Следы на земле

Картографы оставляют свои имена на карте, но их следы на земле теряются... И только семьи хранят память о знаменитых предках.

Всеволод Напалков недавно отметил 90-летие. Фото Бориса БАРЫШНИКОВА

 Словосочетание «коренной сибиряк» всегда считалось историками несколько условным понятием. Особенно если учесть, что раньше в Сибирь добровольно мало кто приезжал, или нередко стремился переехать в более столичные места.

Одна из тех семей, которые прочно осели в Новосибирске, - династия Напалковых, «фамильной специализацией» которых на протяжении уже трех поколений стала профессия картографов-топографов. Хотя, когда внучку спросили в школе, кем работает твоя мама, ребенок честно ответил: «картежницей», после чего вызова в школу было не миновать.

Нынешний старейший представитель этой семьи - Всеволод Петрович Напалков - недавно отметил свой 90-летний юбилей. Но по-прежнему принимает самое живое участие в жизни семьи - ухаживает за дачными посадками, на нем сбор урожая и даже засолка огурцов-помидоров и заготовка варенья. На базар тоже ходит с удовольствием. К тому же торговки всегда продают ему товар подешевле - из уважения к почтенному возрасту.

За событиями в Москве Всеволод Петрович также следил вплоть до освобождения заложников. (Его внучка как раз в это время находилась в Москве, но в тот злополучный день пошла в другой театр - во МХАТ.) Но после «освободительной субботы» пока старается телевизор пореже смотреть: «Хорошо, что заложников наконец-то освободили, но зачем же так много об этом говорить? И так всем тяжело, а они по кругу несколько раз одно и то же. Только страсти нагнетают».

Основатель этой сибирской ветви Напалковых - Петр Яковлевич - родился еще в позапрошлом веке, в Татьянин день 1874 года в крестьянской семье, начальное образование получил в заводской школе, потом после домашнего обучения поступил в Уфимское землемерное училище и далее в Практическую восточную академию.

В 1907-1909 году он принимал участие в экспедиции Петра Козлова в Центральную Азию, где приходилось заниматься не только топографической съемкой, но и составлением энтомологической, геологической, этнографической и ботанической коллекций, принимать участие в археологических раскопках погребенного под песками города Харо-Хото с библиотекой из 2000 книг и рукописей, написанных на тогда неизвестном языке древнего народа си-ся. За что заслужил такие слова в отзыве руководителя экспедиции: «...Напалков способствовал успеху Монголо-Сычуаньской экспедиции, за что своевременно по моему представлению и был награжден званием действительного члена Географического общества, золотою имени Семенова-Тяншанского медалью и тремя стами рублей в год пожизненной пенсии». (Орфография оригинала сохранена. - Прим. авт.)

Сейчас карты делаются с помощью спутников, а раньше картографы изучали каждый километр России в непростых полевых условиях. На снимке Всеволод Напалков (справа) с коллегой в картографической экспедиции (1944 год).

 Отчет Петра Напалкова об этой экспедиции был опубликован в «Записках русского географического общества». От сухого экспедиционного отчета его отличают прекрасный литературный язык и живые наблюдения, интересные не только специалистам, но и простому читателю: «Возле деревни Жуэдяхондо обрывистый скат долины сложен из красных грубо-зернистых песчаников, лессовые отложения которых...» и далее «В Лань-чжоу-фу мы прибыли 3 августа в 7 часов вечера и остановились в очень грязной гостинице, которая по устройству своему походила на полутемный коридор с десятком грязных помещений...»

За многолетние экспедиции по Центральной Азии и службу на благо Отечества Петр Напалков был награжден орденами Св. Владимира IV степени, Св. Станислава II степени, Св. Анны II степени, «В память войны с Японией» и другими.

В первую мировую войну уже в чине полковника Напалков руководил съемками военных карт. Когда в 1918 году Петроград оказался в кольце немецкой блокады, топографические архивы были эвакуированы в Омск. Так Петр Напалков с женой и пятью детьми оказался в Сибири. И если бы не кратковременное отступление с войсками Колчака, возможно, пережил бы репрессии 30-х годов...

Петр Яковлевич Напалков

 В семье Напалковых создан и небольшой домашний архив, где хранится автобиография основателя рода, его студенческий билет, послужной список и фотографии. К сожалению, жизнь этого человека оборвалась внезапно в 1937 году. После его ареста семья получила одну-единственную записку с просьбой принести хлеб. Передачу эту конвой принять отказался. И до сих пор неизвестна не только судьба Петра Напалкова, но даже дата смерти и место погребения.

«Я другой профессии себе и не мыслил, - говорит его сын Всеволод Напалков. - Это дочка немного сомневалась перед выбором, а я с 16 лет работал в картографических экспедициях отца. Поначалу рабочим-реечником, потом помощником астронома, мы делали съемки Ямала, Диксона, почти всего Севера и Заполярья. Ведь до 30-х годов все карты были весьма приблизительными. Только при Сталине масштаб 1:1000000 был после долгих экспедиций заменен на 1:100000. Отец - автор первых подробных карт бухт Находка и Новый Порт, островов Шокальского и Белый, под его руководством составили первую карту крупного масштаба Обь-Енисейского бассейна.

Село Напалково в Обской губе названо в его честь, от его имени образовано и название когда-то безымянной речки Напкая-Хата. Был еще и мыс Напалкова в верховьях Обской губы, но после того, как отец был репрессирован, его срочно переименовали в местное название - Хасре.

В армию меня, кстати, не взяли именно из-за ареста отца. Не дожидаясь вызова, я сам пошел к своему руководителю и прямо сказал, что отца арестовали. Он выслушал меня, махнул рукой: «Идите работайте». Так и работал до 1953 года. Сибирь, Казахстан, Дальний Восток, от Тайшета до Усть-Кута и далее за Байкал к БАМ... На переездах мы все виды транспорта познали: и лошади, и лодки, и олени, и собаки. Ну и на своих двоих немало приходилось пройти. Если бы шагомер тогда можно было использовать, то точно можно было бы сказать, сколько километров мною пройдено. Жили в палатках, спали в спальных мешках, готовили на костре. Иногда в тайге натыкались на заброшенные лагеря. Видимо, как раз там еще до войны пытались строить БАМ. Бараки, вышки, полуразвалившаяся ограда с колючей проволокой...»

Может быть, как раз в таком лагере встретил свою смерть самый знаменитый из сибирских Напалковых...

- Потом я 28 лет преподавал в НИИГАИКе, - продолжает Всеволод Петрович, - из них семь лет заведовал кафедрой. Также мне предложили восстановить Новосибирский планетарий. Поначалу он располагался в той деревянной церкви, на месте которой сейчас находится Центральный городской парк. Но церковь снесли, немецкая аппаратура старого планетария долго лежала на каком-то неохраняемом складе. Многое было потеряно или просто пришло в негодность, и почти все пришлось восстанавливать заново.

Я об отце немало нового узнал уже после войны из писем и книг исследователя Русского Севера Сергея Попова, который специализируется на географических названиях Русского Севера и изучает биографии его исследователей. Но сейчас наша профессия картографов постепенно умирает. Даже внучки избрали современные профессии врача и юриста. Хотя я об этом не жалею - прогресс есть прогресс. Пусть современные способы составления карт обходятся почти без человека, ведутся с помощью спутников и более точных приборов, но и без нас - топографов - современных карт не существовало бы».