Добраться вопреки забастовке
...Недавно умерший очень знаменитый русский писатель так описывал это место на земле: «Основным растением является тамариск. Им засажены бульвары над океаном, существуют и целые парки тамарисков. Удивительные деревья! Представьте себе корявые и темные стволы с кронами нежнейшей светло-зеленой хвои. Многие из этих стволов, если не большинство, выглядят так, будто они уже давным-давно отжили свой век... Создается впечатление, что они и стоят-то исключительно на одной своей коре... Поднимите, однако, руку и погладьте тамарисковую хвою, этот своего рода деликатнейший укроп; вряд ли где-нибудь еще вы найдете столь удивительную нежность». Или еще: «Знаменитые скалы дымились водной пылью под ударами волн. Они перехлестывали через эти мини-острова и падали вниз мгновенными водопадами». Василий Аксенов в последнем законченном романе «Редкие земли» рассказал в полуфантастической манере о комсомольцах, ставших олигархами. А меня эти фигуры взволновали гораздо меньше, чем впечатляющие строки, посвященные Биаррицу. И не только его тамарискам, но «брызгам и водному туману» Атлантики, и розовой камелии... И описания таковы, что быть неподалеку от Биаррица, например, совсем рядом в Испании или во Франции и не посетить это сказочное место просто невозможно.
От Марселя на Средиземном море до Биаррица на Атлантическом океане всего-то тысяча километров. Для русского человека не расстояние, почти рядом. А если учесть, что поезда здесь ходят по двести и больше км в час, то всего-то пять часов в мягком кресле через поля и предгорья Пиреней.
Рядом с пляжем королей
Таксист-итальянец, не отрываясь от «мобилы» и беспрерывно смеясь, за десять минут довез до отеля. Мест не было, или как деликатно выражаются французы, «комплект», ни в этом отеле «Георг Шестой», ни в ближайших недорогих. Пришлось брать то, что посоветовал портье: «Зато прямо на Гранд пляже». Как я потом узнала, пляж королей или король пляжей.
А в первый поздний вечер за окном гостиничного жилья желтый свет фонарей освещал лишь узкий скверик, а дальше все тонуло в полном мраке. Но именно оттуда возникал и рос мощный гул, опадал и нарастал снова. Открыв окно, отчего гул многократно усилился, вскрикиваешь: так ведь это Атлантический океан! Видны лишь белые гребни, они накатывают на берег беспрестанно, непрерывно... Вот он «редко спокойный, но нередко бушующий Океан». Наутро сразу к окну. Оказывается, здесь нарядная набережная, столики кафе, широченная полоса песчаного пляжа, который сейчас, спозаранку, чистят машины, похожие на бульдозеры, выкладывая валы навстречу волнам. А они, длиннющие, пологие в этот день, как посланцы бескрайнего океанского простора. Открылись невидимые ночью, изъеденные ветром и водой красно-коричневые скалы, будто камни, брошенные руками гигантов. Да, из-за такой картины стоило ехать...
Первое впечатление самое сильное. Но на океан и Биарриц невозможно насмотреться, особенно нам, выросшим на равнине. К концу первого дня вспоминаешь, что тебя больше всего поразило. Невероятно длинная линия горизонта, мрачно-синяя прозрачная океанская вода, облака брызг и радуга водной пыли, когда волна разбивается о прибрежные камни. Скалы в океане, утесы на побережье, гроты, тоннели, пляжи — огромные и крошечные, смотровые площадки над волнами, кажется, взмахни руками и полетишь... Берега Бискайского залива изрезаны причудливыми бухточками. В одной из них — Порт-Вьё (Старый порт) — даже при неспокойном океане можно купаться — волны тут присмиревшие. В другом заливчике входят в воду дайверы. На узком мысу рядом с Музеем Моря статуя Девы на скале в память погибших моряков. Хочешь перейти на соседний островок-камень, а лестница вниз разрушена волнами. Можно вверх — на бульвары. А там неспешное курортное людское движение. Полный контраст с постоянно неспокойным, а то и вздыбленным океаном.
В бухте Биаррица сложилась особая форма дна, которая способствует образованию непрерывных волн, что и сделало это место особенно привлекательным для сёрфинга. Человек в черном облегающем костюме с доской — непременная деталь местного пейзажа. Дух захватывает от соревнований сёрверов, когда ты видишь мчащуюся далеко фигурку. Кажется, всё, исчезла в пучине, но она снова взмывает вверх на волне. И это во второй половине октября, когда вода едва 18 градусов.
Биарриц — город басков, и название его имеет баскское происхождение. Это французская Баскония, на всех административных зданиях рядом с флагами Франции и Евросоюза увидишь еще и красно-зелёно-белые флаги. Басков видно сразу. Они в выходные дни приезжают из близкой Испании в Биарриц на белых автобусах с трехцветными флагами на бортах, на улицах выделяются красными беретами, того же цвета шейными платками и какой-то не показной горделивостью. И в магазинчиках полно баскских сувениров.
Русский дух
В Биаррице свой микроклимат: с одной стороны Альпы защищают от ветра, с другой — всегда тепло от Гольфстрима. Населения всего-то тысяч тридцать пять. Но сколько гостей и сейчас, и за всю его историю! Как на любом фешенебельном европейском курорте, на видном месте православный храм. Рядом с роскошным Отелем дю Пале, некогда дворцом одного из французских правителей. Свято-Александро-Невский собор построен при императоре Александре Третьем в конце девятнадцатого века. Сейчас храм заметно обветшал. Он по-прежнему смотрит в просторы океана, что выглядит очень неожиданно и оригинально. Но голубой купол приобрел сизый оттенок, на стенах и росписях внутри заметно шелушение. На службе 17 октября я насчитала не больше десятка прихожан. Лишь в 2004 году общее собрание общины храма приняло решение о воссоединении с Московским Патриархатом.
Когда-то Биарриц, как и раньше Ницца, был модным у русских курортом. Здесь на своей вилле жил Федор Шаляпин. Сюда родители привозили маленького Володю Набокова, о чем он вспоминает «В других берегах». Здесь бывали великие князья, известные деятели русского искусства и культуры, а после событий 17-го года и многие эмигранты — Марина Цветаева, Игорь Стравинский, Иван Мозжухин. Этот маленький городок у океана пропитан «русским духом». Антон Павлович Чехов провел в Биаррице несколько осенних недель в 1897 году.
Да, был «русский дух», но по понятным причинам испарился. И все же отголоски былого нагоняют. В магазине оригинальных, не штампованных сувениров, где я в одиночестве рассматривала витрины, вдруг послышалась русская речь, причем чуть-чуть не такая, как мы сейчас говорим, то ли с акцентом, то ли с излишней правильностью. По телефону говорил продавец, мужчина лет тридцати семи. Когда положил трубку, спросила его на русском о цене баскского сувенира. Если он и удивился, то не показал вида. И мы разговорились. Внук эмигрантов. Но по возрасту как бы молод. Оказалось, Алексею Бобринскому почти пятьдесят. Порода, и еще какая! Из тех самых знаменитых графов Бобринских, которые начало свое ведут от Алексея — внебрачного сына Екатерины Второй и Григория Орлова, после смерти императрицы признанного императором Павлом Первым.
«Мы с женой, она тоже из русских, и с сыном дома говорим только на родном языке, нас воспитывали дедушка с бабушкой. Мы русские, — подчеркнул Алексей Борисович, — хоть по паспорту и французы». Стало понятно, откуда у него такой неторопливый, четкий, с мягкими интонациями русский язык. Мы сейчас чаще говорим, будто задыхаясь на бегу, глотая слоги и слова. Отец моего собеседника родился уже в Париже, а вот дедам и бабушкам пришлось испытать всю горечь потери Родины и скитаний. Один из дедов — барон — был представителем правительства Колчака на Дальнем Востоке. (Кстати, фильм «Адмирал» Алексей и его родные видели). Другой дед воевал в белой армии, отец священнослужитель. Родословная длинная, много знаменитых предков, например, прадед — известный российский археолог, сенатор, вице-президент Императорской Академии художеств, депутат Третьей Государственной думы. «Теперь не сложно приехать в Россию, по сути, эмиграции ведь уже нет, — то ли утвердительно, то ли вопросительно сказал напоследок Алексей Бобринский, — мы с женой собираемся в январе в Москву и Петербург».
Не исключено, что паломничество русских в Биарриц будет продолжено. Василий Аксенов проложил дорожку, купив здесь дом. (В Интернете уже появился даже блог «Редкоземельный Биарриц» с фотографиями по местам, описанным в романе). Уж коли я сюда приехала, надо бы и домик недавно умершего писателя найти. В туристическом центре служительница смутилась, извинилась, что не знает. Пришлось объяснять, что в книге прекрасно описан Биарриц, книги Аксенова читаются, так что скоро русские повалят сюда и будут спрашивать про дом писателя. Может, там и музей когда-нибудь сделают. Девушка мгновенно нашла в Сети роман на французском и пообещала: «Я сейчас позвоню в Русское консульство, зайдите через полчаса». Как только я появилась, она выдала карту с примерным маршрутом, правда, сомневалась, с какой стороны улицы стоит дом. Судя по местоположению на холме над океаном, по пейзажу в сторону Страны Басков, по отсутствию хозяев и закрытым ставнями окнам, это был тот самый двухэтажный дом.
...Еще в 1886 году знаменитый скульптор, побывав в Биаррице, написал: «Начался русский сезон, и, несмотря на повышение валютного курса, русских здесь целая толпа. Во всех городах они жужжат как пчёлы на своём родном языке, радость и грусть охватывают меня, радость — слышать знакомые звуки, а грусть... Грустно осознавать, что мы не любим то, что нам принадлежит. Неужели у нас в России нет мест более приятных, чем Биарриц? Почему мы не можем их обустроить?» Так и хочется ответить: есть, есть такие места! И не только на море, но на реках, озерах, в лесах... Но почему мы так долго их обустраиваем?
