Почему у академика в кабинете живут двести мышей, а он не вызывает санэпиднадзор?

Мышам на своем столе академик СО РАМН профессор Козлов всегда рад. Фото Михаила ТУЛЬСКОГО.

 У Владимира Козлова завелись мыши. Прямо в директорском кабинете в Институте клинической иммунологии СО РАМН. Их нашествие началось лет десять назад и продолжается по сей день. Мыши стекаются в его кабинет не только со всего города, но и, без преувеличения можно сказать, со всего мира!

- Это так, - соглашается Владимир Александрович. - Зная о моей любви к мышам, коллеги, знакомые, родственники привозят мне их отовсюду, где им приходится бывать.

Мыши в кабинете академика СО РАМН профессора Козлова повсюду: на стеллажах, на диване и даже на рабочем столе. Самая маленькая росточком сантиметра в полтора, самая большая - с метр примерно - обосновалась, правда, не в его кабинете, а на лестничном пролете между первым и вторым этажами.

Любая «мышь» Козлову дорога. Фото Михаила ТУЛЬСКОГО

 На днях главбух института Калерия Александровна Шарапова, например, ездила с ревизией в Благовещенск - и коллекция академика СО РАМН пополнилась новым экспонатом. Чуть раньше очередную мышь привезли с Урала.

- Все началось с моих диссертаций, - рассказывает Владимир Александрович. - И кандидатская, и докторская выполнены на мышах. Можно даже сказать, что мыши спасли нашу российскую современную иммунологию. Понимаете, есть такие механические приемы, при которых мышей, попросту говоря, можно использовать как пробирку. Вот в Америке, к примеру, проводят опыты в пробирках, а мы - на мышах.

А спасли российскую иммунологию, как сказал академик Козлов, мыши по большей части в смысле экономии средств. Те же десять лет назад мышь у нас стоила дешевле, чем пробирка, и дешевле, чем она стоила в Америке. У нас - рубль за мышку, в Штатах - от трех до пяти долларов. И наши бытовые грызуны перенесли на себе практически все человеческие болезни и помогли найти пути к излечению многих из них.

 - Так что моя коллекция, если хотите, это знак признательности врача мышам, - серьезно говорит Владимир Александрович. - Скажу честно, когда у меня завелись первые две игрушки мышей, я и предположить не мог, что они положат начало коллекции. А потом вот пристрастился. Но ажиотажа, конечно, нет. Иначе никаких денег бы не хватило ее пополнять. В той же Америке Микки-Маусов можно было столько понакупить, что все кабинеты в институте были бы заставлены.

Мыши в кабинете Козлова - из стекла, фарфора, камня, пластмассы, резины... Недавно с Урала ему привезли выполненное на камне избражение мыши. Из Литвы - настойку, содержащуюся в бутылке в форме мыши. Из Китая - заводную музыкальную игрушку. Есть мыши - подставки под бумагу, карандаши и ручки. Есть салфетница-мышь. Есть даже печать с мышью. А их прежняя «прописка», помимо уже названных, - Япония, Германия, Франция, Бельгия...

...а на стеллажах для мышей места уже не хватает

 - По большому счету, мышь оказала человечеству неоценимую помощь, - говорит профессор. - Вся иммунология, которая сейчас есть и которая спасает миллионы и миллионы людей, сделана ею. Пересадка органов - ее механизм отработан на ней. Аутоиммунные, аллергические, раковые заболевания и многие-многие другие отработаны на ней. И даже модель СПИДа - у них, правда, такого вируса, как у человека, нет - в принципе изучается на ней.

Есть памятник собаке Павлова. Но Владимир Александрович убежден, что мышь для человечества сделала несравнимо больше. Его «двухсотмышиная» разноцветная, забавная «разнокалиберная» и «интернациональная» коллекция - это, конечно, не памятник, но знак признательности - точно. А та метровая мышь между первым и вторым этажами, кстати, выполнена из дерева первым директором института академиком Владимиром Лазовым к 50-летию Владимира Александровича. Смешная такая «мыша», и тоже, конечно, не памятник. Но после всего увиденного в кабинете Козлова и услышанного от него не оставляет чувство, что ей - бытовому грызуну, спасшему российскую иммунологию и вместе с ней миллионы людей, памятник рано или поздно будет.