А без души и каши не сваришь

В загоне для коров висит аппарат для доения. По всему видно: Николаев — хозяин опытный. Так и есть: много лет работал главой муниципального образования Землянозаимского сельсовета.

— Мы сохранили весь сельский соцкультбыт, — говорит с гордостью, — школы, фельдшерско-акушерские пункты, детские садики, клубы, они по сей день функционируют все до единого.

Основательность и в том деле, которое нынче ведет Николай Андреевич: 23 головы крупнорогатого скота, в том числе девять коров, более сорока овец, две свиноматки, один хряк и птица.
— Зачем мне все это? — с удивлением и каким-то детским восторгом повторяет мой вопрос хозяин. — Вместе с женой Лилией Александровной, которая работала председателем сельскохозяйственного производственного кооператива «Колхоз «Маяк», получаем девять тысяч рублей пенсии. Этих денег, имея даже самое малое подсобное хозяйство, для нормальной жизни в селе вполне достаточно. У нас трое детей, которые вполне обеспечены. Сын живет в Нижневартовске, богатый человек, имеет несколько магазинов. Купил бате трактор за 230 тысяч рублей. Дочери тоже не бедствуют. А просто я люблю это дело. Люблю со скотом возиться. А без души, как известно, и каши не сваришь.

До того, как заняться личным подсобным, Николай Андреевич был предпринимателем. Во дворе и по сей день стоит почти новенькая «газель». На ней он привозил товары из Омска и других мест, торговал в лавке в своем селе с большим прибытком, но бросил.

— Не по душе мне это, — говорит Николаев. — Не могу, хоть убей, торговать. Я крестьянин по крови. И этим все сказано.

Но зазвал журналиста вовсе не для того, чтобы расписывать перед ним свои душевные переживания. Дело гораздо серьезнее. Николая Андреевича очень беспокоят цены на молоко, которые держит местная переработка. В марте за литр платили семь рублей, затем шесть, в сезон большого молока только пять с половиной. Цена катастрофически низкая.

— Как-то смотрел по телевизору «Вести», — рассказывает Николаев. — Там было прямо сказано: чановские молочники опустили цену до минимума. Я удивилен еще и тем, что все сырье они увозят в дальние края, свернув переработку. Это же непорядок.

Он уже по привычке ходил в сельскую администрацию, и подкрепляет свои слова конкретными цифрами: крестьяне продают коров. За год убыло около сотни голов. Процесс приобретает лавинный характер.

— Вот мой сосед Александр Никифоров недавно продал корову. Спросите у него причину, и он вам то же самое скажет. Скоро все мы, в том числе и селяне, будем покупать молоко в тетрапаках.

Удивляется фермер: почему не включили систему потребительской кооперации в национальный проект по развитию агропромышленного комплекса? Кооперация всегда была первым другом и помощницей крестьянина. Закупала у него картофель, мясо, яйца, шерсть, шкуры. Для этого, естественно, требуются деньги, кредиты, которые можно получить по национальному проекту.

Кожевенная промышленность России, по его мнению, находится в загоне. Дубленки везут из Турции, Китая, Монголии. Но это же нонсенс! Почему бы не наладить производство у себя дома?

Что получается на практике? За соленую баранью шкуру дают всего-навсего пять рублей, а чтобы ее хорошенько просолить, надо купить килограмм соли. Стоимость ее — семь рублей. И тем не менее расставаться с овцами Николай Андреевич не намерен. Более того, пересматривая структуру частного подворья, все больше склоняется к тому, что овец надо иметь больше. Не сорок голов, как сейчас, а не менее двух сотен. Недавно вместе с предпринимателем Яковом Верловым они присмотрели партию высокопородных овец. Правда, сделка по какой-то причине не состоялась, но это вовсе не значит, что не бывать ей совсем.

«Баранья арифметика» очень даже проста. За одну голову Николаев выручает не менее двух тысяч рублей.

— Овцы у меня крупные, — хвалится он. — Каждая весом не менее 25 — 26 килограммов. Мясо идет нарасхват.

Очень уважают шашлыки «новые русские». От них просто отбоя нет. А вот судьба свиного поголовья незавидная. Хозяин намерен его извести. Причина тому — резкое подорожание зерна. У Николаевых большое картофельное поле, которое начинается сразу за животноводческой фермой. Картофелем можно кормить как коров, так и свиней, и тем не менее для роста надоев и привесов зернофураж необходим. На каждого поросенка не менее тонны. Вот так-то.

— Свиньи себя не окупают, — выносит суровый приговор Николай Андреевич. — Нужно возделывать зерновые культуры. Но это уже другой профиль, другое направление. Это не для меня.

А как же крупнорогатый скот, коровы? Не пойдут ли под нож? Хозяин хмурится, но лицо его скоро светлеет. Первым делом приглашает поглядеть на молодняк. Телята крупные, сытые, упитанные, хоть сейчас в Москву на выставку вези. А шестнадцать взрослых особей, в том числе коровы, сейчас на выпасах. Хозяин никак не нахвалится пастухами Леонидом Эхнером и Борисом Ковалевым, которых нанимал сход граждан села Земляная Заимка. Плату ребята берут небольшую, но работают на совесть: скот отлично наедается. Молоко у коров жирное, обильное. Хозяин ласково называет их по именам: Белка, Февралька, Марта, Красуля, Зорька... Коров доит сам хозяин. Жена Лилия Александровна опекает птицу.

О судьбе стада крупного рогатого скота говорит уклончиво: все зависит от политики властей, в том числе и московских, хозяев молочного завода. Однако уверен: беда ненадолго, временная, и свет в конце тоннеля обязательно появится.

Мы сфотографировали Николая Андреевича на фоне трактора Т-30, купленного сыном, с котом на руках совершенно не случайно. Он ко всему прочему еще и кошатник. У него котов и кошек полтора десятка. В день съедают три литра молока и не меньше килограмма рыбы. Еще есть здоровенный пес Тарзан. Как же уживаются животные, смертельные враги?

— Они дружат, — ласково, почти нежно говорит хозяин, — и даже едят из одной миски. Вот так же бы и нам, людям, находить общий язык, понимать друг друга.