Тридцать лет несколько поколений ребят из 18-й школы кропотливо собирают свидетельства участников Великой Отечественной.
|
| Ян Розе на фронте |
...«Героических подвигов не совершал. Выполнял повседневную работу по обеспечению связи между наблюдательным пунктом и огневой позицией батареи. Постоянно под огнем - особенно при нарушении проволочной телефонной связи. 12 января 1942 года был тяжело ранен».
«Боевых эпизодов в моей памяти сохранилось немало. Но что-то я не припомню ни одного такого геройского. Просто выполнял свой долг, как и все солдаты - мои друзья. О героизме не думали. Если атака наших захлебывается, значит, следует добавить «огонька», я минометчиком был».
«Не уходит из памяти разведка боем в период боев на Орловско-Курской дуге. Боевая задача была выполнена. Вынесли из боя раненого командира. Мне потом старшиной были подарены резиновые сапоги, угощение чаем у него в землянке».
«Самое страшное - быть на войне невооруженным и сближаться с противником. Мы, курсанты-сибиряки, хорошо подготовленные к бою в любых условиях (зимой, в распутицу), пришли на берег Днепра без оружия и плавсредств для переправы. Шел лед, перегруженный паром обстреливался залпами из двенадцати пушек врага, и авиация на бреющем полете пронизывала наши ряды пулеметным огнем. А нам ответить было нечем...»
...Между Днем Победы и нынешней годовщиной прошло столько же лет, как между Отечественной войной 1812 года и окончанием работы Льва Толстого над «Войной и миром». Для нынешних школьников события начала сороковых, как для их родителей в их возрасте - Первая мировая: учебник, населенный призраками, окаменевшие герои, залегендированные события. Много написано о Великой Отечественной, но всеобъемлющей эпопеи нет. Может быть, она и не нужна или ее создание немыслимо. Да, можно прочесть тома документальной «Истории войны», но с точки зрения брежневской эпохи. Не исключено, что из поколения нынешних школьников выйдут, нет, пусть не Львы Толстые, а беспристрастные и внимательные летописцы. А выдержки из писем и анкет фронтовиков, что приведены в начале статьи, станут живым материалом для истинной Истории последней (будем надеяться) мировой кровавой бойни.
Тридцать лет несколько поколений ребят из новосибирской школы N 18 собирали свидетельства участников. «Мы у них многое возьмем на государственное хранение», - сказала мне начальник отдела госархива Новосибирской области Лидия Пащенко, посоветовав сходить в эту школу. Разве это не признание профессионала!
Музей 18-й один их немногих и, пожалуй, лучший из школьных, выжил в годы лихорадочных российских перемен. И не только выжил. Директор Клавдия Есина, заведующая музеем учитель географии Валентина Мазутская, дети от мала до велика сумели его сохранить, пополнить, а два года назад и реставрировать. Это не просто хранилище реликвий, а Класс в высоком смысле. Первоклассники начинают здесь ученье в первый же школьный день. А выпускники приходят, когда прозвенит последний звонок.
«Для них это святое место, я не преувеличиваю, - говорит директор школы. - Для наших детей война - не просто история. За все время учебы они не единожды соприкасаются с далеким прошлым. Наши дети другие... Не случайно больше двадцати выпускников стали кадровыми военными или учатся в высших военных училищах».
Посвящен музей 18-й Гвардейской Инстербургской Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени стрелковой дивизии. 133-я стрелковая поначалу, она формировалась еще до войны из наших земляков - жителей Новосибирской области и Алтайского края. И вступила в бой с противником в первые же дни войны. 1400 дней и ночей в составе действующей армии. От Москвы через Юхнов, где она стала Гвардейской, через Калинин, Орловско-Курскую дугу, Невель, Оршу (операция «Багратион»), Белоруссию, Инстербург (нынешний Черняховск) к Кенигсбергу и далее до Пиллау... Проследим этот великий путь через письма и анкеты, адресованные школьникам.
|
| Владимир Шершнев (в центре) с учителями и ветеранами |
Из Феодосии. «Запомнились бои под Ярцевым в июле 1941 года, беседа с генерал-майором (в то время) К.К. Рокоссовским. Это было после нашего возвращения из разведки. Генерал спросил, не боимся ли мы немцев. С ответом произошла заминка. Никто не хотел быть «выскочкой». И он продолжил: «Нам нечего их бояться, мы на своей земле». Улыбнувшись, добавил: «Только особенно не увлекайтесь. Не забывайте, что вы разведчики, а языка живым надо приводить».
Из Днепропетровской области, село Вербки. «Самое большее запомнился случай, когда мы стояли на окраине Юхнова возле крахмального завода и ездили стрелять прямой наводкой по деревне Суковка. Возвращались на основные огневые позиции, и командира батареи, фамилия его была Колесников, ранило в щеку и в бок, его коновода Асадулина - татарина - убило насмерть. А лошади оторвало одну конечность, чуть повыше копыта. Здесь мы дней пять жили совсем без соли, нельзя было подвезти. Здесь мы в первый раз за много дней помылись, переоделись и избавились от паразитов - очень они нас изнуряли».
Из Перми. «Памятен прорыв немецкой обороны под Орлом. Взятие первого важного железнодорожного узла - ст. Хатынец. Получили приказ на разведку огневых позиций в тылу врага. Отправились втроем. Но нам не повезло. Попали в окружение значительной группы немецких солдат. 7 часов ночью мы сдерживали автоматчиков, дав обещанье-клятву друг другу, что не дрогнем и будем биться до последнего патрона. Угроза плена миновала к 9 часам утра, когда наши «катюши» открыли огонь и немцы пришли в замешательство...»
Из Саранска от женщины-сержанта, кавалера медали «За взятие Кенигсберга». «В Восточной Пруссии наши палатки стояли на берегу речки. Работать ходили на хутор. Я готовила обеды, а другие драли крупу, доили коров».
Из Гомеля. «В мае 1944-го наша армия была переброшена на прорыв под Оршу на Третий Белорусский фронт генерала Черняховского. Перед выступлением в поход получился неприятный казус. В ночь перед маршем мы смотрели на полковой лесной «аллее» картину, кажется, «Три товарища» или «Подруги». Там звучала песня «И ранней порой мелькнет за кормой знакомый платок голубой...» И именно в этот момент никем не замеченный фашистский стервятник сбросил на нас две небольшие бомбы. Жаль, картина прервалась, и по головам друг друга мы бросились врассыпную...»
Из Архангельской области. «Девятнадцатого октября в Восточной Пруссии взяли дачу Геринга. За час было уничтожено 57 гитлеровцев, подбито 5 танков. Этот бой рота вела на глазах начальства, вплоть до генералов. Всем хотелось посмотреть поместье одного из главарей».
...В декабре прошлого года в музее отмечали 60-летие битвы под Москвой. Десятиклассники вслух прочли маленький отрывок из дивизионной газеты про одного солдата, что после ранения с перевязанной правой рукой шел не в тыл, а на передовую. Военный журналист спросил: «Куда ж с такой рукой? Стрелять-то сумеешь?» «Еще как сумею, - солдат пошевелил указательным пальцем, едва заметным из-под бинта. - Глаз-то у меня меткий».
«А теперь, ребята, посмотрите на этого солдата, вот он, среди нас», - сказала Валентина Мазутская. Худощавый, увешанный наградами, молча глядел на жителей уже двадцать первого века рядовой Отечественной Владимир Ефимович Шершнев. А они, мало сказать, обомлели. Пожелтевшая древняя газета, страница в книге - одно, а тут живой победитель...
В школе знают бывшего командира взвода Михаила Николаевича Дементьева, снайпера Сергея Васильевича Пащенко... Они часто бывают в музее, встречаются с детьми. Но уходят фронтовики. Восемьсот гвардейцев 18-й дивизии нашли по всему Союзу и объединили школьники. К праздникам посылали несколько сотен открыток собственного изготовления - такие ветеранам больше нравятся, чем роскошные глянцевые - трафаретные. Нынче к Дню Победы отправили лишь около сотни. Иногда от детей фронтовиков приходят ответы: отца уже нет - спасибо за память. На иных конвертах в музейном архиве короткая пометка - умер.
Кто знает, может, детские безыскусные письма продлили жизнь и ощущение нужности не одному ветерану. По крайней мере, многие пишут об этом. «Получил письмо. Огромная благодарность. В этот день у меня перестали болеть раны и ушли от меня все печали». «Разве мог я предположить, что вы, мои славные юные друзья, так трогательно будете хранить память о тех, кто сразу после окончания школы был вынужден вступить в схватку с фашизмом».
Из писем последних лет. «Мы уходим из жизни. Мы вам не только уступаем место, но и передаем знамя патриотизма и любви к Родине. Вам исправлять те ошибки, которые допустили мы. Бывший гвардии рядовой». Из Латвии от бывшего снайпера, полного кавалера ордена Славы, латыша по национальности Яна Розе: «Моя любовь и верность по-прежнему принадлежит нашей Родине - от берегов янтарного моря до Курил. Всегда за дружбу и братство народов».
