Его профессия называется так:
мастер-художник смычковых инструментов
|
| Фото Сергея ПЕРМИНА |
Профессор Новосибирской государственной консерватории Валерий Болдин преподает по классу контрабаса. Но кроме этого он на всю жизнь, как сам говорит, болен изготовлением скрипок. И за тридцать лет добился в этом заметных успехов. Его имя занесено в международный каталог скрипичных мастеров, хорошо известно не только в музыкальных кругах Новосибирска. В поисках своего героя, скажу честно, я шел от обратного: если в Новосибирске существуют скрипачи уровня оркестра Каца, оркестра театра оперы и балета, значит должны быть соответствующие мастера по изготовлению или ремонту инструментов. Оказалось же, что в оркестрах есть свои люди, которые вполне справляются с текущей работой: подклеить, поправить и т. д.
Но предчувствие не обмануло меня. «Как, вы не знаете Болдина? Это международный уровень!»
Мы встретились.
- Валерий Геннадьевич, как становятся скрипичными мастерами?
- У всех свои пути. Но не зря всех нас считают чудаковатыми. Без глубокой привязанности к этой работе ничего не добьешься. У одних путь - через музыку. У других - руки, как говорят, хорошо стоят. Сам я и к музыке привязан смолоду был, и мастерил всегда что-то. И, наверное, через любовь к дереву. Это теплый вообще материал. А потом еще и любознательность человека. Надо заболеть этим делом. Пока не заболеешь, мастером не станешь.
- Вы «заболели» до консерватории или после?
- Во время учебы друг как-то принес мне полностью разбитый инструмент. Он говорит: попробуй! А мне и самому давно уже хотелось взглянуть, что там внутри, как все устроено. И вот с этого все началось. Я инструмент осторожно разобрал, склеил. Ничего хорошего, конечно, не получилось. Но «болезнь» пошла уже дальше.
- Можно шутя вас спросить о душе инструмента...
- Спрашивают порой. Но я сугубо прагматик. Меня интересовала технологическая сторона дела. Как там что устроено внутри, я увидел. Но ответа на главный вопрос - почему? - разумеется, не нашел. На это понадобились годы. Нужна была и литература специальная, и знакомство с мастерами - посмотреть, как работают люди. В начальный период делаешь много-много открытий. Становишься поопытней - понимаешь, что чем больше ты своими руками сделаешь инструментов, тем ближе ты к мастерству.
- Известно, что у великих итальянских мастеров были ученики, профессия передавалась из поколения в поколение. У вас все-таки был кто-то, кто помог постичь профессиональные секреты этого ремесла?
- Да, конечно, самому изобретать велосипед - неблагодарное дело. Поэтому после того, как я сделал свой первый инструмент, я понял, что еще нужно очень много узнать и, главное, увидеть, как это делается.
- И когда вы сделали свой первый инструмент?
- В 72-м году. Мне он казался прекрасным. Но, конечно, это был не инструмент в полном смысле этого слова. Но я сделал для себя вывод: надо учиться. И первым моим учителем стал бахчисарайский мастер Ларичев. Потом я поехал в Москву. На конкурс с готовым инструментом. Никуда он, конечно, не прошел. Но там я познакомился со всеми мастерами. Посидел в мастерских. У лучших тогдашних мастеров Почекина, Крылова, Горшкова, корифеев наших. И там много узнал. Они мне помогли. Объяснили формы, материалы. Самое тяжелое для скрипичного мастера - это материал.
В начальный период у нас мастера хорошие были, помогали, показывали, рассказывали.
- Существует какой-то свой цех мастеров?
- Это в принципе братство. Мы объединены в ассоциацию скрипичных мастеров. Правильно и полно наша профессия называется так: мастер-художник смычковых инструментов.
- Способен вам помочь в изготовлении инструмента компьютер? Я вот видел по телевидению, как японцы превращают звук в объемное изображение. И у каждого инструмента он имеет свою окраску.
- Помочь может все, если это не противоречит логике изготовления инструмента. Даже случайные замечания других людей. Но у меня в течение тридцати лет выстроилась собственная система. Мастер со временем начинает чувствовать материал. Знать отчего что, почему, какой тембр, какая сила звука, какие своды и прочее. Здесь очень много сложных вещей, которые мастер держит в голове. Скрипка - это настолько сложный акустически инструмент, что фактически просчитать ее звучание невозможно, потому что нет постоянных цифр. Материалы все время разные. Даже две стороны одного и того же дерева - разная плотность, разная текстура, разная сопротивляемость материала. Это все ощущается кончиками пальцев.
Вот уже несколько веков люди пытаются разгадать секреты итальянских мастеров. В Америке даже специальный институт работает над этим. Можно сделать любую схему, все просчитать, в том числе и структуру материала - ели, клена, кривизну свода, все можно вычислить. Но нету исходных цифр. Для того, чтобы эксперимент был чистым, нужны постоянные цифры. А их нет. Все инструменты разные. В первую очередь потому, что двух одинаковых кусочков дерева не бывает.
- Из смычковых скрипка, наверное, самый сложный инструмент?
- Да как сказать... Знаете, почему он сложный? Потому что есть примеры гениальных инструментов. Альты - уже меньше. Дальше всего мастера ушли в изготовлении скрипки. Вот в этом году я делал борочный инструмент. Мне было еще сложнее, потому что его никто в наше время не делал. Негде посмотреть было. По сведениям, почерпнутым из специальной литературы, два инструмента сделал, сейчас на них играют.
- Откуда появляется исходный материал? Вот у вас в руках превосходные формы, очень чистое дерево. Где берете?
- Вначале мне помогли мастера. Для того, чтобы изготовить хороший инструмент, материал должен быть выдержанным в естественной сушке не менее двадцати лет. Мастер не может дерево сам заготовить и ждать два десятилетия, чтобы приступить к работе. Значит, кто-то должен помочь. Сейчас, правда, проще стало. Есть фирмы в Германии, в Канаде, которые высылают материалы. Только деньги плати. Но мы начинали с Западной Украины. Где-то в горах долго ходишь, ищешь засохший клен. Потом его спиливаешь. С помощью военных вертолетов вытаскиваешь на дорогу. Потом трактором на пилораму. Это страшно тяжелый труд. Я отслеживал на одном из предприятий Новосибирска сухую древесину. Однажды мне позвонили, сказали: приходи. Я пришел. Действительно прекрасная ель без единого сучка двадцатиметровой длины. Я ее распустил. Двадцать лет работаю, еще на долго хватит.
Сейчас, когда границы открылись, все можно купить. Тем более, когда я вошел в международный каталог, мне шлют предложения со всего мира. И материалы, и красители, и лаки - все, что нужно для изготовления скрипки, сейчас приобрести несложно.
- Любое полотно классического художника, говорят, может повторить художник средней руки. Вы можете повторить скрипку Страдивари? Вот такой странный вопрос.
- Да он и не странный как раз. Если хочешь быть хорошим мастером, нужно сделать хорошую копию. Мало того, Почекин, один из лучших мастеров, уехал в Италию и делал копии всех инструментов Страдивари. Он проследил, как великий мастер менял форму. Как от этого менялись инструменты. И, поняв ход его мысли, сделал свой инструмент. Есть такие мастера, которые начинают со своей формы. Далеко они не уходят. Все-таки гений Страдивари, Гварнери, Амати не должен был зря состояться. Надо изучать это наследие. А потом уже, если сможешь, сказать свое слово. Вот я сделал этот альт - это альт Страдивари, модель 1715 года. Я по ней работаю. Внешне - по всем параметрам. Кроме лака. Другой был лак. Пока, кто ни пытается, такой лак не может изготовить.
- А нет ли здесь предубеждения у музыкантов, что старые инструменты предпочтительнее современных?
- У итальянцев тоже были хорошие и плохие инструменты. Но хорошие у них были настолько хороши, что мы их не в состоянии повторить. Был некий сгусток мастерства, его востребованности. Как, примерно, космическая эпоха в наше время требует своих гениев и порождает их.
- Музыкант берет в руки вашу скрипку, а потом фабричную. Он отличит одну от другой?
- Мгновенно. Разница очень большая. Хотя японцы, например, делают очень качественные серии.
- В вашем братстве скрипичных мастеров есть какая-нибудь табель о рангах?
- Во всем мире проходят международные конкурсы. Перед каждым конкурсом Чайковского проходит конкурс скрипичных мастеров. И скрипки-победители потом выставляются в Большом зале консерватории. Там я получил третью премию. Потом в следующих двух участвовал. Дипломы были. Дальше дипломы в Болгарии, в Италии на конкурсе Страдивари, в Польше. Табель о рангах, как и у музыкантов, это победы на конкурсах.
А потом ведь как говорят: можно долго рассказывать о себе, но покажите инструмент!
- Вы выставили на конкурс свою скрипку. А кто оценивает ее качество?
- Обычно очень представительные жюри. Одно оценивает работу, другое - звучание инструмента. Играют за занавесом музыканты со всего мира. Система оценок - по баллам. Три тура. Кто больше баллов наберет - победитель.
- А возможно сделать параллелепипед, натянуть на него струны и получить приличные звуки?
- Попытки изменить форму были. Например, свердловский мастер делал квадратные скрипки. Авангард присутствует и здесь. Когда человек традиционным способом не достигает результата, идут поиски в другую сторону.
