Несмотря на то, что Америка является одной из самых развитых «в телевизионном отношении» стран, про американское телевидение мы знаем очень немногое. «Глянцевые картинки» и новостные репортажи показывают лишь его фасад, а вот о том, что и как готовится «на кухне», пишут не часто. Хотя русские стажеры и практиканты на американских каналах не редкость, репортажи о том, как работают телевизионщики в этой стране, встречаются редко. Поэтому читателям «Вечернего Новосибирска», можно сказать, повезло — журналист Наталья Меркулова не только «снимала Америку», но еще и написала об этом в своих заметках
«Три кита» американского ТВ
Автор заметок в учебной телестудии университетаНа станцию WEAU TV-13 — филиал NBC — я попала случайно. О том, что в спортивный отдел требуется помощник, объявили на одном из занятий по журналистике в Университете г. О-Клера, штата Висконсин, где я в течение года училась по обмену. Работа scoretaker оказалась совсем не сложной: сидеть вечером в редакции и принимать по телефону результаты спортивных состязаний. Тренеры команд звонили сами:
— TV-13. Hallo — уже через неделю я произносила эту фразу совсем без акцента.
(«Здравствуйте. TV-13«. Далее мы опускаем английский текст и все диалоги и фразы даем уже в русском переводе, хотя произносят их, естественно, «по-американски» — «ВН»).
— Баскетбол, девочки. Риверфолз 5, Томагавк 6 (название городов и счет. — Прим. автора). Записали?
— Да. Спасибо!
Далее я передавала счет на пульт управления, где информацию готовили для оперативной подачи в эфир. А через месяц, когда сезон игр закончился, мне предложили остаться на станции в качестве практикантки.
За два месяца практики я узнала об Америке и американском телевидении больше, чем если бы прожила в ней пять лет. Еще до прихода на канал я каждый день смотрела новости и пыталась разгадать секрет профессионализма репортеров и неизменно высокого качества картинки. Но одно дело смотреть новости, а другое — участвовать в процессе их создания, общаться с героями сюжетов вживую. «Кухня» американского телевидения оказалась безумно интересной, хотя «жареным» там пахло редко. Качественное, человечное и интересное — вот три основных характеристики американского телевидения, присущие каналам даже такого маленького и далекого от столиц городка как О-Клер.
Такие одинаковые в своем разнообразии дни…
Растительные буквы — это аббревиатура названия университета: University of Wisconsin Eau ClaireСтанция TV-13 затерялась в ряду ярких магазинов и кафе на обочине одной из шумных трасс города О-Клера. Только спутниковая тарелка и радиопередающая башня выдают одноэтажное неприметное здание с головой: это телевидение. Спокойное только внешне. Внутри — кипящее, деловое, сумасшедшее.
Главная во всех смыслах комната на станции — редакция новостей. В нее ведут четыре двери: одна — из кабинета директора Джона Хоффланда, вторая — из коридора, третья — из отдела, где находится пульт управления и павильон для съемок, а четвертая — прямо с улицы, с черного входа, возле которого рядком стоят красивые белые машины канала с логотипом NBC. TV-13 является одним из филиалов этой известной телесети.
Я прохожу в редакцию через главный вход. В приемной мне приветливо кивают, и я иду дальше по коридору мимо бухгалтерии, монтажных и звукозаписывающих комнат, служебных помещений. Шила Браун, помощник директора, как всегда, уже на месте. И как всегда первая. С восьми утра она начинает собирать информацию о событиях дня, договариваться о съемках, формировать пары репортер-оператор. График съемок и выхода новостей в эфир Шила записывает на большую доску позади себя. Так что репортеры приходят уже на все готовенькое: информация собрана, съемка назначена, аппаратура в машине. Может, именно поэтому они начинают появляться только часов с десяти утра. Пока же напротив Шилы за компьютерами сидят только Мэт Механикер и Дженифер Рапноу, или попросту Джейн — продюсер и ведущая полуденного выпуска новостей «News at 12».
Город О-Клера, штат ВисконсинВ отличие от вечерних, пяти-, шести- и десятичасовых выпусков, 12-часовой состоит исключительно из мировых и национальных новостей. Все сюжеты для этого выпуска продюсер и ведущая готовят сами. Видеоматериалы и информацию для сюжетов они получают по внутренней сети NBC, доступ в которую есть только у филиалов компании. Мэт в будущем планирует стать репортером и шутит, что все они, как правило, начинают с должности оператора или продюсера. Мы формируем выпуск для Джейн, меняя объем, форму, иногда переставляя акценты материалов, полученных по сети, монтируя к ним картинку. Ближе к двенадцати мы должны будем отнести сценарий выпуска и кассеты на пульт управления, чтобы техники успели подготовить все к прямому эфиру.
— Доброе утро всем. Наташа, пожалуйста, зайди ко мне в офис, как у тебя появится минутка, — поздоровался со всеми директор TV-13 Джон Хоффланд, проходя через редакцию в свой офис. Как правило, он появляется на станции часов в 9 утра. Просматривает газеты, обсуждает варианты новостей с Шилой, помогает проверить особо спорную информацию, решает административные дела. Изредка он вызывает меня в свой маленький офис — «поболтать»: расспрашивает о России, о том, почему я решила стать журналистом, в общих чертах старается преподать мне азы профессии. Джон — мудрый, опытный редактор, много понимающий в этике, безопасности и прибыльности тележурналистики, именно благодаря ему TV-13 превышает по рейтингу конкурирующую компанию — филиал ABC — WQOW TV-18.
В редакции тем временем становится все более шумно. Операторы и репортеры позевывают, лениво передвигаются по редакции, читают газеты. Некоторые пытаются пообщаться со мной: все-таки диковинка — студентка из Новосибирска, будущий журналист. О Новосибирске в Америке мало кто знает, зато все наслышаны о Сибири: шапки-ушанки, белые медведи, водка — все строго в соответствии с голливудскими стереотипами. Хорошо, что телевизионщики — люди все-таки геополитически подкованные: интересуются все больше русскими традициями, менталитетом, ближе к обеду — национальной кухней. Свою речь аргументируют цифрами, фактами, имеют собственное мнение о том или ином событии в России. Но один из операторов все же умудрился спросить, за что моего папу в Сибирь сослали. Я так и не поняла: то ли он историю в университете не изучал, то ли я в тот день плохо выглядела, то ли просто пошутил…
Последним из репортеров появляется Мэтью Лехнер, один из самых молодых, но при этом самых опытных репортеров канала. Вчера он пообещал Мэту Механикеру принести несколько ненужных галстуков. И вот он вываливает на стол целую кучу их.
Студентка из Сибири с местными жителями— Все тебе, Механикер. Я нашел их в старом шкафу моего отца… Посмотри. — Время без пятнадцати двенадцать, сценарий 12-часовых новостей еще не закончен, а Мэт и Джэйн увлеченно рассматривают галстуки. — Фу! Этот действительно ужасен. Твой отец серьезно носил эту мерзкую вещь, Мэт? — морщится Джейн. — Наташа, вот этот с американским флагом подходит к твоему красному свитеру и синим джинсам… Примерь!
Выглядывает Алекс, звукорежиссер:
— Эй, привет ребята! — тон его голоса уже не предвещает ничего хорошего. А когда он видит Мэта и Джэйн, копающихся в груде тряпок, то просто приходит в ярость. — Какого черта тут происходит? Мне надо сценарий и кассеты! Сейчас! Иначе, народ, выпуск делаете сами!
Перед тем, как вернуться к пульту, Алекс решает сделать мне комплимент: — Милый галстук, Наташа… Правда, слегка отвратительный!
В два часа — планерка. Кого-то из журналистов уже нет, они на съемках. Остальные получают задания, операторов и разъезжаются. Иногда Джон с кем-то из журналистов отправляет меня — учиться.
Сюжет первый. На что американцы не жалеют денег
Мой первый выезд — на встречу жюри и победителей конкурса «Молодой предприниматель», прошедшего в прошлом году. Сегодня они должны отчитаться об использовании полученного гранта в 10000 долларов… Съемки самой встречи занимают ровно пятнадцать минут: пока репортер разыскивает председателя жюри, оператор успевает снять несколько планов в зале. И вот мы уже «летим» на предприятие получившего первый приз «молодого предпринимателя» — хотим опередить девушку с конкурирующего канала. Но опаздываем: нужный дом находим по ее фирменной машине TV-18, припаркованной возле подъезда. Предприятие состоит из трех человек и двух комнат: «пекарни» и «офиса». Директор в свое время разработал тесто для популярной в Америке замороженной пиццы быстрого приготовления «Tombstone», но роль подчиненного изобретателя его не устраивала. И он решил открыть свой бизнес.
На что американцы не жалеют денег? Практически ни на что. Но меньше всего на то, что помогает экономить время и силы, например, «фаст фуд». Так называются не только любимые американцами кафе и забегаловки, но и полуфабрикаты: пюре из сухого порошка, пицца за 15 минут, полужареные котлеты. Нет в Америке блюда, которое нельзя приготовить, как минимум, за две минуты и максимум за полчаса. А если еще нет — то над этим уже работают. Например, эти начинающие предприниматели за год успели наладить кустарное производство «браунис за 5 минут« (очень популярный в Америке шоколадный кекс) и «хот-догов за 2,5 минуты». Секрет «скороспелого» теста нам, естественно, не раскрыли. Мы только сумели выпытать, что вместо яиц в него кладут специальный яичный порошок, что как-то влияет на время выпечки в микроволновке.
Перед возвращением на станцию, так как время обеденное, мы решаем заехать в «Wendy’s» — забегаловку вроде Макдональдса с похожим меню — и перекусить. Во время обеда задаю репортеру вопрос: на что, по его мнению, все-таки ушли 10 тысяч долларов, полученные предпринимателями в прошлом году… Брошенный на меня вместо ответа удивленный взгляд «А ты что, не видела?» красноречивее всяких слов убедил, что дальнейшие расспросы бессмысленны. Видимо, действительно на производство браунис и хот-догов…
Сюжет второй. Учиться не любят все
В следующий раз меня берут на съемки в средней школе соседнего города Ла-Кросс, откуда только что эвакуировали всех детей. В одном из автоматов с прохладительными напитками школьники нашли записку о том, что в здании заложена бомба. Довольно быстро одна из девочек рассказала полицейским, что две ее подруги не подготовились к контрольной по математике и решили сорвать уроки. Теперь «террористкам» грозит штраф и тюремное заключение на несколько суток: после 11 сентября в Америке так шутить опасно. Хотя директор школы за то, чтобы ограничиться только штрафом. Он рекомендует девочек как прилежных и законопослушных учениц. Похоже, что нежелание учиться — порок не только американских детей.
Сюжет третий. Большие радости маленького города
На этот раз повод для сюжета пикантный: в о-клеровских барах в продаже появился напиток «Ниагра» (Niagra) — этакая «женская Виагра». За отсутствием более важных событий в этот день, тему сюжета утвердили. Ядовито-синяя жидкость в изящной бутылочке выглядела одновременно привлекательно и отталкивающе. Оператору хотелось снять, как кто-нибудь поднимает бокал и делает глоток. Сделать это попросили меня. На вкус это было похоже на смесь спрайта, колы и кваса — вроде бы ничего особенного. Вопреки опыту нескольких посетительниц бара, живописавших, как после бутылочки «Ниагры» они любили своих бойфрендов всю ночь, никакой бури во мне не поднялось. Возможно, потому, что я сделала всего-навсего маленький осторожный глоточек. Оператор же, правда, в шутку, весь остаток дня опасливо обходил меня стороной и просил предупреждать, если мне захочется броситься на кого-нибудь и задушить в объятьях.
Сюжет четвертый. В Америке тоже можно замерзнуть
Ему три года. Как любой нормальный ребенок он полон жизни: гоняет на велосипеде и что-то лепечет. А ровно год назад он замерз на улице (!), когда родители забыли о нем, закрутившись по делам(!) на ферме. Клиническая смерть, по словам врачей, длилась минут пятнадцать, еще какое-то время после этого в больнице боролись за его жизнь. Это была самая громкая история штата Висконсин в прошлом году. Сегодня Мэт Лехнер едет делать апдейт — сюжет о том, что изменилось за год в жизни малыша.
— Не удивительно, черт возьми, что она заморозила своего ребенка, — выругался оператор, пока мы ждали маму мальчика, провожавшую старших детей в школу. Минут пятнадцать она болтала с водителем автобуса, в то время как мы тряслись от холода возле машины. Я мечтала о мягком диване и чашке теплого чая. Но Ребекка, мать малыша, вопреки ожиданиям, провела нас не в дом, а в коровник, где было так же холодно, как и на улице, и разве что не было ветра. Зато был запах…
Я боялась только одного: что родители окажутся не прочь поболтать. Так оно и случилось. Им одиноко на ферме: в город они выезжают не часто — некогда, гостей к ним тоже редко заносит. Минут сорок родители наперебой рассказывали о том, что они делали в тот день, как они ужасно испугались, как Джейк (папа) трясущимися руками заводил свой старый грузовик и мчался в больницу. Пока они болтали, маленький Боб, за год привыкший к камерам, преспокойно кружил на трехколесном велосипеде.
Когда это развлечение ему надоело, он ушел на улицу. Вернулся с комком чего-то темного и мокрого и протянул мне белое перышко, все испачканное в крови. Мэту перо досталось даже с небольшим куском мяса, видимо, только недавно умершей птички. Мы избавлялись от перьев, как только Боб отворачивался. Но стоило ему заметить пропажу, как он тут же с сияющей улыбкой на лице ее восполнял до тех пор, пока на наше счастье, перья не закончились. Вообще же он — ребенок как ребенок, обычный деревенский мальчик. И только руки у него, когда он снял перчатки, были непропорционально большими, контрастно коричневыми и бугристыми. То были следы не до конца восстановившейся от обморожения кожи.
Мой собственный сюжет. Родители бывают разные…
— Что ж, Наташа, — загадочно начал Джон одну из наших бесед в его маленьком офисе. — Ты проходишь практику здесь уже сколько? Почти три месяца. И хотя ты переживаешь из-за своего акцента и все такое — это не важно. Ты должна сама сделать сюжет.
С этим напутствием я приступила к работе.
В Новосибирске сестры жили в разных приютах. И только в Америке они обрели друг друга, свой собственный дом и новых родителей — американцев. Сначала Кэрол и Дэнис Кнутцен удочерили младшую, Александру — Лекси, как зовут ее в новой семье. За годовалой малышкой обоим родителям пришлось проделать немалый путь из О-Клера в Новосибирск. Но ни затраты, ни расстояния их не испугали — из всех американских приютов пришел отказ. Беспризорников в Америке мало и разбирают их нарасхват. Поэтому большинству бездетных пар приходится ехать за детьми в Северную Корею, Китай, Россию. Паре Кнутцен не пришлось долго думать, в какую страну ехать: служба усыновления лютеранской церкви города О-Клера имела налаженные связи с новосибирскими приютами. Так в семье появилась Лекси. Во время поездки новоиспеченные родители узнали, что в двух других приютах Новосибирска живут сестры Лекси. Через два года, в 1997 году, шестилетняя Юля и четырехлетняя Лена были приняты в семью Кнутцен.
— Natasha, Natasha! — Лена подбегает и вешается мне на шею. Во время предыдущего моего интервью с девочками она не произнесла ни слова. Как оказалось, с детьми намного сложнее, чем со взрослыми, общаться перед камерой. А с этими девочками втройне. Ведь Лена и Юля все еще немного стесняются говорить по-английски, хотя русский уже почти забыли. Я пыталась говорить с ними по-русски, просила их переводить слова. Но девочки либо действительно забыли язык, либо специально не хотели вспоминать — ведь ничего хорошего с Россией у них не ассоциируется. Лекси же начала говорить сразу по-английски, Россию не помнит совсем — что и понятно.
Зато Юля, правда, уже без камеры, которая ее смущала, вспоминала, как ей, пятилетней, приходилось самой готовить еду и кормить сестер, в то время как их мать спала пьяная… Юля со смехом рассказывала, как спалила курицу — был дым, огонь, было очень страшно. По-английски Юля говорит без акцента, очень свободно, хотя живет в Америке всего пять лет. Родители рассказывают, что поначалу ей было очень сложно в школе, но сейчас она освоилась и учится на «отлично». С Леной сложнее. Ей оказалось не так просто перестроиться — она до сих пор боится говорить по-английски, хотя и по-русски тоже не говорит. Все больше молчит.
У девочек есть друзья, но почти все время они проводят с семьей и друг с другом. Меньше всего забот у Лекси — шестилетняя модница никогда не вспомнит ни мать-пьяницу, ни родного приюта… А Лена с Юлей, разоткровенничавшись, достают старые приютские фотографии, школьные тетрадки, вспоминают имена друзей, Россию.
— Would you like to go to Russia sometime? — спрашиваю я сестер. — Вы хотели бы поехать в Россию когда-нибудь?
— I think, yes ( — Думаю, да), — после небольшого раздумья отвечает Юля. Лена согласно кивает, а Лекси смущается и отворачивает голову от микрофона…
Мой сюжет так и не пошел в эфир, хотя я его переделывала два раза. Третий, почти законченный вариант, за неделю экзаменов в университете, из-за которых я не появлялась на станции, случайно стерли: я забыла подписать кассету. Времени переделать сюжет перед возвращением в Россию уже не оставалось.
Прошло уже немало времени, но я до сих скучаю по спокойному Джону Хоффланду, взбалмошным репортерам, любопытным операторам. Часто, сидя перед телевизором во время вечерних новостей, я закрываю глаза и переношусь из Новосибирска в О-Клер, брожу по шумной, но в то же время такой уютной станции, смотрю по-прежнему живые, яркие, но теперь уже придуманные мной новости. И стараюсь не сравнивать их с тем, что показывают новосибирские каналы. Ведь то — другая реальность, другие события. Хотя герои новостей — везде люди, пусть разные.
