К 110-летию Новосибирска
Даже по площади кладбищ на старых городских планах можно понять, какой ценой досталось Новосибирску звание столицы Сибири
На заработки... |
Год основания - 1893. Год превращения в город - 1903. Центр губернии - с 1919 года. Центр и столица всей Сибири - с 14 января 1921 года и по сей день.
Немногие города мира совершали столь стремительную карьеру, как наш Новосибирск. Историки любят красивые слова: столица, индустриализация, первая пятилетка, последнее десятилетие. Но вот что за ними кроется - рассказывают не всегда. Хотя, чтобы понять, что получилось, надо оценить и то, чего это стоило.
Скрючившиеся от времени странички документов городского архива. Расплывшийся шрифт дрянных пишущих машинок. Забытые имена и фамилии давно ушедших от нас земляков. А за ними - нежданно-негаданно свалившаяся на новосибирцев столичная жизнь.
А ведь поначалу ничто ее не предвещало. В переломном для России 1917 году в тогдашнем Новониколаевске было всего-то 69 тысяч жителей: скромное пятое место по Сибири. Первенство держал Томск - 101 тысяча сибиряков. Дальше по порядку располагались Иркутск, Омск и Красноярск. Впрочем, красноярцы и иркутяне на столично-сибирский статус не претендовали по причине проживания в местах, шибко отдаленных от Москвы. Не были претендентами на лидерство провинциальный Барнаул со своими 56 тысячами алтайцев и 11-тысячный поселок Щегловск, ставший впоследствии городом Кемерово. А вот между остальными тремя точками борьба разгорелась нешуточная.
Первым сошел с дистанции Томск: не по силам оказалось интеллигентному пенсионеру тягаться с нахрапистыми конкурентами. Подкосил и факт пребывания города на железнодорожной обочине: во многом благодаря ему губернский центр в 1919 году был перенесен в меньший по размерам, но стратегически более выгодно расположенный Новониколаевск. А в годы гражданской войны и связанных с ней разрухи с голодухой томичи попросту начали разбегаться: сидя в таежно-транспортном тупике, сыт не будешь. В итоге через шесть лет, в 1923-м, Томск, потеряв четверть населения, сравнялся с Новониколаевском - по 76 тысяч горожан. Еще три года спустя переименованный Новосибирск уверенно вышел на второе сибирское место: 121 тысяча народа против 91 тысячи томичей.
Семья новониколаевского обывателя |
И вот при таком-то раскладе судьба выкинула финт покруче последней олимпиады в Солт-Лейк-Сити: именно небольшому городу с реки Обь, почти безнадежно отстававшему от главного конкурента по всем параметрам, сразу после встречи нового 1921 года торжественно были вручены, пользуясь спортивной терминологией, золотая медаль и столичное звание. А без одной минуты победитель с берегов Иртыша ни за что ни про что получил дырку от бублика.
Историческое предвидение? Начальственный каприз? Или просто ушлость наших отцов и дедов, обскакавших омичей в высоких кабинетах? Сложно сказать - не исключено даже, что не в пользу Омска сыграл, как сейчас модно выражаться, имидж колчаковской столицы в только что закончившейся гражданской войне. По архивным документам видно, насколько жуткую обиду вызвало такое силовое распределение пальмы сибирского первенства в Омске. С этого момента то, что зависело от омичей, но при этом вело к усилению Новосибирска, ими чаще всего откровенно саботировалось. К примеру, за начало строительства нового вокзала новосибирцы бились несколько лет, ибо правление Омской железной дороги не давало на это дело ни рубля. Пришлось даже давить на омские власти через Москву: так избалованный мамой младший брат прячется от оплеух старшего под мамину юбку.
Впрочем, и для самих новосибирцев привалившее им столичное счастье стало поначалу немалой гирей на тощей шее. Ибо что такое статус столицы Сибири? Это превращение провинциального семидесятитысячного городка с несколькими мощеными улицами, без воды и канализации в центр притяжения огромного региона с неизбежным стремительным ростом населения. Был ли готов к этому наш Новониколаевск?
Сибирские купцы, известные своей благотворительностью, - братья Маштаковы: Григорий, Гаврил |
Сегодня уже не взять интервью у первостроителей Новосибирска. Но еще можно оживить чудом уцелевшие в архиве голоса наших земляков той поры. Год 1929-й - делегация новосибирских трудящихся неприкаянно бродит по кремлевским кабинетам, пытаясь достучаться до вышестоящих лиц.
Тов. Кураев, руководитель делегации: «В нашем городе мы имеем непрекращающиеся эпидемические заболевания: брюшным тифом, скарлатиной. Наш водопровод, построенный только в этом году (восьмой год столичной жизни! - С.К.), дает воды около ведра в сутки на человека: можно подумать, что в городе Новосибирске никогда не умываются. Долины речушек Каменки и Ельцовки густо заселены рабочими: в землянках, называемых «ласточкиными гнездами», живет около 50 тысяч человек. Мы вывозим около 5% нечистот. Уборные постепенно передвигаются во дворе, и город стал как бы большой свалкой».
Сибирские купцы, известные своей благотворительностью, - братья Маштаковы: Федор, Павел |
Из доклада коммунального управления благоустройства Новосибирска за 1935 год: «В 1935 году 700 семей рабочих Металлостроя и 300 семей рабочих станции Эйхе (ныне Инская. - С.К.) переведены из землянок в благоустроенные дома».
И это еще шесть лет спустя - на четырнадцатом году столичного звания. А сколько таких семей еще оставалось?
Отмечу зависть новосибирских ходоков к соседям: в обиженном статусом Омске ни землянок, ни самовольного строительства тогда уже не было. А в главном городе Сибири каждый третий живет, по сути дела, в выкопанной им лично норе на скате оврага над загаженной речкой - да провались она пропадом, такая столичная жизнь!
Тов. Масляков, рабочий: «Рабочие, проживающие на окраинах, боятся идти в центр на работу или в культурные учреждения - никто не гарантирован, что благополучно вернется домой, что его не разденут или, еще хуже, не прикончат. В результате и на окраинах развиваются пьянство и хулиганство».
Впрочем, чаще всего били тогда (как и сегодня) не за пролетарское происхождение, а за «пятую графу», благо объектов хватало. В первую очередь эмоции от суровой столичной жизни вымещались на хлынувших в бурно растущий Новосибирск аборигенах Казахстана и завезенных сюда каким-то мудрым интернационалистом китайских трудящихся.
Протокол N 3 заседания президиума горКК от 25.01.1932. «Имеется ряд случаев нетерпимого шовинизма: систематические обсчеты рабочих-казахов, увольнения их с мотивировкой «казахи-лодыри», прямое избиение и издевательство. В селе Каменка, где находится китайский колхоз «Кантонская Коммуна», неоднократно избивали китайцев, причем судебно-следственными органами никаких мер не предпринималось».
Вокзал станции Обь |
А вот слово «идти в центр» в ту пору звучало иначе, чем сейчас: первая специализированная дорожная организация Сибирского края начала работу только в 1926 году. Тогда на весь Новосибирск имелся 1 (один) тротуар из цементных плит по Красному проспекту: от улицы Колыванской до Ядринцевской. По нескольким улицам были проложены деревянные тротуары. Вся остальная территория сибирской столицы весной, осенью и после хорошего летнего дождя представляла собой жидкое месиво различной глубины, прогулки по которому были, что называется, рассчитаны на большого любителя. Тем более что уличного освещения не было даже в центре города, не говоря уже про окраины: оно будет смонтировано лишь к 1932 году. Не удивительно, что в положении о земельном отделении Горкомхоза на 1927 год понятия «улица» и «дорога» как объекты землепользования вообще не упоминаются: болото - оно и есть болото.
Первый новосибирский асфальт появится только в 1936 году: нам, живущим ныне, не оценить все счастье горожан тех лет по этому поводу.
Тов. Кураев: «Город, выросший на месте соснового бора, оказался на песках и летом буквально заносится пылью, из-за чего главную площадь у нас прозвали «пустыня Гоби». Глубокие овраги Каменки и Ельцовки лишают нас связи с окраинами - так, посетившая Новосибирск делегация Коминтерна не смогла попасть в окружную больницу, так как автомобиль завяз в ельцовском овраге».
Самое время дать слово независимому эксперту: наркому здравоохранения СССР товарищу Семашко: «Лично я сам знаю ваши Нахаловки, которые я недавно осматривал. Могу засвидетельствовать и о ваших оврагах, где, проезжая нашим автомобилем по спуску от военного городка (нынешняя улица Военная. - С. К.), мы вызвали катастрофу и чуть не убили человека, ехавшего на телеге. Благодаря вашим крутым спускам товарищ был выброшен лошадью, и нам пришлось везти его в больницу».
Официальных Нахаловок в главном городе Сибири было две: Большая и Малая. Так именовались спальные микрорайоны Кагановического района (ныне Железнодорожный), раскинувшиеся от улицы Владимировской до берега Оби. По названию и по сути в самую точку: сплошной самострой и нравы соответствующие. Благодаря им десять лет спустя президиумом горсовета был принят уникальный документ, достойный цитирования.
Постановление президиума горсовета N 3824 от 19.08.1937. «Запретить Горкомхозу пользоваться термином Большой и Малой Нахаловки, т. к. каждая из улиц этого района имеет свое название».
Что и говорить, многое запрещали в СССР в те годы - но вот общепринятые топографические названия, да еще и административным рыком «сверху», прямо скажем, не так часто.
Наиболее категоричным в оценках в далеком 1929 году оказался главный новосибирский врач - зав. крайздравом тов. Тракман: «Могу со своей стороны подтвердить, что Новосибирск дошел до такого предела, что дальше идти некуда. Любое учреждение здравоохранения находится в таком состоянии, что его лучше сжечь, чем ремонтировать. Пример - Дом матери и ребенка, где люди вынуждены ждать на улице в очередях».
Что ж, и на эту тему остался документ, принятый спустя три года:
Постановление президиума горсовета N 1596 от 11.10.1932 «О переводе эпидемической больницы из клуба им. Сталина». Поручить т.т. Кузьмину и Орехову в двухдневный срок подыскать необходимые помещения, чтобы освободить клуб Сталина от больных к 15-й годовщине Октября».
Эпидемии тех лет - это брюшной тиф, дизентерия, скарлатина... Краевая больница и городские больнички не справлялись с потоком пациентов. Вот и пришлось сперва отдавать под это дело клуб имени вождя, а потом соображать, как быть с юбилеем советской власти. Кстати, перебросить тифозного больного в другое здание на телеге по ноябрьскому морозцу означало резко понизить его шансы выжить - антибиотиков тогда тоже не было, как и многого другого...
Тов. Суслова, рабочая трикотажной фабрики: «У нас нет яслей и детсадов, где работница могла бы оставить детей. Наши дети занимаются в школах в три смены с 7 утра до 11 вечера при крайней перегрузке смен. При этом значительное количество детей вообще не посещает школу. Водопровод нас, рабочих, не обслуживает - воду приходится покупать, платя 3 коп. за ведро (в 1929 году 100 рублей в месяц считались высокой зарплатой. - С. К.), чтобы не заболеть, беря ее из грязных колодцев».
И с образованием отчаянно пытались навести порядок: силовыми методами и уж никак не от той светлой жизни, которую воспевали газеты.
Постановление президиума горсовета N 1459 от 31.07.1932 г. «Из всех домов, бывших ранее школами, выселить всех жильцов в трехдневный срок в рабочие бараки Горстройтреста».
Так оно и было: только-только выбрался из земляной ямы, получил жилье - а дом-то до революции, оказывается, школа занимала! И коленом под зад, и опять вниз по социальной лестнице с горестно-недоуменным выражением - за что, братцы? А ни за что - ибо население стремительно растет, а все остальное просто не успевает: ни жилье, ни больницы, ни школы.
И снова пожелтевшие страницы, и снова безвестные сегодня людские судьбы. Но чем дальше роешь те бумаги, чем больше летит в тебя человечьей горечи тех лет, чем глубже понимаешь и оцениваешь по площади городских кладбищ на старинных планах города, какой страшной ценой далось Новосибирску звание столицы Сибири, - кто не верит, пусть сам выроет землянку на Каменке и проживет в ней годик без воды и света, - тем больше гордости возникает за своих земляков: ведь выстояли, удержали, не уронили! И начали налаживать жизнь, и оставили в конце концов соседей-соперников далеко позади. Но это уже следующая история...
Автор выражает благодарность сотрудникам городского архива и территориального управления автомобильных дорог за помощь в подготовке материала.