Открытое письмо главе администрации Новосибирска Городецкому В.Ф.
от нар. арт. РФ Узденского А.Е.
 |
Уважаемый Владимир Филиппович!
Простите за публичное обращение, но другого способа заставить себя выслушать у меня нет.
Для начала вкратце изложу суть проблемы. Вот уже много лет я живу в неплохой, собственно, двухкомнатной квартире хрущевского типа, но в заводском районе и далеко от работы. Специфика же нашей службы состоит в том, что она не нормирована, в течение дня на три-четыре часа прерывается и заканчивается ближе к полуночи. По молодости на это не обращаешь внимания, но с годами бесконечные мотания туда-сюда даются все труднее. В канун моего пятидесятилетнего юбилея и двадцатилетия пребывания на сцене театра «Старый дом» администрация Октябрьского района вместе с руководством театра обратились к вам с просьбой поменять мое жилье на лучшего качества и по линии метро «Речной вокзал» - «Красный проспект». Вы благосклонно отнеслись к обращению и поручили решение вопроса жилищному комитету мэрии.
После долговременных поисков комитет предложил мне 1-комнатную квартиру в строящемся доме на улице Зыряновской, мотивируя тем, что она будет больше по площади. Я не претендую, как профессор Преображенский, обедать в столовой, спать в спальне, а оперировать в операционной, но все же хотелось бы, как пишут в газетах, чтобы кухня и туалет были раздельные... Да, я живу один, но у меня есть дети, ко мне часто приходят люди, включая и женщин, и в моем возрасте как-то неприлично сразу вести их в спальню, пусть даже и большую по метражу.
Заместитель начальника комитета по жилищным вопросам г-н Сальников выслушивал мои пожелания и при этом глядел на меня, как в свое время смотрели иностранные пограничники на советский паспорт Маяковского. В ответ же привел, на мой взгляд, довольно шаткие аргументы, уверяя, что если я поменяю свою двухкомнатную на двухкомнатную мэрии, то к нему возникнут вопросы у прокуратуры. И выходит, к примеру, что факт обладания роскошными апартаментами в престижном зеркальном доме мелким чиновником прокуратуру полностью устраивает, а если в приличное жилье вселится, простите за нескромность, народный артист, то это вызовет в этой грозной конторе служебный ажиотаж. Я пробовал было возразить, что и у меня есть кое-какие заслуги перед обществом и в законе даже прописаны льготные метры, но в ответ услышал, что таких льготников у него тысячи.
Будучи уверен, что ваши подчиненные неправильно поняли указание, я записался к вам и два месяца терпеливо ждал заветного сигнала. Час пробил. Ваша помощница сообщила мне о дне и времени приема.
На встрече я попытался объяснить, что, мол, человек я творческий, уже немолодой, хотелось бы, пусть и небольшой, кабинет для работы, ведь не тридцатые годы, не послевоенная разруха, отдаю, дескать, я мэрии «двушку», а мне алаверды - однокомнатную... Несмотря на всю произнесенную невнятность, вы уловили суть вопроса и с легкостью нашли решение, предложив мне вторую комнату прикупить. Я, как и вы, состою на службе у государства, которое может тебя похвалить за верную службу, наградить грамотой, присвоить звание, но очень тяжело при этом расстается с рублем. Оно не платит, оно - дает. А когда дают... хочет - даст, хочет - не даст. Чаще второе. Как попросишь. Мой брат Виталий смеется: «Я, - говорит, - разгадал, почему актеры всегда говорят: я служу в таком-то театре. Если скажет «работаю», ему тут же - а почему тогда денег не платят?»
Впрочем, вы все это знаете не хуже меня, потому как сразу уточнили: отдавать будете 50 процентов из расчета себестоимости и в течение пяти лет. И если я согласен, тотчас же будет отдано распоряжение в комитет. Я, понимая, что выше с подобной просьбой теперь придется обращаться только в Кремль, и прикинув, смогу ли я течение пяти лет тянуть долговую лямку, вздохнул и согласился. Вы подняли трубку телефона, а я , поблагодарив, вышел из кабинета. После этого начались странности.
Через несколько дней, когда я проник в кабинет г-на Сальникова, выяснилось, что подобных распоряжений он не получал. Да их, с его слов, и не могло быть, так как льготная оплата предполагается только при нехватке социальной нормы в 18 квадратов. На мой вопрос, разве мэр не знал, что говорит, он только пожал плечами. Неделю я добивался пятиминутной аудиенции у его прямой начальницы - г-жи Стыниной. Тихим, усталым от назойливых просителей голосом она подтвердила слова зама. Я потребовал возможности обратиться к вам, будучи уверен, что происходит какое-то недоразумение. Она пообещала.
Прошло время. Вторично принять меня г-жа Стынина отказалась, но через зама передала, что вы не подтверждаете своих слов, и я должен оплачивать вторую комнату полностью. Разумеется, я был несколько ошарашен тем, что вы оказались не в курсе жилищных вопросов и вынуждены отказываться от собственных слов. Ну что же, бывает: конь о четырех ногах и то... Тем временем борец с привилегиями потарапливал меня, говоря, что и однокомнатная может уплыть, так как на нее имеют виды многие только что избранные депутаты(?).
Что делать, не записываться же снова к вам на прием с тем же вопросом. Я согласился.
- Ну вот и славно, - чиновник пощупал кнопки калькулятора, посмотрел, что из этого получилось, и вывел:
- Теперь платите 91380 руб. за разницу в метрах и можете оформлять документы.
Да, здесь правила меняются быстрее, чем на Олимпийских играх в Штатах! Мало того что он снова вернулся к разговору о деньгах, так еще и себестоимость квадрата за это время повысилась на треть!
После моей настойчивой просьбы состоялся звонок к Стыниной, и вопрос о доплате отпал. Я исчез на два месяца приводить в порядок документы на свою «двушку». Параллельно занимался предполагаемой квартирой: попросил архитектора внести некоторые изменения в проект, передвинул стены... Как-то пригласил более искушенного в строительных вопросах товарища для консультации. Он пришел в большое недоумение: «Как ты собираешься сюда въезжать? У тебя есть пять тысяч долларов, чтобы превратить эти стены в жилое помещение? Окна надо сразу менять. Ты говорил, что здесь стеклопакеты. Но не могут стекла в таких пакетах подбиваться штапиками. Стекла в квартире не зарастают на два пальца льдом при нулевой температуре на улице! Здесь поставщик просто добивался со стеклопакетами внешнего сходства, но у него и этого не получилось! А эти ржавые жестянки под окнами, даже если лопнут от натуги, не смогут обогреть квартиру! А пол?! Кто кладет линолеум на цемент? Ты здесь через год сдохнешь от чахотки!»
Мне подурнело. Я вспомнил, как в молодости в Казахстане строил свинокомплекс с деревне Ефремовке, где клети для свиней заливали бетоном. Действительно, вскоре у них стали отниматься ноги, и они околели, так и не приступив к размножению. Однако отступать было поздно, что же теперь - отказываться? Мне и так город идет навстречу, дает элитную квартиру... Мой приятель засмеялся, потом посмотрел внимательно мне в глаза, сказал: «Запомни, когда тебе дают три рубля, а взамен просят пять, то это не дают, а забирают». Повернулся и ушел.
Ничего, ничего, успокаивал я себя, направляясь в театр. Фанерные двери заменю на настоящие, заставлю строителей поменять окна, найму людей переварить батареи, настелить пол... Зато с фасада дом - просто красавец! А из окна квартиры будет видно родное учреждение. Тем более я уже договорился с бухгалтершей, что в день зарплаты она будет выкидывать в окошко белый флаг...
В мэрию я шел с готовыми документами. Зам одобрительно крякнул, снял с них копию и будничным голосом прознес: «Теперь платите девяносто одну тыся...»
- Подождите с тысячами, - испытывая легкое головокружение от этого абсурда, остановил я его. - Мы денежный вопрос уже выяснили у Стыниной. Она сказала: никаких доплат.
- Да? А мне помнится, наоборот.
- Извините, но поскольку платить мне, то и помнится мне лучше.
- Хорошо. Я выясню. Приходите через недельку.
Всю неделю я пытался дозвониться до начальницы отдела, но тщетно. «Это не ваш уровень общения. Обращайтесь к заму».
По истечении условленного срока я опять предстал пред очи чиновника.
- Вы решили мой вопрос?
- Какой?
- По поводу обмена квартиры?
- Пока нет. Светлана Борисовна должна просить мэра.
- Все! Никого не надо ни о чем просить! Я покупаю у вас квартиру. Всю целиком.
- Как это покупаете?
- А так! Продаю свою и покупаю вашу по той цене, которую вы мне установили. Квартира уже год числится за мной, у меня есть документы на вселение, я уже начал приводить ее в порядок...
- Нет, нет, квартира меняется, сейчас все решим.
- Все решено, не надо мне ваших благодеяний!
- Но-но! Оставьте этот тон, вы не на сцене!
Последний раз меня так оскорбляли лет пять назад в ЖЭУ N 12, когда пытались заставить дважды заплатить за один и тот же месяц... Не знаю, если бы эти вершители судеб хоть раз побывали в театре, может быть, более уважительно относились к нашей профессии?!
- Куда вы?! Идите в юридический отдел оформлять документы на обмен.
- Как вы можете оформлять документы, если еще не проконсультировались у мэра?!
- А я вам говорю: идите и оформляйте!
И тут, как пишут в детективных романах, все фрагменты запутанной мозаики встали на свои места. Никто никуда никогда не ходил и ни о чем ни у кого не спрашивал! Состоялся наш разговор, вы дали указание подчиненным, а дальше начались комитетные игры, которые длятся без малого уже два года. Моему старинному приятелю, довольно известному киноартисту, Лужков своим распоряжением выделил квартиру в Москве. Так он рассказывал, что за время прохождения документов по всем инстанциям из него вытянули 20 тысяч американских денег. Как раз столько, сколько он сумел отложить за годы многотрудных съемок. Не думаю, чтобы столичные нравы успели проникнуть в наш муниципалитет, скорее, здесь идет речь о легких садистских наклонностях. Как бы то ни было, я прошу вашего распоряжения просто продать мне выше многократно упомянутое жилье, избавив всех от головной боли.
Простите за столь пространное письмо, короче не получилось.
P.S. Ваша грамота по случаю моего юбилея дошла в целости и сохранности. Большое спасибо!
