Итак, отпущенный на повышенное внимание к ветеранам срок заканчивается, и будем надеяться, что декада не останется приятным эпизодом, а превратится, наконец, хоть в какую-то систему хотя бы потому, что в канун Дня пожилого человека сам президент России Дмитрий Медведев провёл в Курске совещание по вопросам социального обеспечения старшего поколения. Напомним, что обсуждались вопросы модернизации пенсионной системы, повышения качества социального и медицинского обслуживания, доступность лекарств и т. д.
Тогда же президент отметил, что единственным источником социальных услуг в России пока является государство, но призвал привлекать к работе с пожилыми людьми бизнес и неправительственные организации. Задача государства — создать наиболее благоприятные условия для такой работы, снимать мешающие барьеры, привлекать некоммерческие организации к подготовке специалистов для сферы социального обслуживания.
Дмитрий Медведев — цитируем kremlin.ru — призвал региональные власти совместно с бизнесом и некоммерческими организациями найти возможности для оказания дополнительной помощи пожилым людям, в частности, подумать о создании сети социальных магазинов, расширить доступ к телефонной связи, цифровому телевидению, Интернету, организовать транспортные услуги. Президент предложил для тех пенсионеров, кто готов работать, создавать условия для трудовой деятельности и переквалификации, разрабатывать специальные программы занятости.
На этом официальную часть хотелось бы закончить и напоследок подчеркнуть, что это был первый и пока единственный публичный разговор главы новой России со своими подчинёнными об отношении к старшему поколению. Знать, настала очередь не только решений сверху об увеличении пенсионных пособий, но и улучшения самой нравственной обстановки вокруг стариков, которая в силу различных обстоятельств оставляет желать лучшего.
На днях, как раз в Декаду пожилого человека, у автора этих заметок состоялась беседа с одним из... не хочется говорить стариков, потому что выглядел он значительно моложе своих лет. «В чём секрет?» — спросил я. «В активной работе и здоровом образе жизни», — коротко ответил он и поделился личными соображениями совсем не о болезнях, лекарствах и прочей нужде. Вот его повествование.
— Перед встречей с вами я заглянул в своё пенсионное удостоверение, выданное в январе 2005 года. До этого я вообще не собирался оформлять пенсию, — до поры я зарабатывал настолько хорошо, что копеечная подачка от государства мне не нужна была вообще. И вот около шести лет назад «пенсия по старости» была начислена мне в размере 2601 рубль 66 копеек. Сама канцелярская формулировка меня не смущала, но это была всё-таки весьма ничтожная сумма. По какому-то малопонятному чувству мне ещё долго не хотелось признавать себя пенсионером, и я ещё года три не оформлял проездной социальный билет, предпочитая пользоваться любым транспортом (скорее всего, подсознание не могло смириться с новой ролью). Пока социальный проезд не стал широко распространённым явлением, и к муниципальному транспорту добавилось большое количество частного. Оставим за «кадром» суть организации льготного проезда, но ясно, что ежегодные выплаты из местной казны на эти цели более шестисот миллионов рублей так просто власти не дались: видно, помогла шумиха вокруг пресловутого 122-го федерального закона.
Морально с ролью пенсионера смириться было непросто. С одной стороны, трудно было привыкнуть к совершенно новому отношению окружающих: вдруг стали уступать — и со временем всё чаще — место в общественном транспорте. Сначала в аптеках спрашивали на всякий случай, требуется ли ветеранская скидка на лекарства, а потом уже механически стали использовать её при расчётах. Сложнее было с самим физиологическим процессом, который, увы, «пошёл», и вскоре я понял, что зря российскому мужику, особенно тому, кто всю жизнь работал больше руками, а не головой, пенсию в шестьдесят лет не дают. А тут ещё случилось так, что умерли один за другим несколько моих друзей и знакомых, а школьные подруги почти все стали вдовами. Но, как известно, из 40 миллионов пенсионеров России работает каждый второй: преимущественно там, где за небольшую плату согласился бы трудиться разве что гастарбайтер.
Тем не менее, что бы мы ни говорили о государстве, как бы ни кляли его за многое в современной экономике и политике, нужно отдать должное: народ в целом, и пенсионеры в том числе, в последнее десятилетие стали жить лучше. Разумеется, сыграли свою роль и нефтедоллары: олигархи, разумеется, гребут, но сложные ручейки и потоки перераспределения доходов (в частности, система акцизов) своё дело делают. И моя личная пенсия простого смертного за пять лет увеличилась в три раза. А это уже сумма, которую и получать не стыдно, и есть возможность даже при мой мизерной зарплате на новом месте сводить концы с концами.
Недавняя новость о том, что президент снова увеличил пенсии федеральным служащим, неприятно царапнула: в прежние годы персональная пенсия даже союзного значения отличалась от средней всего в несколько дополнительных десятков рублей. Видно, сейчас статус чиновников вырос настолько, что они ценятся государством на порядок выше. И ежегодные сокращения чиновничьего аппарата на 20 процентов просто смешны: сегодня сократили — завтра создали новую структуру.
Несколько дней назад бродил по Ленинскому рынку, заглянул и на прилегающий «блошиный»: ещё раз убедился: уровень жизни населения вырос. Сегодня, пожалуй, в России, как некогда в Греции, есть всё, не только ржавые гвоздики и картошка. И даже упрямые цифры статистики, говорящие о том, что потребление, например, животноводческой продукции (мяса и молока) намного ниже, чем, скажем, в восьмидесятые годы, нужно воспринимать аналитически: дело не только в доходах населения: структура питания существенно изменилась.
А теперь о главном. «Убеждён, — сказал мой собеседник, — что не только для меня, человека интеллектуального труда (до сокращения он был проектировщиком), главным является духовное — в широком смысле — содержание самой жизни. Вопреки навязываемой рыночными отношениями в средствах массовой информации и массовой культуре исключительно потребительской идеологии. То есть возможность прилично питаться, одеваться, иметь машину или скромную дачу, ездить за границу — не цель существования сама по себе, а средство для расширения кругозора, дополнительных возможностей для реализации личных способностей и, в первую очередь, удовлетворения именно духовных потребностей.
Прости меня, Господи, но, думается мне, частично возникшая мода в последние десятилетия на отправление церковных обрядов пока мало общего имеет с истинной верой. Скорее, человек ищет возможность реализации своих духовных запросов в возникшем вакууме общественной жизни. Мало оставалось хорошего в прежних профсоюзах, комсомоле, других массовых общественных организациях (все они, как правило, были похоронены чиновничьими отношениями внутри организаций), но общественная жизнь в настоящее время всё больше сводится к защите групповых интересов и выбиванию льгот — от ТСЖ до каких-нибудь детей войны.
Какой-либо серьёзной организации, отстаивающей интересы пенсионеров, кроме совета ветеранов, нет. Партия пенсионеров, едва возникнув, благополучно прекратила своё существование, влившись в «Справедливую Россию». И, честно говоря, меня лично это ничуть не огорчает, потому что примазаться к многочисленной ветеранской армии всегда найдётся кому: примеров более чем достаточно. К тому же — психологический момент: лично мне совсем не хочется записываться в какую-то узковозрастную, если не сказать хуже, организацию. Пока жив душой, хочется не выделять или противопоставлять себя нормальной производственной, социальной и общественной жизни, а просто быть частью её. Жаль только, что столько предприятий и учреждений во время перекройки-перестройки загублено. На многих бывших заводах-гигантах количество ветеранов в разы превышает число ныне работающих. И тут деятельность областной ветеранской организации, организующей стариков по территориальному признаку, просто бесценна».
И о каждом из нас в отдельности. Мы, пенсионеры, отнюдь не безголовое и безмолвное стадо, живущее одной мечтой об очередной подачке властей или судьбы. Как правило, за плечами каждого из нас очень немаленькая жизнь, с её отрицательным и положительным опытом, радостями и кошмаром будней, любовью, ненавистью и т. д. Но возраст удивительным образом нивелирует человека, и, на мой взгляд, со временем в главном, в человеческом достоинстве мы становимся почти одинаковыми, хотя именно государство пытается развести нас по рангам.
Да, конечно, если молодой человек был глуп, то он вряд ли серьёзно поумнеет с возрастом. Но в кавказском (там это выражено ярче) традиционном уважительном отношении к старости есть некая общечеловеческая мудрость, отпущенная свыше: стариков надо уважать. В этом уважении — залог не только примитивного «сам таким будешь», но и высшей философии бытия, в которой «человек звучит гордо». Даже тогда, когда он, простите, зарос коростой и грязью. А бродяг сегодня у нас не меньше, чем во времена Горького. Но это уже другая тема.
Именно от нас, старшего поколения, не смирившегося с исключительно потребительской идеологией, очень во многом зависит, каким будет этот мир дальше, что в нём будет главенствовать — интеллект, душа, пусть не любовь, а всего лишь сострадание к другому человеку, или — «жаба». И поэтому государству, если оно вменяемо, мы, пожилые и упрямые люди, сегодня нужны больше, чем прежде, потому что без «высоких» целей у любого народа вообще нет будущего.
В заключение нашей встречи я решил немножко спровоцировать своего собеседника:
— Но ведь миром всегда правили сила и деньги!
— Это не так. Человечество всегда стремилось к подлинному гуманизму. Менялись эпохи, лозунги, уклад, строй, вожди, кумиры, учения. Но всегда оставалось главное — жизнь как она есть, с мерилом порядочности и достойный уход из неё. Всё остальное — между.
