Люди постарше наверняка помнят «дефицитные» времена, когда магические слова, произнесенные шепотом: «Я от Ивана Иваныча», действовали чудодейственным образом. Совсем как «Сезам, откройся!». Ну кто тогда не пользовался всякого рода связями? То билетик на концерт заезжей эстрадной звезды, то оправу для очков, то лекарство импортное... И ведь бывало, что этого самого Ивана Ивановича вовсе не существовало! Просто срабатывал своего рода «человеческий фактор»: раз какое-то имя называется, стало быть, человек с этим именем не просто так человек, а место какое-то занимает. Как бы чего не вышло, если не помочь... Об этом два сегодняшних рассказа в нашем конкурсе. Но пишите еще и помните: мы всегда готовы посмеяться вместе с вами!
Лучший взрывник Минуглепрома
Бывают шутки, последствия которых трудно предугадать.
Мой приятель Саша Червов из Кузбасса работал на шахте взрывником. Был он очень колоритной фигурой: высокий, крепкий, с окладистой бородой. Однажды перед сменой он задержался в раздевалке, и по его милости задержали клеть в забой. Когда он наконец появился, шахтеры, понятно дело, заворчали. А он отшутился, мол, лучший взрывник Минуглепрома может и подзадержаться - ничего-де страшного.
Сказал и сказал. Сказал и забыл. А смена тогда была не его, он подменял своего знакомого. Была бы его смена - все посмеялись бы, и дело с концом, а тут...
Через несколько дней ему понадобилось зайти в профком узнать о путевках для своих детей в пионерлагерь. В приемной была очередь. Он сел с краю, но когда от председателя профкома вышел посетитель, то очередник вдруг обратился к Саше: «Вы заходите, я подожду еще». Саша ничего не понял, пожал плечами и отправился к профоргу. И уже в дверях краем уха услышал слова очередника: «Это лучший взрывник Минуглепрома!».
На этом дело не кончилось. На одном из собраний шахты - застойные времена были богаты на собрания по поводу и без повода - выбирали положенный в таких случаях президиум. Запланированный активист по бумажке прочитал фамилии предлагаемых кандидатур, а когда председательствующий предложил было проголосовать «списком», из зала раздалось: «А почему в президиуме нет лучшего взрывника Минуглепрома?» Саша вздрогнул, потому что понял, что речь идет о нем. И потом еще вздрогнул, что предложивший его мужичок оказался его соседом в зале и показывал на него пальцем. Саша пытался было возразить, объяснить, но все зааплодировали, а те соседи, что сидели на пути к проходу, поднялись, чтобы пропустить. Так Саша оказался в президиуме.
И это еще не все! Сашу полюбила вся шахта. А как же: лучший взрывник и к тому же такой скромный - очередь в профком занимает, от места в президиуме отказывается... Саша занервничал. Он даже занялся самолечением, чтобы в ведомственной поликлинике ему не уступали очередь. Он уже собирался написать в многотиражку покаянную статью, но жизнь распорядилась по-своему.
Однажды к нему подошел профорг и сказал: «Все, Саша, готовься, через месяц конкурс профессионального мастерства среди взрывников всей страны, тебе придется ехать». Вот теперь действительно все. Ну, поедет, ну, займет последнее место... Вот позору-то!
Но делать нечего, и он поехал. И стал первым! И только тогда вздохнул с облегчением, но очереди все равно избегал, потому что его с удвоенной энергией принялись пропускать вперед...
А что скажет Константин Захарович?
Работал у нас в цехе такелажником Константин Захарович. Человек уже в возрасте, бывший фронтовик, и война оставила свой след даже на его лице - его пересекал шрам от ранения. Как работник он был честный, безотказный, «принимал» в меру. Его любили и уважали.
Однажды, в конце какого-то цехового совещания, кто-то ляпнул: «А каково об этом решении будет мнение Константина Захаровича?» На совещании был только инженерно-технический состав. Все с удовольствием посмеялись, но с той поры к месту и не к месту по цеху пошло: «Одобрит ли это Константин Захарович?», «Это решение Константин Захарович явно не утвердит!» - и т. д. Сам же он, зная о появившейся присказке, только посмеивался.
А перед Новым годом меня и двух активисток мне в помощь отправили искать кафе для новогоднего цехового вечера. Но мы явно припозднились: во всех кафе и столовых дни были уже «расписаны». Порядком уставшие и скисшие, для очистки совести зашли в последнее. Директриса его с ласковым укором ответила: «Что же вы, дорогие мои, так поздно спохватились? Сожалею...»
И тут меня осенило! «Понимаете, - говорю ей, - нам посоветовал обратиться к вам Константин Захарович. Он говорил, что вы нас в беде не бросите».
Директриса насторожилась: «Что, сам Константин Захарович?» Я кивнул: «И просил еще проинформировать о результатах наших переговоров». Директриса порозовела, принялась лихорадочно листать настольный календарь, бормоча: «Этим можно отказать... Этих передвинем... А этот день вас устроит?» - «Конечно! Спасибо! Мы сегодня же сообщим Константину Захаровичу о вас!»
На улице мои спутницы буквально повалились в снег от хохота, а за праздничным столом после традиционного тоста за Новый год мы подняли бокалы за нашего Константина Захаровича, чьему имени мы были обязаны нашим застольем.
