Пусть основная драма разворачивалась в столице, но Новосибирск, как и другие города страны, не мог оставаться безучастным к тем событиям. О трёх
днях, потрясших страну и весь мир, «ВН» беседует с политтехнологом Дмитрием Пучкиным, на тот момент народным депутатом Новосибирского городского Совета и одним из активных деятелей местного демократического движения.
Как я стал «путчистом»
Для меня те события начались с комического эпизода. Тогда я работал в городском Совете на постоянной основе. Утром 19 августа, сразу после получения известия о создании ГКЧП, несколько наших депутатов, спешно собравшись, на ходу
решили отправиться к тогдашнему председателю горисполкома и одновременно совмещавшему этот пост с должностью председателя городского Совета депутатов Ивану Индинку с предложением о созыве чрезвычайного совместного заседания президиума Совета и горисполкома. Для усиления своей инициативы они решили заручиться согласием своих сторонников по депутатскому корпусу. В качестве посыльного от этой группы ко мне в кабинет заглянул один из лидеров местного отделения ДР Аркадий Янков-ский. Так совпало, что как раз в этот момент я занимался написанием полемической статьи для «Вечернего Новосибирска». Надо сказать, как центристы (я входил в оргкомитет по созданию ДДР) мы имели серьёзные разногласия по ряду вопросов с представителями ДР, организации по политическим взглядам гораздо более радикальной, нежели мы. И вот ни кто иной, как Аркадий Янковский, возник в дверях моего кабинета, когда работа над статьёй была в самом разгаре. А полемику в своём весьма нелицеприятном материале я вёл именно с ним! Неожиданно увидев своего оппонента, я невольно попытался спрятать подальше от его глаз текст статьи, одновременно замахав на него руками: мол, выйди из кабинета. Этого эпизода было достаточно, чтобы, как я предполагаю, со слов коллеги тотчас распространилось известие о том, что Пучкин занял сторону путчистов. Ничего подобного, разумеется, не было. Больше того, о случившихся в Москве событиях я узнал позже, когда, закончив работу над статьёй, включил радио. Моё отношение к путчу с самого его возникновения было однозначно отрицательным. Иначе и быть не могло: как сторонник ДДР я не мог не поддерживать демократические преобразования, происходившие по всей стране.
Коммунисты в растерянности
– Да. Началось оно вскоре после описанных событий. Открыл это памятное заседание Индинок. После того как им с трибуны было зачитано соответствующее сообщение о случившемся в Москве перевороте, к микрофону потянулись депутаты, пожелавшие высказать своё мнение о происходящем. Первым, кому удалось это сделать, оказался я. Моя точка зрения была предельно ясна: не иметь ничего общего с путчистами! Каково же было видеть изумление на лицах многих депутатов. Как? Ведь они уже располагали «информацией», что Пучкин принял сторону ГКЧПистов!
– А как вели себя на том заседании депутаты-коммунисты? В том составе городского Совета их было немало.
— Им ничего не оставалось, как, соблюдая партийную дисциплину, прислушиваться к мнению своего партийного руководства. Во многом поэтому все они находились в состоянии растерянности: в состав ГКЧП вошло несколько функционеров от их партии, но её генеральный секретарь оказался в изоляции. Как в этом случае быть? Что же касается обкома и горкома КПСС, то они, будучи коллегиальными органами, взяли паузу и свою точку зрения на происходившие вокруг события не выражали, дожидаясь установок из Москвы. Редким исключением можно назвать второго секретаря обкома КПСС Владимира Шумилова, вроде бы на словах поддержавшего ГКЧП, но не сделавшего никаких конкретных шагов. В число «пособников заговорщиков», по мнению ряда демократов, попал и тогдашний руководитель издательства «Советская Сибирь» Валентин Комов, отказавший группе депутатов горсовета в просьбе отпечатать спецвыпуск газет «Молодость Сибири» и «Сибирская газета», где осуждалось создание ГКЧП и поддерживались действия Бориса Ельцина.
Пришлось сыграть роль козла отпущения и командующему СибВО, являвшемуся к тому же народным депутатом СССР, генералу Борису Пьянкову. В ситуации разноречивых догадок и слухов, возникавших из желания понять, чью сторону займёт армия, высказывались многочисленные требования, чтобы генерал, как и весь военный округ, ясно обозначил свою позицию. Но армия по понятным соображениям не спешила с этим.
Митинг на десерт
— Они по своим каналам, получая скупую информацию из Москвы, распространяли её среди избирателей через другие каналы. Надо ли говорить, насколько эта информация была востребована! Наибольшим спросом среди выходящих на тот момент СМИ пользовался вышеупомянутый, все-таки вышедший спецвыпуск. 20 августа у ГНТБ прошел спонтанный митинг демократических сил в поддержку Ельцина. В тот же день состоялась и внеочередная сессия горсовета, где все без исключения выступившие депутаты высказались против действий ГКЧП. Затем среди представителей депутатского корпуса было проведено поимённое голосование, итоги которого (в поддержку Ельцина высказалось более 90% от присутствовавших депутатов) впоследствии были опубликованы в «Вечернем Новосибирске».
– Тем не менее ни сессия горсовета, ни митинг не переросли стихийно в другие акции, призванные отразить отношение новосибирцев к происходившим в Москве событиям. Судя по всему, наш город как сам путч, так и другие произошедшие вслед за ним события пережил достаточно спокойно.
– Согласен. По большому счёту описываемые события затронули лишь политически активную часть населения Новосибирска. Хотя и простые люди, сидя у телевизоров, по-своему переживали эту драму. Активно реагировали на события и некоторые руководители крупных предприятий. Директор завода «Электросигнал», к примеру, однозначно заявил о неприятии переворота.
– Заключительным актом этой драмы (в Новосибирске она была своя) стал митинг, который произошел 21 августа на центральной площади Новосибирска...
– Для города этот митинг действительно явился небывалым событием: собралось не менее 10 тысяч человек. Милиции почти не было. Кстати, в ходе подготовки этого мероприятия представители ДР настаивали на том, чтобы выступить в роли основных его организаторов. Но Иван Индинок рассудил по-своему: коль скоро мы являемся народными избранниками, то нам и карты в руки: в наших силах собрать народ и довести до него свои решения. Кстати говоря, попытки некоторых депутатов-демороссов всеми средствами привлечь к себе внимание населения в те дни выглядели откровенным мальчишеством. Чего стоило, например, предпринятое самолично одним из депутатов восхождение, впоследствии чрезмерно им же разрекламированное, на крышу здания горисполкома, чтобы поменять красный флаг на трёхцветный российский. Был в ходе того митинга и весьма тревожный момент: кто-то стал распространять слухи, что в направлении к площади двигаются войска, военная техника. Помню, как на лицах некоторых его участников появилось выражение страха. Если бы организаторы митинга своевременно не пресекли распространение этих слухов, как знать, какие нежелательные эксцессы могли бы произойти.
Виноватых не было?
– Путч провалился. Теперь преобладающая точка зрения на события двадцатилетней давности: правых и виноватых тогда не было. Люди просто находились в силу своих политических убеждений по разные стороны баррикад.
– В какой-то степени общий пересмотр тех исторических событий инициировало постепенно складывавшееся потом негативное отношение к Ельцину. Но даже притом, что каждый гражданин России на те события вправе иметь свою точку зрения, как бы нам вместе с водой не выплеснуть и ребенка...
Справка
По данным Левада-центра на август сего года, на вопрос: «Как вы сейчас относитесь к событиям августа 1991 года», 39 процентов респондентов ответили, что это – «трагическое событие, имевшее гибельные последствия для страны и народа».
