил на роль Эдвина в «Сильве». В муках достался и Мистер Икс, объясню почему. Всегда придерживаюсь принципа: «То, что написал композитор, ты должен исполнить без купюр. Нечего облегчать себе жизнь».

— Наверняка было немало веселых историй?

— Да, запомнился случай… На спектакле «Сильва» я исполнял Эдвина, и вдруг у меня из головы выскочило имя персонажа, которого играл Александр Выскрибенцев. «Как тебя зовут»? — шепчу я ему в надежде на спасительную подсказку. «Саша», — невозмутимо отвечает Александр Тимофеевич. Артисты хора начали умирать со смеху, но мне тогда было совсем не до смеха…

На снимках: Владимир Вальвачёв; сцена из спектакля «Инкогнито из Петербурга» (Владимир Вальвачев — Земляника, Ярослав Шварев — Хлестаков); сцена из спектакля «Дамы и гусары».

Художественный руководитель — директор театра музыкальной комедии, заслуженный артист России Леонид КИПНИС:
«Владимир Вальвачев в течение многих лет остается не просто ведущим актером театра, а его ведущим ГЕРОЕМ, обладая для этого амплуа всеми необходимыми качествами. Зрители любят героев, и, наверное, это дает возможность Владимиру Михайловичу оставаться на волне успеха».