Новосибирск 6.2 °C

Волчата

21.11.2002 00:00:00

Банда подростков грабила прохожих средь бела дня на площади Маркса. Таких фактов - множество: каждый третий грабеж сегодня совершается несовершеннолетними.

 ...В середине марта дежурный сотрудник милиции на станции метро «Площадь Маркса» обратил внимание на мужчину странного вида: без куртки, на лице кровь, «ссадины недавнего происхождения», - протокольно подумал сотрудник. Мужика явно только что побили. Он еще не мог окончательно прийти в себя, но все же сказал несколько слов. Только что средь белого дня в людном месте группа парней, пацанов почти, затащила его за забор гостиничного долгостроя и избила. Сняли куртку, золотую цепочку, часы, резали вены на руках, насильно влили в рот водку. Он нашел в себе силы пройтись с милицией по окружности станции, заглядывая за плиты бетонного забора. И узнал своих мучителей. Трое были задержаны, им пришлось недавно отвечать перед судом. Остальным это еще предстоит - дело против них выделено в отдельное производство.

Не много надо воображения, чтобы представить, как промышляла группа. Площадь имени автора манифеста компартии стала их полигоном, где они обосновались, добывая свою «прибавочную стоимость». Крутились на рынке, приглядывались к покупателям и продавцам, может, где что плохо лежит. С утра бывали уже навеселе, если не пьяны. Планов особо не строили, ориентировались по обстановке. Хотя один способ «заработка» отрепетировали - с участием «боевой подруги» Насти под агентурным именем Шлеп-нога. Из показаний пятнадцатилетнего Алексея Токмакова: «Настя всегда предлагает себя мужчинам, уходит с ними за забор, а потом все нападают и грабят их». Иногда мужчины заходят за забор, извините, по малой нужде, что отслеживается, а дальше - дело техники.

«Спектакли» разыгрывались средь бела дня. Зрителей не бывало. Так и в этот раз потерпевшего подкараулили в сторонке. Когда на предложение женщины он отказался, то невысокий подросток так ударил его в переносицу, что мужчина упал и потерял на минуту сознание. А когда очнулся, то уже едва соображал, что происходит. Один парень сидел на нем сверху и кричал что-то вроде: «Менты меня обижали, так теперь с тобой разделаюсь». Бил своей головой мужчину в лицо, при этом раз пять промазал. (Это был девятнадцатилетний Максим Кузьмичев, инвалид по зрению, «слепой», как его называли соучастники. Хронический алкоголик с синдромом опийной зависимости, но лечение противопоказано). Другой паренек невысокого росточка свое требовал: «Надо мужику вены взрезать!» И пытался это продемонстрировать ножом для разрезания бумаги и осколком тут же разбитой бутылки. «Ковырялся в венах», - пояснил позднее пострадавший. («Медиком» был Токмаков, пятнадцатилетний детдомовец, закончивший учение после первого класса, с признаками легкой умственной отсталости, что понятно при таком «образовании». Но вполне вменяемый). Человек пять держали потерпевшего за ноги и за руки и, раскачивая, били головой о бетонные плиты. Иван Ладыгин, третий из подсудимых, двадцатилетний бомж «с диссоциальным расстройством личности», тоже немало приложился к живой человеческой плоти, сорвал цепочку. Мужчину спросили в суде: воспринимал ли нож и всю вакханалию как угрозу жизни (так положено спрашивать, чтобы выяснить субъективное состояние жертвы). Он ответил отрицательно, пояснив: «Я смерти не боюсь». Что ж, может быть, настает момент, когда законопослушным приходится вырабатывать подобную философию, наступая на горло естественному инстинкту самосохранения в противовес явлениям подросткового криминала?

А они показывают картину, в которой непросто разобраться. За десять прошедших месяцев юные уголовники нашей области совершили на 15 процентов преступлений меньше, чем за тот же период прошлого года, а общим числом 3330 злодеяний разного калибра. Но на этом вроде бы просветляющемся фоне особенно тревожно и опасно выглядят другие цифры. Каждый третий грабеж - на счету не достигших восемнадцати лет. Ведь в это только надо вдуматься! В сводках чуть не каждого дня - нападение с целью захвата мобильного телефона. Если одни их просто вырывают, то другие грозят ножом, а то и в ход его пускают. Не хотят отстать от жизни, от более обеспеченных сверстников, тоже хотят болтать по мобильнику о разной ерунде, тоже хотят если не дома иметь компьютер, то хотя бы пойти в компьютерный зал. Еще более жесткие цифры. Особо тяжких преступлений несовершеннолетних зафиксировано на 18 процентов больше, а умышленного нанесения тяжкого вреда здоровью - на 40 процентов! Один лишь факт. Малолетки, то есть мальчики, не достигшие возраста уголовной ответственности, насмерть забили бомжа. В заброшенном полуразвалившемся киоске они лупили его палками с гвоздями. А наутро пришли посмотреть, что с ним. И увидели - помер дяденька.

Из восьмидесяти подростков, обвиняемых в причинении тяжкого вреда здоровью, пятнадцать человек в возрасте 14-15-ти лет. Избиение до полусмерти, понятно, в одиночку не получается. Реакция толпы... Почему такой рост криминала, про который в протоколах пишут: «с особой жестокостью» или «тяжкие последствия»? По сути, многие такие происшествия просто случайно не заканчиваются смертоубийством, а пострадавшие остаются инвалидами. Однозначного ответа нет, думается, пока нет. Наверное, все же сорокапроцентное «возвышение» имеет несколько причин, не исключено, что в целом по России. Одна из причин, пожалуй, состоит в том, что была объявлена амнистия подросткам и женщинам. Те из молодых, кто не получил никакого наказания за прошлые грехи, а был прощен, восприняли это элементарно просто - можно красть и грабить дальше. Хотя, с другой стороны, рецидив уменьшился. Что тоже заставляет задуматься. Значит, на путь злодейства становятся все новые силы, с первого раза и сразу - тяжкое преступление...

Упомянутые выше разбойники, грабившие прохожих на центральной площади левобережья, а именно по этой статье они получили свои сроки, видимо, не попали в поле зрения, когда по указанию сверху в начале года началась чистка «авгиевых конюшен» российской безнадзорности. Никому не нужные, не понятые взрослыми, эти недоросли, полубомжи объединяются в группы, образуют, как говорят теоретики криминала, подростковую субкультуру со своими нормами, интересами, способами существования, образцами поведения. Так вот, можно, пожалуй, утверждать, что криминальная подростковая субкультура становится все более жестокой. Неустроенность, потребность в психологической защите, стремление быть «понятым» порождает отрицание того, что извне, то есть общества, которое их не замечает. К чему бы, кажется, «слепому» кричать про обиды на милицию? Он не был судим. Но она для него - как олицетворение общества, да и товарищи поймут и оценят. Ведь им все же ясно, что их «промысел» на площади приведет рано или поздно к столкновению именно с милицией. Так почему бы заранее не отметить себя в глазах будущих подельников как героя.

Кстати, эти трое с Маркса получили наказание ниже низшего предела. Видимо, суд не мог не учесть, что они и так изгои: и семей у них нормальных нет, и здоровья, и образование от них оттолкнули. Низкие сроки лишения свободы, конечно, законно обоснованы в приговоре. Но ощущение такое, что судьи не могли не руководствоваться и субъективными - личными своими чувствами. Как будто подсознательно, может быть, ощущали вину, если не свою, то государства, ведь семья, как мы привыкли думать, ячейка общества. (А может быть, это навязанное теоретиками определение уже более не отражает реальность?)

Редко в какой семье нет проблем с парнишками, да и девочками в возрасте от 12-13 лет до 15-17 лет. Одни родители справляются с этим сами, а если не получается, то не стесняются призвать на помощь школу, психологов, не постоят за затратами. Другие «предки», не понимая отпрысков, а то и не желая замечать, что с ними, живут по принципу «авось». Авось заканчивается в местах не столь отдаленных. Четверо ребят, из которых только одному исполнилось восемнадцать, дважды, с промежутком в три дня, угоняли машины - покататься. И, думаете, какие машины? «Запорожцы»! То ли надеялись, что за них ответственность меньше, то ли доступность автомобилей сыграла роль. Два школьника, один пэтэушник, четвертый свободный от любых трудов. У двоих непогашенные судимости, двое меньше трех месяцев назад получили условные сроки. Все живут в семьях, правда, однозначно сказано в приговоре: «...при полном отсутствии контроля со стороны родителей». Что это за упорное стремление в «зону»? Разве ребята не понимали, чем заканчиваются такие ночные «вояжи»? Понимали, конечно. Но у подростков такого возраста резко и сразу появляется сильное стремление к самостоятельности, негативизм и упрямство. Подросток чувствует неуклонно нарастающую, если так можно сказать, суверенность своей личности. А плохо или никак не воспитанные прямо-таки обуреваемы беспощадным отрицанием всего до сих пор существовавшего. Потому они бегут из привычного нам мира в свой мир. Они бегут не «куда», а «откуда». Их мир создается вопреки всему, что они видят вокруг, да еще обильно подкармливается тем, что они ежедневно видят на экране. Как бы ни было банально упрекать телевидение в показе вседозволенности и жестокости, от этого не уйти. Экранная лепта в нынешнем подростковом криминале весома, что подтверждают все, кто работает с детьми и подростками.

Лет десять назад в криминале несовершеннолетних вклад школьников и тем более студентов определялся отдельными фактами, единичными случаями. В основном асоциальное поведение отмечалось среди детей из так называемых неблагополучных, или, как сейчас говорят, проблемных семей. А уж студент на скамье подсудимых и вовсе воспринимался как нонсенс. Что имеем сейчас? За десять месяцев замечены в противоправных проявлениях 1300 школьников, в общем по области небольшое снижение. Но зато в городе рост на 12 процентов. Студентов-преступников почти сто человек. Анализ, проведенный в подразделении по делам несовершеннолетних УВД города за летние месяцы с мая по сентябрь, показал не только цифры и факты, но и выявил некоторые тенденции. Третья часть групповых грабежей и разбоев происходит с участием несовершеннолетних - так сказать, криминальные университеты. Мнение, что стадное чувство превалирует в подростковом криминале, не нашло подтверждения. Пожалуй, только в разбойных нападениях. Шестьдесят процентов несовершеннолетних действуют в одиночку, чаще всего в преступлениях корыстных, которые составляют две трети всего «юного» криминала. Одинокие волчата.

Еще вывод, о чем уже давно говорится. На тридцать процентов стало меньше фиксироваться так называемых наркоманных правонарушений. Но, как компенсация, на эту же примерно треть возрос так называемый синдром алкогольной зависимости. По-простому, «дури» как будто становится меньше, но пьянства настолько же больше. И, как считают специалисты, за счет пива. Оно до сих пор не считается алкогольным напитком, но бутылочка-другая крепкого сорта пива способна вышибать мозги из неокрепших голов...


Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: