Пистолет на продажу

О преступности в армии в последнее время говорят много. Сообщения в прессе о преступниках в погонах появляются с такой же регулярностью, с которой светило каждое утро восходит на востоке. В основном общественность больше всего беспокоит дезертирство и преступления, связанные с хищением оружия. Только за прошлый, 2001 год по фактам, связанным с попытками нажиться на продаже оружия, украденного в армии, в России возбуждено несколько десятков уголовных дел. Как правило, они заканчиваются для похитителей одинаково - судебной скамьей и сроком заключения... К сожалению, случается, что в таких преступлениях оказываются замешаны наши земляки - сибиряки.

 Рядовой Петр Стукалин уже давно подумывал, где бы раздобыть деньжат перед дембелем. Мать жила вместе с двумя младшими братьями и сестрой в глухой сибирской деревеньке. Отца Петр никогда не видел, а мать избегала разговоров о нем. Сызмальства парень привык к нищете, а когда развалился колхоз, денег не стало совсем. Семья жила в основном плодами огородного труда, грибами и ягодами. Все, что не снашивал сам Петр, донашивали младшие. Единственным источником, откуда на семью изредка проливался скудный денежный ручеек, был родной дядя Петра, один раз в два-три месяца присылавший скромные переводы. Нищета толкала Петра к друзьям, а там дело, как правило, не обходилось вначале без бутылки, а потом и без «травки». К счастью, до армии Петр не успел привыкнуть к отраве окончательно, однако там его «доучили»... Рота Петра была не простой ротой, а ротой охраны, которая охраняла склады с оружием и боеприпасами, а также другие объекты. Заступать в караул приходилось через сутки. Почти за два года службы Петр привык к этому состоянию полусна-полубодрствования, и в полудреме ему часто вспоминалось, как он попал в эту проклятую роту...

Зам. ротного по воспитательной работе старший лейтенант Подручняк был небрит и, по всей видимости, отходил после вчерашнего. Он посмотрел на военкоматовскую анкету Петра и задал вопрос, который всегда на Руси звучал идиотски: «Водку пьешь?». Разумеется, Петр ответил: «Нет...» Однако старлей уже привык к этому ритуалу и таким же бесцветным голосом задал второй дежурный вопрос: «Наркотики употребляешь?» - и получил такое же дежурное: «Нет...» Затем был осмотр у врачей, которые признали Петра полностью годным к несению караульной службы. И пошли армейские «университеты» - мордобой в туалете, ночные приборки, переводы из «салаг» в более высшие категории казарменной «вертикали власти». От постоянного состояния усталости «лечился» водкой и «травкой». Причем вторая была даже лучше: в казарме и на посту появляться «под газом» было рискованно - ротный в таких случаях не церемонился, мог упечь на «губу». Но отличить слегка обкурившегося «курка» (часового) от совершенно нормального мог только профессионал, повседневно занимающийся наркоманами. А в военных училищах этому не учат... Да и, с точки зрения Петра, офицеров можно было по-человечески понять: сам черт не смог бы выдумать места хуже, чем то, где располагалась его часть. Зажатая между лесистыми холмами территория была окрашена в унылые серо-желтоватые тона. Четыре офицерских дома стояли на пригорке, на самом ветру, и больше ничего...

Однажды, когда приятель Петра Санька Кривошеин в очередной раз сбегал в кочегарку и набрал в долг у кочегаров «травки» (гражданские были основными поставщиками анаши для солдат), и возникла (Петр не помнил у кого) идея похитить оружие со склада. Казалось бы, все продумано до мелочей: оружие хранилось в штабелях и ящиках, которые высились до самого потолка. Один раз в полгода начальник склада вместе с офицерами должен был открывать и переставлять все ящики, проверяя наличие в них оружия. Но поскольку ящиков было огромное количество, когда еще доберутся до «распотрошенных».

Итак, проникнуть в склад было решено через крышу. Для этого в автопарке «изъяли» пару домкратов. А на следующую ночь, как раз в ту смену, когда Петр стоял на посту, Санька и еще один друг Петра, Леонид Садчиков, аккуратно пролезли через дыру в проволочном ограждении. Подтащили к стене склада лестницу, которая уже долгое время валялась на территории, «поддомкратили» потолочную плиту и спрыгнули в темный склад. «Куркам» было совершенно точно известно, что сигнализация на складе не работает: накрылась она еще весной, а запчастей на ремонт найти не могли. В первый заход взяли четыре пистолета ПМ. Больше решили не брать, пока не найдут покупателя... Купцов решили искать через все тех же кочегаров - продавцов «травки». Ленька Садчиков мгновенно достиг с ними договоренности и уже спустя день вместе с Петром ринулся в самоволку на встречу с покупателем. Решили для начала продать только один пистолет за триста баксов. Покупатель, представительный мужик лет тридцати пяти, долго не торговался, «бабки» отдал тут же... Но сразу после этого друзей «повязали» дюжие парни, которые оказались работниками военной контрразведки. На первом допросе седой мужик сурово спросил у Петра: «Ну, ты хоть понимаешь, что ваша «пушка» могла забрать жизнь у многих людей, а?» Петр промолчал - ему было уже все равно...

На суд в Новосибирск мать приехать не смогла, денег, как всегда, не было... А Стукалин вместе с «подельщиками» получили на троих ровно пятнадцать лет. Петру, когда его выводили из зала, подумалось: «Ну, все, приплыли...», перед глазами встали братишки и сестра, измученное жизненными невзгодами лицо мамы... Но что-то изменить бывший солдат был уже не в силах...

(Фамилии «героев» этой публикации изменены).