Картинки с натуры
Троица. На Клещихинском кладбище многолюдно. Возле металлического памятника неторопливо трудится пожилая чета: она вырывает разросшуюся траву, он на небольшом деревянном столике размешивает в банке краску, готовясь к покраске памятника. Из-за высокого бурьяна появляется еще одна пожилая женщина: «Здравствуйте! С праздником!»
«О, Степановна! Спаси Господи! С праздником и тебя!»
Степановна вдруг замолчала и насупила брови. Затем, игнорируя вопросы знакомых, произнесла: «Вы что это на Троицу грешите?»
- Как это грешим?
- Как-как! Неужели не знаете, что в Троицу землю грех трогать, а вы, вон, траву подергали, землю взрыхлили да еще красить собрались в праздник-то!
- Да ты что, Степановна! Мы с утра в храме побывали, всю литургию отстояли, коленопреклоненные молитвы выстояли, а теперь вот и поработать можно. Нам так и батюшка сказал. Да разве это грех - могилки поправить?
- Могилки поправлять нужно было вчера - в родительскую субботу, а сегодня землю трогать нельзя. Троица - праздник земли, - категорично отрезала Степановна.
- Вообще-то Троица - это праздник Триединого Бога, - ответил мужчина. - А вот ты-то скажи, что тут тогда делаешь, коли вчера надо было быть?
- Да была я вчера. Вот табличку супостаты от Ваниной могилки отвинтили, а у меня запасная дома приготовлена. А тут соседи поехали на машине на кладбище, ну и меня с собой взяли. Каюсь, грешно сегодня работать, но что делать? Когда еще на машине привезут? Сейчас сосед подойдет, прикрутит мне табличку, и домой поедем, а вот красить не знаю, кода соберусь. Сил нет совсем. Поди, Ваня мой не обидится, что памятник некрашеный, он меня всю жизнь жалел, пожалеет и сейчас.
Вскоре подошел сосед Степановны и начал сноровисто прикручивать табличку к облезлому памятнику. Наконец, табличка была прикручена, и Степановна засобиралась восвояси: «Все! Пойду. Эту-то табличку - из плексигласа - никто не тронет. А та из нержавейки была, да Бог с ней. Жалко только тех, кто отвинтил: на том свете каждый грамм в пуд превратится и будет души их давить вечно, вот страх-то где».
- А я бы и на этом свете таких мародеров давил бы, - подал голос мужчина. - Самое поганое дело - мертвых обкрадывать.
- Воровать - дело вообще богопротивное, ведь сказано же в Библии: «не укради», - ответила Степановна.
- Вот, видишь, Библию знаешь, а в суеверия про землю веришь. Ты вот у батюшки своего спроси - он тебе ответит да еще епитимью наложит за языческие взгляды, - сказал вслед уходящей Степановне мужчина, но она, лишь махнув рукой, заспешила к соседям с машиной.
Пожилая чета, прибрав могилку и покрасив памятник, села за столик перекусить. Во время трапезы женщина все поглядывала на неприглядный памятник мужа Степановны и, наконец, сказала: «Слушай, давай Ванин памятник покрасим. Все-таки доброе дело сделаем. А то вдруг и, правда, сегодня работать грех, а добрые дела можно делать в любой день». Мужчина подумал и согласился.
