В нашу газету иногда приходят письма-исповеди, авторы которых делятся тем сокровенным, что просит выхода наружу. Может, это попытка разобраться в себе или оправдать тот или иной свой поступок, которому не всегда подберешь и название. «Я пришла к выводу, - пишет автор, - что все добрые намерения, которые у нас иногда рождаются, надо воплощать в жизнь сейчас же, не откладывая на потом, а иначе завтра может быть поздно».
Был обычный выходной день, когда я вошла в магазин. Купила, что было нужно, и уже засобиралась назад, как буквально перед моим носом выросла мужская фигура.
- Извините, - тихо произнес незнакомец, - вы бы не могли дать мне немного денег?
- Сколько? - растерялась я. С такими просьбами обращаются обычно ребятишки или алкаши. Незнакомый мужчина был отнюдь не мальчик и тянул по крайней мере на сорок с большим гаком. А если и алкаш, то трезвый и довольно опрятный. Правда, верхняя одежда (дело было зимой) была из периода глубокого застоя, когда еще носили так называемые «москвички», и шапка явно не нынешнего китайского производства. Мужчина помялся и, скромно потупив взор, ответствовал:
- На билет не хватает... до Тогучина.
Копаясь в кошельке, мне все-таки удалось увидеть его глаза. Известный классик заметил, что они есть зеркало души. Если это правда, то душа у незнакомца была большой и чистой. Глубокие, карие, не глаза, а очи. По крайней мере, отдав ему деньги и услышав в ответ тихое «спасибо», я еще долгое время находилась под впечатлением необычного взгляда. И потом, уже дома, все ловила себя на мысли, что я где-то видела эти глаза. Я перетрясла в памяти всех своих близких и дальних знакомых. Главное - ясные глаза не вязались с обликом этого человека, какого-то затюканного и придавленного жизнью, казавшегося явно не в своей тарелке. Вот если бы эти глаза представить в другой ситуации... Стоп! Я вытащила свои альбомы со старыми фотографиями и стала лихорадочно искать. Вот одна, другая, третья. На всех одно лицо: мальчик-подросток в школьной форме, восемнадцатилетний паренек, веселый солдат с друзьями.... Неужели?
...Сашка пришел к нам в седьмой класс вместе с другими новичками. Мальчишка был общительный, сразу со всеми подружился. Учился легко, но нехотя. Нахватает двоек, потом под нажимом матери, которую очень любил, начинает исправлять. Выходил в это время на уровень лучших учеников. Казалось, ему все по плечу. Но через некоторое время опять спад. Хорошо рисовал, играл на гитаре, пел... Но ничто всерьез и надолго его не увлекало. По вечерам с дружками бродил по улицам, горланил песни, гонял от безделья собак. Рано заинтересовался девочками. Причем не теми, кто корпел над учебниками. Таких он называл занудами и слегка презирал. Все его пассии были старше года на два, на три, а то и больше, из тех, кого пускали гулять допоздна и не мучили строгим родительским контролем. Был вхож и в дом одной разухабистой девицы, где проходили практику все желающие вкусить премудрости интимной жизни.
Я была не в его вкусе. Хорошо училась, по вечерам, хоть и хотелось, не гуляла, потому что не пускали. В школе была то старостой, то комсоргом. Жили в классе мы с Сашкой, казалось, друг друга не замечая. Не было дружбы, но и не враждовали: нечего было делить. Позже я вдруг почувствовала, что он молчаливо одобряет мои поступки.
А потом его исключили из школы. Были у нас хулиганы похлеще, но почему-то отыгрались на нем, хотя, кроме какого-то внутреннего непокорства, не помню, чем он еще насолил учителям. Никогда не дрался, никого не оскорбил, правда, насмешливо и непокорно ухмылялся в ответ на нравоучения. И мать его всегда защищала, наверное, это тоже не нравилось педагогам. Сейчас думаю: почему мы не сказали своего слова, почему не заступились?
Когда у нас был выпускной вечер, Сашка сидел дома и весь вечер играл на гитаре. Так сказала потом его мать.
Мы разлетелись кто куда. Я поступила в техникум. Как-то мимо меня прошла весть, что Сашка с матерью переехал в лесной поселок и там работает. И вдруг мне приходит письмо от него. Обыкновенное, дружеское. Он пишет о своей жизни, работе и ждет ответа. Я отвечаю. Завязывается ни к чему не обязывающая переписка двух хороших знакомых. Правда, в глубине души я удивлялась: зачем ему мои письма? Ведь я уверена, что от девчонок у него отбоя нет. Но об этом он никогда не писал, а я и не спрашивала.
Я помню то письмо, которое пришло однажды весной. Он писал из тех мест, которые мы называем не столь отдаленными, о том, как все случилось. В день своего восемнадцатилетия в общественном месте он толкнул пьяную женщину за то, что та оскорбила его мать. В то время как раз вышел указ об усилении ответственности за хулиганство. Он попал под этот указ и получил два года. Писал как на духу. Верю, что не соврал. Незачем. Вестей от него не было ровно два года. А потом он освободился, и снова пришло письмо. Я в это время окончила техникум, собиралась поступать в институт.
Однажды, когда ехала домой, случайно встретилась с ним на вокзале. Взрослый, красивый, хорошо одетый парень. Ехал к бабушке, и нам немного было по пути. Помню, мне ужасно хотелось спать после бессонной ночи в поезде. Когда мы сели в вагон, я почти сразу же стала клевать носом. Разговор не клеился. Вскоре Саша вышел. Помню, я еще подумала, что больше он мне не напишет. Но переписка продолжалась. Мы писали друг другу обо всем. Он хотел учиться, поступил в вечернюю школу, работал.
А вскоре на мое имя пришла телеграмма: «Буду проездом вечерним рейсом. Забирают в армию. Если можешь, проводи. Саша».
...Я получила ее, когда Сашу уже отправили. А он так хотел, чтобы я его проводила. Письма все шли и шли. Они становились все длиннее и теплее. В них были фотографии. На обороте было выведено его рукой: «Девушке, которую я люблю». Я делала вид, что ничего не понимаю, и продолжала взахлеб рассказывать в своих письмах, как весело живут студенты.
Его опять посадили, когда он еще не отслужил. За что - не знаю. На этот раз он не стал рассказывать, просто в коротеньком письме сообщил, что его ждет срок и немалый (как потом оказалось, три года), и опять прекратились письма.
А у меня жизнь шла своим чередом. Окончание института, замужество, рождение детей, работа. Изредка приезжая к родителям, я с удивлением обнаруживала открытки, подписанные знакомой рукой, без обратного адреса. Он никогда не забывал меня. Судьба забросила меня на жительство в Новосибирск уже в зрелом возрасте.
И вот, спустя годы, эта встреча в магазине. Конечно, Сашка меня не узнал. И я бы прошла мимо, если бы он не обратился со столь необычной просьбой. После этого я решила узнать о нем побольше. Нашлись общие знакомые, которые кое-что о нем слышали. Жил он в одном из сел области, без семьи. Женщины в его жизни были, но все никак не мог остановиться на одной. Последние годы жил с матерью. А когда она умерла, совсем опустился. Пил, гулял, пропил все до последней тряпки в доме. Изредка приходил в себя, тогда подрабатывал, имея руки золотые, за что его ценили односельчане. Мне очень хотелось встретиться с ним. Но чего-то опасалась, выжидала, откладывала на потом...
А потом он умер. Неожиданно ночью начался острый приступ с желудочным кровотечением. Спасти не удалось. Похоронили за казенный счет. Но об этом я узнала спустя несколько месяцев после его смерти. Опять опоздала. Как всегда...
