|
| Дома, похоже держатся из последних сил |
Улицы Зональной, так же, как других улиц, расположенных в населенном пункте Поселок Речпорта, на карте города нет. В этом корреспонденты «ВН» убедились сами, когда искали нужный адрес, отправившись в командировку по письму жителей той самой Зональной. Найти оказалось несложно. Двухэтажные бараки, построенные больше сорока лет назад, выходят облезлыми, поленявшими от времени фасадами и перекошенными окнами аккурат на Бердское шоссе, по которому гостей столицы Сибири возят в Академгородок. В прошлом году по этому шоссе проезжал сам Путин.
Гвозди забивать некуда - одна труха
Деревянный дом, в котором живет Виталий Евстафьевич Брунько, бывший капитан речного флота, ныне пенсионер, был построен в августе 1957 года - 44 года назад. Соседние дома датируются тридцатыми годами, то есть стоят около 70 лет.
- Там гвозди забивать некуда, все стены - одна труха, - рассказывает Виталий Евстафьевич.
Последний ремонт здесь делали 12 лет назад. Меняли шифер на крыше. Брунько это еще помнит. Его соседка Раиса Подрязчикова - уже нет. Она живет в поселке 10 лет, унаследовав квартиру от бабушки. Потолок в квартире Раисы Фатимовны набух, посерел и провис - вот-вот рухнет.
- Собралась делать ремонт, да думаю, стоит ли? - вздыхает она.
|
| «Вот так и живем», - говорит бывший обской капитан |
- Я бы и рад, но мне 70 лет... - разводит руками Виталий Евстафьевич.
Он и так, во исполнения обязанностей старшего по дому, регулярно красит стены в подъезде и моет лестницу.
Крыша так и осталась непокрашенной. Это ладно бы, но в ней появляются все новые и новые дыры.
Чем пахнут цветочки?
Однако трухлявые стены и дырявая крыша - «цветочки». «Ягодки», с достойной лучшего применения регулярностью, текут по улицам поселка зловонной жидкостью, подтекая под фундаменты зданий, образовывая болотоподобные лужи, в которых плодится мошкара, мухи, комары и прочие зловредные насекомые. Дело в том, что в поселке речпорта нет канализации. Вернее, унитазы в квартирах стоят. Но отходы жизнедеятельности населения попадают не в коллекторы, а в выгребные ямы. Каждой выгребной ямы, по словам Виталия Брунько, хватает на 20 дней. Потом ее содержимое надо откачивать с помощью специальной ассенизаторской машины. Нынешней весной яма под домом на улице Зональной, 5, где живет Брунько, не откачивалась три месяца. Она была полной уже 11 марта, а откачали ее 19 июня.
- Я ходил по этому поводу в ЖЭУ бессчетное количество раз, - вспоминает Виталий Брунько. - Там один ответ: «Машина сломана».
Может, и не стоило бы так подробно писать в газете о вещах столь интимных, если б не одно обстоятельство: проблема с выгребными ямами возникает постоянно.
- Дома и так на ладан дышат, а если еще постоянно подмачивать им «репутацию»... - Раиса Подрязчикова всерьез опасается, что в один прекрасный день ее квартира просто рухнет в яму с дерьмом.
«Идите в баню...»
|
| Когда это было баней |
Воды в этих домах нет. Несколько лет назад предлагали провести водопровод на коммерческой основе. Стоило это удовольствие пять тысяч. У кого деньги были - провели. Сейчас часть жильцов пользуется водой из крана, другая - таскает ведра из колонки.
- А как же вы моетесь? - задаю резонный вопрос и понимаю, что задела за живое.
Раиса Фатимовна просто взрывается негодованием:
- У нас даже бани нет. Как можно жить без бани?!
Когда поселок был ведомственным, баня здесь была. А еще был клуб, овощехранилище, комендант, участковый милиционер и сантехник (хотя сантехники-то, как таковой, и нет). Сегодня о том времени жители вспоминают, как о чем-то прекрасном и далеком, наверное, приснившемся им во сне.
- Так что же случилось с баней? - я пытаюсь вернуть разговор в прежнее русло.
- Ну, пойдемте, сходим в баню. - Виталий Евстафьевич и Раиса Фатимовна ведут нас смотреть местные «достопримечательности».
Баню закрыли в 1998 году. Сказали: на 3 месяца - на ремонт. Сейчас ремонтировать уже нечего - ни окон, ни дверей, один каменный остов, выстроенный в стиле сталинского ампира. В поселке, между прочим, куча детей. Они, правда, не сыновья и дочери речников. Представителей ведомства здесь вообще осталось мало. Зато много беженцев.
- Я вам могу показать квартиры, где кишмя кишат вши, - говорит Раиса Подрязчикова.
Мы вежливо отказываемся. Тем более, что вон они - сами смотрят на нас - босоногие, оборванные, чумазые дети с всклокоченными черными волосами, копошащиеся в грязной луже возле водокачки.
Хоть ложись и помирай...
То, что принято называть социальной инфраструктурой, в поселке отсутствует полностью: ни парикмахерской, ни спортзала, ни клуба, ни библиотеки. Есть только магазин. Но цены там так высоки, что Раиса Фатимовна, к примеру, предпочитает ездить за продуктами в центр города: «Ладно, я еще в силах. А бабушки-старушки?»
Одна пожилая женщина здесь покончила с собой, оставив записку: «Не могу так больше жить!» Она, между прочим, жила в единственном доме, где есть канализация и горячая вода зимой.
Старушка-самоубийца, хоть и совершила смертный грех, избавила себя от земных мучений. Заболеть в поселке - лучше умереть сразу. Один-единственный телефон-автомат висит на здании бывшего домоуправления. Как и все таксофоны, он периодически ломается. Машина «скорой помощи» летом, может, еще проедет по местным оврагам-буеракам, а зимой или весной - никак.
- Должно быть четыре дворника, их всего два. Да и те меняются каждый день. Денег-то не платят, - поясняет Виталий Евстафьевич. - А в городе улицы машинами убирают...
У Раисы Фатимовны весной начинается комплекс неполноценности: «В центр приедешь - все женщины в туфельках. А я в сапожищах, потому как по нашей трясине в иной обуви не пробраться».
Возвращаясь к теме медицинской помощи, следует еще сказать, что ближайшая поликлиника находится в поселке Матвеевка. Это две остановки по Бердскому шоссе, потом пересадка и еще четыре остановки. Во-первых, сколько денег на транспорт потратишь. Во-вторых, каково с температурой или с давлением в одном месте постоять подождать да потолкаться, потом в другом...
Виталий Евстафьевич и вовсе ходит в ведомственную поликлинику на Каинской - как бывший речник.
Разруха
|
| Это даже не хрущебы, а трущебы |
- А это наше овощехранилище. - Взбираемся на жуткого вида развалины.
Раиса Фатимовна с опаской обходит зияющие в руинах провалы, бывшие когда-то вентиляционными отверстиями. Упадешь - костей не соберешь. Если даже не убьешься насмерть - все равно не выберешься. Утопленная в горе кирпичная коробка с массивной металлической дверью сохранилась относительно хорошо. Ключ от двери, естественно, давно потерян. Может, там кого уже похоронили. А крышу разобрали на дрова и цветмет, оставив сверху кучу опилок. Не дай Бог, они загорятся.
Перефразируя известную поговорку, попробуем в нашу бочку дегтя добавить хотя бы ложечку меда. Ведь не может быть все беспросветно плохо. В данном случае ложка меда - экология. Поселок утопает в зелени, рядом река и воздух - не сравнить с городским. Но это только летом. Зимой даже самый большой оптимист разучится радоваться жизни, плескаясь в ледяной воде, которую к тому же надо таскать в ведрах по бездорожью. Хотя возможность принять горячий душ у жителей поселка все-таки есть. Трубы центрального отопления, проложенные лет тридцать назад, прогнили, начали рваться, и сейчас из них частенько хлещут фонтаны кипятка. Виталий Брунько в одной лишь своей квартире за последние шесть лет залатал девять свищей. Причем латать приходится своими силами и подручными средствами. В ЖЭУ говорят, что у них нет сварки.
«Вот приедет барин...»
Сейчас жители поселка одновременно ждут и боятся того момента, когда правительство узаконит куплю-продажу земли. Купит какой-нибудь «новый русский» их территорию себе под фазенду. Хибары, естественно, снесет. Хорошо, если куда-нибудь переселит, - это единственная возможность перебраться в приличное жилье. А если просто пнет под энное место? Беспредел же везде...
P. S. Редакция надеется, что кто-нибудь из ответственных чиновников, прочтя это материал, ответит жителям улицы Зональной и других улиц бывшего поселка речников, есть ли у них надежда на улучшение жилищных условий. Нам, к сожалению, ничего узнать не удалось - период отпусков, знаете ли. Сами жители на эту тему думают вот что: «По телевизору сейчас говорят: есть элитное жилье, есть первосортное и так далее. Значит, и люди делятся по сортам. Так вот, мы, наверное, неликвид какой-нибудь...»
