|
| Автор двенадцати гимнов «Аве Мария». Фото Cергея ПЕРМИНА |
Так уж мы устроены, что упорно не хотим верить в чудесное, даже если оно свершается на наших глазах. Именно такая слепота на некоторое время овладела мной при знакомстве с новосибирским композитором Юрием Ащепковым, но быстро рассеялась.
Я был приглашен к нему домой на (если можно так выразиться) приватный концерт. Внешне это выглядело как невинное домашнее музицирование. Композитор сидел за фортепиано, а я сидел, впитывая звуки. Внезапно до меня дошло, что все это не что иное, как творческая провокация! Портреты Кришны на стенах, иконы Богоматери и главное, «Аве Мария». Двенадцать «Аве Марий», к которым Ащепков написал свою музыку! Кто-нибудь слышал хоть одну «Марию» новосибирского композитора? А тут 12 чистейших католических гимнов.
Слушаешь их, и душа расширяется, как небо. За «Мариями» звучала музыка на стихи Лермонтова, Бальмонта и каких-то совсем неизвестных поэтов.
Ащепков немолод, но возраст его не угадывается. Глаза блестят. Вид как у мальчишки, лакомящегося вареньем. С удовольствием аккомпанирует, подпевая вокалисткам. Не без юмора сознается, что за 60 лет занятий музыкой окончательно убедился, что ничего в ней не понимает...
Но самое удивительное, что этот жизнерадостный человек - инвалид. Этого не замечаешь, пока он не встает, опираясь на костыли. Говорить о творчестве Ащепков не любит, но все же согласился дать интервью.
- Говорят, что у вас не двенадцать «Аве Марий», а гораздо больше, это правда?
- В общем, да. На ноты записаны двенадцати. Но в черновиках, пожалуй, еще столько же наберется. Вообще, я не считаю себя здесь каким-то исключением. Один новосибирский композитор тоже написал две «Аве Марии», а ведь у нас очень богатая на композиторов страна. Даже Игорь Крутой написал «Ангела-хранителя», очень, кстати, хорошая песня.
- Ваших «Марий» часто исполняют?
- Не очень. Только Новосибирский камерный хор как-то спел почти всех моих «Марий», но без моего ведома. Сами нашли ноты (которые, кстати, продаются очень вяло) и спели. Я отношусь к этому спокойно. Я понимаю, композитору сейчас нужен менеджер, который «раскручивал» бы его. Мне предлагали: давай две тыщи баксов, и мы тебя раскрутим на всероссийском уровне. Таких денег у меня никогда не было. Мне вообще всего два раза в жизни заплатили за работу. Это было еще в советское время. Заказали два концерта и, представьте, оплатили.
- Вы не любите писать по заказам?
- Очень люблю. Я просто не могу писать в «стол». Столяру же нужно, чтобы на его табуретке кто-нибудь сидел, вот и мне нужно, чтобы мою музыку играли. Но мои заказы не коммерческие. Я просто пишу для конкретных исполнителей, которые заказывают мне песни.
- Некоторые современные композиторы считают, что их «откроют» через 100-200 лет. Вы к ним не относитесь?
- Мне все равно, когда меня «откроют», мне важно лишь, как я сам отношусь к своей музыке. Это так же, как с Богом. Меня не интересует личное спасение, уход в рай или ад. Меня волнует, как я буду относиться к Богу в свой последний час. И еще я боюсь потерять связь с Ним.
- Почему?
- Потому, что я с детства не воспитан в молитве. Хотя моя бабушка пыталась меня научить. Она вставала в четыре утра и час посвящала молитве. Она давала мне, семикласснику, читать Евангелие. Но тогда я мало что понял. Христос открылся мне лишь через Индию.
- Через Кришну?
- Да. Но это дело прошлое.
- В вашей жизни было что-то, что можно назвать чудом?
- Одно из чудес - мои «Марии». Ведь это не просто - сел, и готово. Был какой-то толчок. Конечно, сказались и мои музыкальные пристрастия. Я очень люблю «Аве Марию» Шуберта. Это просто мировой духовный шлягер. Но тут мне захотелось самому прославлять Бога, и не на уровне какой-то конфессии, а чтобы это пелось обычными людьми. Тут как раз и ансамбль появился. Детский, «Апельсинчик». В общем, все так совпало. Не случайно, конечно. А вот еще одно «совпадение». Своих «Марий» я начал писать в 2000 году, который считается годом Девы Марии.
- Бог для вас - это тема?
- Бог - единственная «тема», достойная прославления. Здесь я беру пример с Баха. На его органе была табличка с надписью: «На этом органе играл Себастьян Бах, который прославлял Бога». И, как ни странно, музыка этого человека, прославляющего Бога, до сих пор замечательно современна. Баха уважают даже рокеры и исполнители рэпа. Как это могло случиться?
- Когда вы начали сочинять музыку?
- Я не могу назвать конкретную дату. В детстве. Мне всегда нравилось извлекать звуки из инструментов. А вообще, я многим, едва ли не всем, обязан папе, архитектору, музыканту, художнику. Он играл на скрипке, и я с детства был окружен музыкой. Постепенно и сам начал играть. Потом школа, училище, консерватория. Все как у всех. Таких, как я, у нас в Союзе композиторов (новосибирском) около двадцати. И среди них есть очень одаренные.
- Как у вас складываются отношения с исполнителями?
- Если вы говорите о профессиональных певцах, то никак. Они, в сущности, музыку не любят. У них может быть прекрасная техника, но профессионалы очень редко поют душой, а все больше диафрагмой, горлом. Типичный пример - одна из мировых оперных звезд. Этот человек просто ловит доллары ртом и требует, голосом своим требует, их как можно больше.
- Значит, творчество не следует продавать?
- Его нужно продавать. Но все дело в цене. Нельзя использовать голос, данный тебе Богом, как средство наживы.
- Стало уже расхожей фразой, что люди творчества ленивы. Это правда?
- Нет. Их «лень» - это просто накопление материала, творческая пауза. У некоторых она длится не больше месяца, у других может продлиться и 10 лет, как у Бородина. А Лядов был просто «суперлентяем», ему было лень записывать свою музыку. Но то, что он записал, это совершенно! Лень в творчестве - это ожидание откровения.
- У вас есть свои «персональные» источники вдохновения?
- Прежде всего, это мои исполнители. Вы их сегодня видели. Этих девочек никто не учил петь. Только одна закончила музыкальную школу. Но поют они вполне профессионально, например, Ярослава Карпюк. Очень талантлива. И стихи пишет прекрасные. Вообще, если хоть один исполнитель ждет мою музыку, это уже меня вдохновляет. Другой источник вдохновения - хорошие стихи. Лермонтов, Бальмонт.
- Вы пишете песни?
- Я пишу музыку и песни в том числе. Но мне всего ближе романсы. Очень хочется написать симфонию, но кто ее будет исполнять? Безумно хочу написать оперу. Из русской истории.
- Вы никогда ничего не просили у Бога?
- Просил и получал. А потом перестал просить. Это как-то неэтично. Это я могу у кого-нибудь попросить взаймы. А Бог - он знает наши нужды.
- Вы никогда не просили здоровья?
- Нет. В основном я просил за других. А для себя я просил, только когда у меня что-то не получалось в музыке. А что такое наше здоровье? Сегодня оно лучше, завтра хуже.
- А из современных «собратьев по цеху» кто вам ближе, Шнитке?
- Нет. Я не принимаю его архитип. Шнитке - это Фауст. Он всегда на грани, на очень опасной грани. Вообще, это Сальвадор Дали в музыке. Мне такие художники не близки.
- А какая живопись вам близка?
- Левитан. Это высшая эзотерика. Там человек просто не нужен. Его природа - это Бог! Мы, в сущности, пантеистическая страна. Бог рассыпан здесь в каждом пригорке, березке. Не зря Есенин описывал березу, как живое существо. Это действительно так. У меня под окном растет береза. И я как-то даже рассмотрел на ней глаза!
- Жалеете, что у вас нет своего менеджера?
- Нисколько. Мне просто стыдно слышать свою музыку в большом количестве. Так и хочется все переделать. После нас должно остаться только самое лучшее. Пусть после меня останется одна нота, но самая лучшая. Если же она не звучит во всем мире, значит ее еще нет.
