Сегодня День памяти жертв политических репрессий
|
| Иван Карлович Дениченко. Фото Сергея ПЕРМИНА |
Каждый год, 30 октября, Иван Карлович Дениченко выходит из своего дома на Юргинской улице, проходит метров двести до троллейбусной остановки, дожидается 23-го троллейбуса и на нем доезжает до цирка. Здесь, в Нарымском сквере, установлен камень, на месте которого власти обещают открыть памятник жертвам политических репрессий. Раз в год Иван Карлович приводит это местечко в порядок: отбрасывает листья, собирает мусор вокруг камня. Это святое для него место. В 1935 году он был осужден по статье 58 пункт 10 - за антисоветскую пропаганду. Сегодня Ивану Карловичу 91 год.
...В известном смысле Дениченко отправили на Колыму из-за сочувствия Рыкову. На следующий день после вынесенного Верховным судом СССР приговора по делу Рыкова 23-летний Иван Дениченко на одном из культурных мероприятий был ответственным за музыкальное сопровождение. Проще говоря, накручивал патефон. Это дома ставить пластинки и крутить ручку патефона мог любой, а если это происходит, скажем, в клубе, то назначается ответственный. Ответственный Дениченко ошибся с пластинкой: вместо танцевальной музыки в положенное время он установил на диск патефона... похоронный марш.
На следующее утро Дениченко был арестован за сочувствие Рыкову и, соответственно, за антисоветскую пропаганду и приговорен к 10 годам лагерей в Верхоянском районе Якутии.
- Осудили меня осенью, и когда добрались до места, мороз доходил до 60--70 градусов, -вспоминает Иван Карлович. -Двое суток грелись у костров и строили деревянные палатки. В них и перебрались.
Лагерная должность Дениченко - проходчик урановых руд. До сих пор бытует мнение, что каждый, кто работал на урановых рудниках, был смертником. В бригаде Ивана Карловича никто непосредственно от урана не умер.
- Мы спасались сланцем, который пили каждый день, - рассказывает он. - Нам даже обед не раздавали, пока мы не выпивали кружку сланца.
Иван Карлович не смог объяснить, что это такое. Наверное, какой-то раствор или настой породы. Главное, что помогало.
- Нам не привелось, слава богу, пережить ничего такого, что показывают сейчас в фильмах и телепередачах о лагерях тех лет, - продолжает он. - Но я думаю, что избиение и издевательства - это не самое ужасное, что есть в лагерной жизни. Самое унизительное - это понимание того, что с тобой обошлись несправедливо.
Он - не только о себе. В одной бригаде с ним были, например, начальник цеха Новосибирского авиационного (впоследствии - Чкаловского) завода, осужденный по той же статье, но по пункту 8 - за экономическую диверсию. На соседних нарах - адъютант командующего Западно-Сибирским военным округом. Люди образованнейшие и честнейшие. Арестованы и осуждены - по навету.
- Отношение к нам надзирателей и охранников было уважительным. Многие из них были старше нас по возрасту, но называли строго по имени-отчеству. И даже на вахту не вызывали. Наверное, тоже понимали, что мы не шпионы и не антисоветчики. Невозможно же такое - чтобы в стране было тысячи шпионов! Все это понимали...
Вахта - это не место экзекуций, не камера пыток. Вахта - это служебное помещение в лагере. И вызов туда хоть кого-то из заключенных практически стопроцентно указывал на стукачество этого «кого-то». С самого начала бригада, в которую попал Дениченко, заявила: «На вахту никто из нас ходить не будет!».
- Но труд - да, это был почти рабский труд без самых элементарных условий. Кайло в руки - вот и все. Сил хватало - только дойти до барака, поесть, почитать здорово запоздавшую газету - и спать. Порядок в бригаде был отменный, не то, что у уголовников: пайку оставь на столе - никто не прикоснется.
Все 10 лет, признается Иван Карлович, мысль о несправедливости судьбы его не покидала. Но все 10 лет не было мысли винить в этом Сталина. Его окружение - да. Но самого Вождя... Хотя «за Сталина!» в бой бы не пошел - не осталось тогда для него на свете человека, за которого следовало бы отдать жизнь.
Освобождение в мае 1944-го и реабилитация в 1954-м особой радости Ивану Карловичу не принесли. После освобождения можно было работать только там, на Севере. Потом отказали в прописке в Новосибирске. Жизнь продолжала ему напоминать о том злосчастном похоронном марше в день вынесения приговора Рыкову.
- На работу на Искитимский цементный завод устроился благодаря своему давнему знакомому. Потом, когда уже смог прописаться в Новосибирске, устроился на Чкаловский - наступило-таки такое время, когда на 58-ю перестали обращать внимание вообще.
На Чкаловском Иван Карлович работал до... 78 лет! И сейчас он по собственной инициативе отвозит, когда погода позволяет, в Речкуновский дом престарелых газеты. Раздает их старикам, а заодно что-то вроде политинформаций проводит. Он пережил восемь первых руководителей СССР, СНГ и России. Самый грамотный из политиков для Дениченко - Косыгин («Благодаря ему и Брежнев держался!»), самый бездарный - Ельцин («В Римском праве еще отмечено: экономика определяет политику. А Ельцин запряг лошадь позади телеги!»). А что Сталин? Все то же: не он виноват, а окружение его, прихлебатели, которые творили беззаконие.
...Сегодня страна отмечает День памяти жертв политических репрессий. В области почти 34 тысячи подвергшихся политическим репрессиям, в Новосибирске - почти 17 с половиной тысяч. Они очень разные - от постоянно агрессивных и обиженных на всю жизнь до смирившихся и махнувших на все рукой. Иван Карлович - один из тех, кто не примыкает ни к тем, ни к другим. Что было - то было, но это тоже жизнь. Его жизнь. А что касается других незаслуженно осужденных, но по-иному воспринимающих прошлую чудовищную ошибку, он к ним относится с пониманием. И каждый год 30 октября добирается до памятного камня в Нарымском сквере, чтобы привести в порядок святое для него место.
