Свое долголетие Зинаида Матвеевна Сиряченко, которой исполнится на днях 100 лет, объясняет тем, что всегда любила жизнь и людей.
 |
Расхожее выражение «Ты выглядишь на все сто» не в переносном, а в буквальном смысле к Зинаиде Матвеевне Сиряченко никак не применить, хотя сама цифра соответствует ее возрасту. 7 октября ей исполнится как раз столько. Ну что значат несколько дней в сравнении с веком! Все оттенки эмоций на лице, живые глаза, отличная память и удивительно молодой голос. Когда я впервые услышала его по телефону, решила, что не туда попала, и попросила пригласить Зинаиду Матвеевну. «Я вас слушаю, вот только, извините, подвину стул и сяду: все ничего, но ноги подводят».
Она сама мне открыла дверь, проводила в комнату, а потом еще и угостила тепленькими пирожками с капустой собственного приготовления: «Я все делаю сама!» Но пока еще до пирожков было далеко - нам вместе предстояло пройти путь длиной почти в век.
- Я сибирячка, родилась 7 октября 1902 года на станции Чулымская. Отец выходец из Херсонской губернии, с Украины, а мать - из Орловской. Их еще детьми привезли в Сибирь родители. Здесь они выросли, поженились. В нашей семье выросло шестеро детей. Я из них самая старшая и одна дожила до такого возраста. Сестра Мария умерла в 90, - Зинаида Матвеевна говорит энергично, лишь иногда останавливается, словно вороша былое, отбрасывает в сторону второстепенное, выбирая лишь основное.
- Меня иногда спрашивают, чем объяснить мое долголетие. Удивляюсь сама, но мне кажется, основное - то, что я люблю жизнь, люблю людей и мне за всю мою жизнь в основном встречались только хорошие люди. Плохих не было. И в свое время мне мой муж говорил: «Ты наивный человек, у тебя все люди хорошие!» Видимо, все-таки это имеет значение.
Пока рос сын, Зинаида Матвеевна не работала, но и без дела не сидела. Помогала мужу-лесоводу, была, как тогда говорили, активной общественницей - организовала среди молодежи драматический кружок, устраивала вечера чтений, люди охотно шли на все эти действа. Все делала бесплатно, но какое огромное удовольствие приносило это подвижничество! Жажда деятельности, то, что в последующем нарекут активной жизненной позицией, не позволила и после ухода на пенсию сидеть сложа руки, и только десять лет назад Зинаида Матвеевна оставила общественную деятельность в Центральном райисполкоме Новосибирска... Но я немного забежала вперед.
Ей было тридцать, когда пошел в школу сын Валя, и она стала студенткой института потребкооперации. Успехи в учебе были значительны. Преподаватель математики заметил, что заложен хороший фундамент, за плечами Первая Новониколаевская женская гимназия, в третий класс которой Зинаида Матвеевна поступила в 1914 году.
- Мой отец - простой человек, из рабочих, трудился на железной дороге, - рассказывает моя собеседница, - придерживался такого взгляда, что детей надо учить, сам много читал. И первой, кого отдали учить, была я. Сослуживцы отца посмеивались: «Девок-то зачем учить - им все равно пеленки стирать». А он в ответ: «Да я последнюю рубаху сниму, а детей буду учить!» Так и сделал. Я в Чулымской школе проучилась два года, а потом мне наняли преподавательницу, чтобы она меня подготовила к гимназии. Здание Первой Новониколаевской гимназии и сейчас стоит на пересечении улиц Ленина и Урицкого, тогда - Кузнецкой и Гондатти. Правда, несколько лет назад там был пожар, но сейчас оно восстановлено... Вообще, конечно же, город неузнаваемо изменился, но есть еще одно памятное для меня здание на Красном проспекте - там сейчас, кажется, юношеская библиотека, а прежде был магазин готового платья Маштакова, и еще мне там покупали пальто. Мне в семье, конечно, повезло: я была старшей и для меня всегда все покупали, а поднашивали уже остальные, чему были в обиде сестры и всё надо мной подсмеивались: «Гимназистка, гимназистка!» Но потом они сами получили образование, но уже, в основном, в советское время.
В 1936 году она защитила диплом на тему «Влияние дифростации на товарное качество масла» и по распределению была направлена в областной отдел торговли как экономист-товаровед продовольственных товаров. С 42-го - главный консультант по продовольственным товарам управления местными торгами...
Мы говорим о работе, о том, что дифростация - это когда продукт подвергается то замораживанию, что размораживанию, и как она несколько месяцев на практике наблюдала за этим явлением, а я все никак не решаюсь спросить о единственном, погибшем на фронте сыне. И наконец:
- Скажите, Зинаида Матвеевна, - я сейчас затрону больную для вас тему, но обойти ее просто не могу: ваш сын Валентин Григорьевич, которого после смерти в 32-м году мужа вы воспитывали одна, как поступил, когда грянула война?
- В 41-м он заканчивал десятый класс. В субботу у них был выпускной бал, а назавтра, в воскресенье, - война. Все мальчики получили повестки. Я ему предложила: давай устроимся в железнодорожный институт - он был военизированным, на фронт студентов не отправляли. Он мне и говорит: «Так что же, мама, воевать должны умники, а дураки отсиживаться. Так или как? Я получил повестку, я буду воевать, мы врага прогоним и тогда будем учиться, а сейчас разговор на эту тему мы прекратим». Возможность оставить его была. Две моих сестры - врачи: одна - заместитель главного врача госпиталя, еще одна сестра - медсестра в комиссии по призыву. Но Валя был так категоричен: «Прошу тебя, чтобы на эту тему никто не поднимал вопроса! Я должен заниматься делом таким же, каким будут заниматься все жители страны!» И я ни на чем не могла настаивать... Ушли многие, вернулись единицы. Толя Широков - без правой руки, вернулся Тема Хромов, недалеко живет. Как-то у меня были, вспоминали школу и ребят. Валя был призван в 41-м, был связистом в артиллерии, погиб в октябре 42-го.
- Что же вам помогло выжить, выдержать такое, сохраниться?
- Я не верила, что он погиб. Думала: а почему бы ему не быть где-нибудь в госпитале, но в таком состоянии, что не может написать? Мало ли что могло случиться. Надежда оставалась, с ней я и жила.
Валин друг Саша Рабко, с которым они сидели за одной партой в выпускном классе 10-й школы, в это время заканчивал ускоренный курс Томского артиллерийского училища. Получив от Зинаиды Матвеевны скорбную весть, писал ей: «А знаете, может быть, это неправда, может быть, он не погиб, может, жив, пусть даже чудом. Я не могу представить, что человек с такой силой жизни и воли пропал. Я вспоминаю, как мы его провожали: никто не думал о тяжелом конце. Как будто он собирался на несколько дней. Я провожал его на жизнь. Кажется, совсем недавно мы гонялись с ним на велосипедах и фотографировали друг друга... Черт возьми, я еще постреляю по фрицам!» Саша Рабко погиб летом 43-го.
Пройдут годы, и Зинаида Матвеевна передаст это письмо младшему брату Александра - Владимиру Давыдовичу Рабко, который в войну еще учился в школе, в той же, 10-й. Он и познакомил меня с этим письмом и рассказал о Зинаиде Матвеевне.
Время все лечит, а самая большая печаль прячется глубоко-глубоко, в самом дальнем уголке сердца...
Возвращаемся в день сегодняшний, и я прошу Зинаиду Матвеевну Сиряченко высказать свои пожелания людям старшего поколения с высоты своего жизненного опыта, хотя, повторюсь, смотрю на эту женщину и никак не могу поверить, что ей 100, хотя и знаю, что это так!
- Главное, чтобы люди чувствовали, что они нужны кому-то, что жизнь - это большой подарок, ее нужно любить, беречь. Но самое главное - чтобы все тебя знали, относились к тебе хорошо, потому что ты и сам людей любишь и уважаешь. Самое главное, что можно сказать: любите людей!
...А пирожки, которыми меня угощала Зинаида Матвеевна, были отменными.
