Трясли от хохота хвостиками

Но, спрыгнув, дна не доставали, так оно было глубоко даже у берега. Более того, гладь воды, как ладошка, была открыта, подставлена солнцу, и казалось, должна быть прогрета им до самого дна. Но это впечатление тоже было обманчивым. Прозрачная вода была обжигающе холодна, так как десятки незаметных родничков питали ее с горных ледников. Их обнаружить можно было только зимой, когда озеро замерзало с середины, а у краев лед истончался родничками даже в морозные дни.

Зато для раков это был рай. Озеро кишело этими страшилищами. Мы ловили их под камнями за панцирные спинки, разгибали подогнутые чешуйчатые хвосты и находили в них многочисленных, как в ладонь зажатых, рачков-детенышей. Рассмотрев и посчитав рачков, мы отпускали мам-рачих, а не успевших уползти раков кидали в ведра с крышками, где они неуклюже шевелились и щипали друг друга огромными клешнями.

Настоящие ловцы раков, часа за два-три до заката солнца, спускали в воду корзины с привязанными на дно кусочками мяса. Раки, любители полакомиться, заползали в корзины, которые ловцы за веревки вытаскивали на сушу. Поздними вечерами озеро являло собой волшебное зрелище: вокруг зеркально-черной чаши пылали костры, отражаясь в воде. Их назначение было прозаическим: в кипящей на кострах соленой воде ловцы варили раков.

Утром кораллово-розовых чудищ в корзинах несли по домам и на базар. Мясо раков, освобожденное от панциря, было нежно-розовым, сочным, вкусным. Клешни и усы угрожающе хороши!

Днем раки «мстили» купающимся ребятишкам и прачкам, выбивающим вальками белье на мостках, хватая их клешнями за голые пальцы. И тогда над озером несся пронзительный крик о помощи, а маленькие смешливые птички-трясогузки трясли от хохота хвостиками