В канун 80-летия Новосибирского областного суда
его председатель Владимир Литвинский
дал интервью корреспонденту «Вечерки»
|
| Владимир Литвинский. Фото Сергея ПЕРМИНА |
Здание Новосибирского областного суда, одевшись в матово-серебристую «броню», подросши на один этаж, теперь, пожалуй, можно назвать если не Дворцом правосудия, то Домом юстиции уж точно. И интерьер изменился - современная отделка, белые внушительные двери. Компьютеры во всех кабинетах - замкнутая система. Внушительного вида приставы с бдительным оком на всех этажах.
Да, похоже, российское правосудие обретает «внешность», соразмерную третьей власти. Давно ли денег не было на конверты и почту. Давно ли крашенные серой невидной красочкой стены казались чуть ли не верхом дизайна. Кажется, российская судебная реформа материализуется не только словом - томами новых правовых актов, но и, так сказать, вещественно. Уважение к суду явно повышается, когда видишь такую солидность и основательность.
Впрочем, ближе к делу. Новосибирскому областному суду исполняется восемьдесят лет.
Немного истории.
Отсчет ведется с организации Новониколаевского губернского суда, возглавил который Самуил Чудновский, бывший политический ссыльный, бывший руководитель губЧК и Ревтрибунала.
За восемь десятилетий сменилось тринадцать председателей облсуда.
Наш корреспондент встретился с ныне возглавляющим областной суд Владимиром Литвинским.
Закончен год, который без преувеличения можно назвать революционным. Новые кодексы - Уголовно-процессуальный и Административный, другие законы заметно изменили правовое поле. Последствия еще предстоит оценить. Но уже сейчас по некоторым цифрам, которые назвал председатель суда, можно делать первые выводы о развитии судебной реформы.
Федеральными судами общей юрисдикции, то есть районными, в прошлом году рассмотрено 18 тысяч уголовных дел, что, впрочем, не отражает реальную картину. Вспомним, как намудрили законодатели, когда объявили, что кражей отныне следует считать умыкание чужого добра на сумму больше пяти «минималок», а ежели на меньшую сумму - то это и не кража вовсе. Но одумались к ноябрю, «отпустив грехи» многим тысячам карманников, домушников и их «коллегам». Уже в первые месяцы этого года прямо-таки вал дел о кражах обрушился на суды. Короткая «индульгенция», разумеется, не вывела воров на путь покаяния. Нынешний год может стать рекордным по кражам, но это лишь цифирь... Районными судами рассмотрено 17 тысяч гражданских дел и 27 с половиной административных.
Мировые судьи превзошли себя. Уголовных дел рассмотрено 7 тысяч, а гражданских - 53 тысячи, а это почти две трети всех споров, исков и жалоб. Как и предполагалось, мировые судьи взяли на себя гигантскую работу. И это не случайно, так как в нашей области они появились первыми в Сибири. В центральных областях России, в том числе и в столице, мировые только начинают осваиваться.
- Нагрузки очень большие, - комментирует Владимир Литвинский. - В среднем на участке у каждого мирового судьи живет двадцать три тысячи человек, и в год приходится рассматривать больше восьмисот дел. Пленум Верховного суда вошел с предложением в Госдуму узаконить участки в пятнадцать тысяч. Такие нагрузки еще раз подтверждают: обращение в суд становится для граждан привычным, они ищут защиту у закона.
- Одно из крутых изменений прошедшего года - передача судам решений об арестах. Что-нибудь изменилось?
- С первого июля судами рассмотрено две тысячи сто ходатайств прокуратуры о взятии под стражу, по каждому десятому отказано. И еще несколько цифр. На первое января 2001 года в следственных изоляторах находились около пяти тысяч человек, на первое января прошлого года - примерно три тысячи двести восемьдесят, на первое января года нынешнего - немногим более двух тысяч.
- Цифры красноречивые. Наверное, это хорошо, учитывая перенаселенность наших СИЗО и защиту прав человека. Но приходилось слышать сетования сотрудников милиции и прокуратуры - сложно стало работать. Да и немало людей тоже делают вывод: не много ли послаблений преступникам? Вообще как приживается новый Уголовно-процессуальный кодекс? Есть проблемы?
- Напомню, преступником человека объявляет только суд. Если говорить о новом Уголовно-процессуальном кодексе, то он в большей степени защищает права подсудимых и обвиняемых, чем потерпевших. Сейчас потерпевший может выступить в прениях в суде, но ни он сам, ни прокурор не могут поставить вопрос об увеличении суммы причиненного ущерба, о предъявлении более тяжкого обвинения. Понятно, что обвиняемый, вор например, защищаясь, может утверждать, что украл он не все те вещи, что называет потерпевший, а значит - на меньшую сумму. Ни потерпевший, ни прокурор не могут ухудшать положение подсудимого. Что записано в материалах предварительного следствия, то и должен рассматривать суд. Потерпевший не может ставить вопрос о возвращении дела на дополнительное расследование, так же как и прокурор. Если приговор вступил в законную силу, то обжаловать его из-за мягкости наказания не может теперь никто, в том числе и пострадавший. Надо успевать подавать кассацию до вступления приговора в силу. Но в реальности бывает по-разному, люди не успевают, да мало ли причин. Теперешний УПК возлагает обязанность защиты потерпевшего на следователя и прокурора. Если следователь добросовестный, то он в материалах дела постарается показать и ущерб реальный, и все обстоятельства. Но следователи - разные, в том числе и малоопытные.
И еще важный момент. Хорошо, что дело нельзя направлять на дополнительное расследование, это растягивается на длительные сроки. Но мы столкнулись с тем, что некоторые свои действия следствие перекладывает на суд. Например, надо проводить экспертизы, а следователя поджимают сроки. Он дело спешит закончить. В суде же явно подтверждается - необходимы экспертизы, а потому их вынужден назначать суд. Сроки рассмотрения затягиваются.
- Выходит, как и предполагалось сразу, необходимы изменения и дополнения в Уголовно-процессуальный кодекс?
- Уже сейчас на рассмотрение Государственной думы внесено более пятидесяти таких предложений.
- Почему же все-таки такие, мягко говоря, странности в столь важном законе? Почему проигнорированы права потерпевших, о чем сразу же после введения УПК стали говорить практические работники? Выходит, нашим людям, если им уготована доля пострадавшего, даже от вора, надо прибегать к помощи адвоката? Самому непросто отстаивать свои интересы.
- Уголовно-процессуальный кодекс сделан как на Западе. А там заранее известно и предопределено, что потерпевший должен иметь адвоката, он шагу без него не сделает - и в гражданском споре, и в уголовном деле. Защита и обвинение, стороны в споре находят приемлемое решение... Наши же люди не имеют просто материальной возможности нанять адвоката, не имеют такой привычки. Не выработана она веками, как в тех странах, на чьи законы были ориентированы наши законодатели. Кодекс направлен в будущее, но оно еще не наступило. Потому и состязательность сторон получается пока односторонняя. Это нас тревожит. В уголовных делах адвоката еще могут назначить. В гражданских делах часто без него не обойтись. Прокурор же теперь участвует в процессах только в защиту прав определенного круга лиц - инвалидов, несовершеннолетних, они перечислены в законе. Прокурор даже не имеет теперь права затребовать дело из суда. Он должен прийти и в суде непосредственно дело изучить.
- То есть процессуальные изменения такие, что к ним еще долго придется приноравливаться, тем более нашим гражданам. Я знаю, Владимир Павлович, что вы недавно участвовали в совещании в Москве по итогам судебной деятельности прошлого года. Там выступал и президент.
- И премьер-министр тоже. Касьянов, в частности, сказал, что все больше становится дел о нарушении прав граждан органами власти и должностными лицами, то есть чиновниками. Потому необходимо создавать административные суды.
- Но об этом говорилось еще несколько лет назад, даже публиковался проект закона. В частности, административные суды должны рассматривать все дела, связанные с нарушением избирательного права, что сейчас очень актуально.
- Да, закон прошел первое чтение в Госдуме еще года два назад. Было отмечено, что такие суды должны быть межрайонными, чтобы не было зависимости от местных властей. Президент говорил об укреплении судебной системы, в том числе и материальном обеспечении, о защите прав не только работников, но и работодателей, предпринимателей.
- Можно ли отметить в последние годы изменения в уголовных делах, например, по тяжким преступлениям?
- Половина дел областного суда - об умышленных убийствах с отягчающими обстоятельствами. Так вот, если лет десять назад два трупа в одном деле было довольно редко, то теперь и два, и три уже не поражают... Жестокость растет, цена человеческой жизни падает. В прошлом году только районными судами было рассмотрено триста восемьдесят дел по убийствам без отягчающих обстоятельств. Это очень много...
- Знаю, что наш областной суд первым в Сибирском федеральном округе начал проводить так называемые видеоконференции.
- Да, по кассационным жалобам. Прежде нам привозили по шестьдесят-семьдесят человек для рассмотрения жалоб осужденных по второй инстанции. Суд был чуть ли не парализован дважды в неделю, весь конвой охранял только «гостей» из следственного изолятора. Теперь никого не возят. В СИЗО оборудовано два помещения, где осужденные сидят перед телекамерами и телевизорами. А состав коллегии второй инстанции, адвокат, прокурор тоже перед аппаратами только в здании областного суда. Таким образом, идет нормальный процесс... Началось рассмотрение первого дела судом присяжных. Всего назначено пять таких процессов.
