На площади вокзальной и около нее

 Поезд подкатывал к громаде вокзала уже ночью. На пустынной площади таксисты вылавливали груженых неподъемными чемоданами пассажиров, чтобы домчать их в отдаленные уголки Новосибирска. Пройти по гулким переходам, угнездиться с дорожною сумой на заднем сиденьи зазывающего кошачьим глазком такси и, расслабившись в предвкушении скорого завершения дорожной маяты, смотреть, как фосфоресцирующими глубоководными рыбинами наплывают торцы и фасады домов, подсвеченные фонарями, непогашенными окнами, неоновыми вывесками. Обезлюдевшие улицы. Немного угрюмоватые. Напоминающие кадры фильма про субмарину, вынужденную пробираться по подводному каньону. Разве что одинокая парочка влюбленных, подобная двум аквалангистам, все глубже и глубже погружающимся в пучины на грани яви и сна, вынырнет из темноты в мигалке светофорной «зеленой волны»...

Магнит

 Вокзал притягивает. Мальчишек семидесятых он влек своей помпезной статью и романтикой дорожных приключений. Здесь, в нишах кассового зала, стояли символизировавшие счастливое детство пионер с флейтой и пионерка со скрипочкой. Новосибирские Томы Сойеры, такие не похожие на скульптурных пионеров, норовили юркнуть в поезд, идущий до Алма-Аты. Улучив момент, когда проводник возится с доставленными из жарких азиатских республик фруктами, забиться под самый потолок на верхнюю полку - и сплавляться по рельсовой Миссисипи до тех самых краев, где огромные яблоки свисают с веток совершенно бесплатно... Отсюда, с вокзала, доходили до городских окраин легенды о том, что здесь, мол, чувихи «сдаются» по «червонцу» и «пятнашке». Распознать их явившемуся на вокзал клиенту - раз плюнуть. На резиновых кругляшках китайских кедов «Две монеты» они пишут химическим карандашом поверх иероглифов цену предоставляемого удовольствия...

Железная дорога притягивает скупщиков краденого золота, воров-чемоданщиков, продавцов газет вразнос, уличных музыкантов, мороженщиц и мотающихся с сумками на колесиках в пригород и обратно дачников. Своим напряженным магнетизмом «держит» вокзальная сутолока возле себя «комки», кафе под зонтиками, шашлычные. По какой-то мистической закономерности - не где-то, а именно на привокзальной площади образовался базарчик, где торгуют «бытовым железом» - сантехникой, дверными замками, всякой всячиной, столь необходимой для дома, для семьи... Вокзал, как огромный соленоид, вытягивает весь этот товар из кладовок и гаражей изгнанных с сибсельмашей и точмашей пролетариев, превращая их из плакатных строителей той самой остановки, до которой так и не долетел наш паровоз-пыхтун, в карикатурных персонажей блошиных рынков. Наверное, в соответствии с тем самым законом магнетизма в одном из дворов на задворках интуристовской гостиницы бабушка, выгуливавшая собачонку, наткнулась на АКМ, из которого застрелил киллер двух преуспевавших коммерсантов... Так говорят.

Люди, как металлические опилки к магниту, липнут к привокзальной площади. Ржавая стружка бомжей. И излучающая оптимизм мелкозернистая консистенция тех, кто пока еще не лишился ни жилья, ни паспортов. Сортировать эту «стружку», разделять ее на «фракции», не допуская воришек и бомжей к скоплениям законопослушных пассажиров, - такая работа и у старшего сменной бригады охранников Александра Савлука, и у дежурной по залу ожиданий Людмилы Кулаковой, и у командира роты ППС Железнодорожного РОВД капитана милиции Дмитрия Антонова.

Планы поставить на привокзальной площади памятник писателю-мостостроителю Гарину-Михайловскому имели смысл до тех пор, пока не было понимания, сколько сейчас этот «майдан» стоит. Даже там, где вроде бы осталось место для памятника, пришлось, как палку в муравейник, «воткнуть» похожий на эмпээсовский стакан в подстаканнике милицейский пост.

- Тут раньше как было, - говорит охранник в моднячем «боевиковом» камуфляже. - Выпустил пассажир из рук чемодан. Оглянулся. А чемодана нет...

- А проституток теперь так просто не увидишь разгуливающими по привокзальной площади. Они по объявлениям в газетах работают, - дополняет картину милицейский капитан, с которым мы встретились на другом краю площади. Особое мнение у него и по поводу кафе на открытом воздухе. Как раз здесь подпаивают доверчивых транзитных пассажиров, а обзнакомившись, «друзья» норовят вытащить или отобрать силою кошелек, а то и документы.

- В первую попавшую подворотню заведут и там обчистят... Вот тебе и сервис! Ну хочется выпить, посидеть - для этого есть ночные клубы, рестораны, кафе, а здесь просто спаивание, - высказывает свое мнение по поводу привокзальных забегаловок капитан Антонов.

Иллюстрация его словам - два познавших прелести привокзальной пьяной карусели неопохмеленных бомжа на газоне, под кустом, на задворках гостиницы-небоскреба. Один с Алтая. Другой из Приморья...

- В приюте накормили, но места там нет, - говорит двадцатидевятилетний Дима, ехавший из Бийска в Новороссийск. Да не доехавший. На лице его следы жестоких побоев, полученных в качестве «сдачи» за транзитные развлечения... Милиция помогла вернуть паспорт. Теперь бедолага кумекает - где денег на дорогу зашибить...

Железная дорога и притягивает, и отталкивает. Сто лет назад присутствовавшие на открытии Транссиба сравнивали это событие с открытием Америки Колумбом. Наша сибирская Читанунга последнего десятилетия дала яркие образчики происшествий в стиле «вестерн». Японцы пускали пробный поезд-пустышку для проверки того, как он дойдет до станции назначения. Вроде дошел. И все-таки ведь учителя Барабы и шахтеры Анжерки перекрывали пути...

Парадокс. Корейцы везут в Москву видеомагнитофоны, телефоны, караоки, чтобы оттуда обратным ходом везти в Новосибирск. Слово «растаможка» стало российским иероглифом, который знают теперь во всем мире. Ну мы везем бревна, источавшие некогда «запахи тайги», болванки чугунные, извлеченные из недр с помощью домен, вертолеты... А что еще везти, если токарь станков с ЧПУ Юра - отец троих детей - семь лет как на «блошином» замками торгует. Помогает жителям привокзальных домов понадежнее отгородиться бронированными дверями от наплыва гонимых отовсюду бомжей. И таких токарей, слесарей, фрезеровщиков, воплощавших въяве ватманные грезы инженеров-конструкторов, сегодня на каждом базаре - через одного...

Муза странствий

Фото Сергея ПЕРМИНА

 Зеленый оазис за заборчиком, над которым громоздится железобетонная «этажерка» с кассами пригородных электричек, летом становится залом ожиданий под открытым небом. Его облюбовали «челноки». Романтика раздувшихся от шмоток баулов, вытесненная с авиалиний крупным оптом, царит на железной дороге. Перекупщики из районных центров и сибирских городов, где пока не открыты терминалы международных авиарейсов, прут на барахолки «сибирского Саппоро». Хорошо здесь - под навесом бетонного сооружения, а-ля скульптурные «навороты» Эрнста Неизвестного. Дуэт «Два Сергея» радует слух саксофонными стонами и синтезаторной эквилибристикой. Сергей Вишняков (саксофон) и Сергей Яныгин (клавиши) нашли здесь свой ангажемент. Аппаратуру слепили из подручной бытовой аудиотехники. Гордость уличного ансамбля - динамик стоваттник, исторгающий звуки сквозь круглую прорезь в картонной коробке то ли из-под цитрусовых, то ли из-под японского компьютера, какими, кстати, теперь оснащена ЖД...

...Нет, не жалко мне четырех рублей, чтобы, миновав все контроли, посетить этот райски журчащий писсуарами уголок вокзала! Если по фрагменту позвонка можно восстановить облик доисторического ископаемого, то по украшенному искусственными пальмами обновленному вокзальному клозету - масштабы того грандиозного ремонта, который превратил подернутое паутиной строение героических первых пятилеток в шикарный дворец ожиданий.

Второй этаж. Шик такой, что впору мазурку на мраморном полу танцевать. Сверкающие люстры. Сияющие светильники. А на месте прежнего скульптурного «дедушки Ленина» вот-вот должен родиться внучек-фонтан... Музейная экспозиция к столетию Транссиба - настоящий бестселлер для проезжающих-ожидающих. Художник рубежа девятнадцатого-двадцатого веков Павел Яковлевич Песецкий, создавший акварельную панораму железной дороги, сумел передать ее поэзию. Неповторимое ощущение того, что видит путешественник из окна движущегося поезда. Воспроизведена в его акварелях и станция Обь, какой ее, пожалуй, видел ссыльный Ульянов. И Томский университет времен дореволюционных с кустиками на месте нынешних дерев-великанов. И Бараба со скачущим по ней степняком. И вагон-церковь с колоколами, подзванивающими вагонным сцепкам...

Проводники, как сказали в библиотеке, вольготно расположившейся в отреставрированном здании бывшего ДКЖ, читают в пути боевики и женские романы. А вот жители района... Одну из библиотекарей зовут Музой.

«Муза Александровна Арищина»,- представилась женщина, изобразившая на библиотечной карточке убористымм почерком: «На 1.7.2001 г. читателей - 5201, посещений - 27906, книговыдача - 78222, читателей-железнодорожников - 3113». Так что железнодорожники - весьма читающая публика. Бережно хранит директор библиотеки Ирина Бендер раритетный двухтомник «Войны и мира» Льва Толстого издания 1912 года. А теперь в фонде библиотеки имеется и отксерокопированная поэма «Товарняк» из новой книжки Александра Денисенко. Любят здесь стихи про «дорпрофсож» и «Тоску дорожную, железную»...