Новосибирск 3.9 °C

Такое вот кино

18.08.2000 00:00:00

Авторский кинематограф Валерия Соломина

Валерий Соломин

 В этом году кинорежиссер Соломин выдвигался на Госпремию. Но премий в государстве за неигровое кино нынче вообще не выдавали. Впрочем, наград мыслимых и немыслимых, отечественных и импортных у заслуженного деятеля культуры, академика (член Академии кинематографистов) и так хватает. Да и не в наградах дело. Кино - его жизнь. В это дело он «ввязался» 35 лет назад и с тех пор никак не может остановиться. Снимал тогда, когда у документального кино была большая зрительская аудитория, снимает и сейчас, когда этой аудитории не стало. «Идей у него - вагон, - говорит о Соломине оператор Борис Травкин. - Он ходит по улицам, разговаривает с нами, пьет водку, ловит рыбу, а идеи, как страницы листаются. Нет ничего - он листает дальше, не напрягаясь, без всякого усилия».

Сюжеты

 В двух словах сказать, «про что» его кино, невозможно. Определенной «соломинской» темы, которую бы он постоянно разрабатывал, раскладывал на разные сюжеты, нет. Снимает буквально «про все». Про полет на Марс, например. Точнее, про экологическую катастрофу в Кулунде, где дно высохшего озера напоминает безжизненные марсианские пейзажи, а герою фильма, старику-аборигену, постоянно мерещится, что его крадут инопланетяне и «затаскивают» на Марс...

Повороты сюжетов у Соломина вообще бывают самые неожиданные.

- Снимаем мы фильм «Артельное дело», - рассказывает оператор Геннадий Седов. - Колхоз Мичурина, Чистоозерка. Стригут овец, стригут, стригут... Вроде ничего. Что он делает - он нанимает духовой оркестр, приводит в кошару, где стригут овец. Оркестр играет вальсы, какие-то там «Маньчжурские сопки», «амурские волны»... Бред, ну полный бред. Тем не менее все остальное так оно и есть. Все придумано и все - правда... Сочиняет какую-то совершенно идиотскую ситуацию, помещает туда своих героев, придумывает, но выходят из этих ситуаций реальные люди, и поэтому в конечном итоге получается правда.

Естественно, под определение «документальное кино» то, что делает Соломин, не попадает. Назвать это «неигровым кино» тоже можно с большой натяжкой:

- А если человек сам себя играет? Это что? Документальное? Недокументальное? Киноведы сами запутались. Самое смешное «художественно-документальный фильм». Искусство все должно быть художественным.

Герои

 Сейчас режиссер Соломин работает над четвертым фильмом своего семисерийного «байкальского сериала» («Ветры Байкала»), на Байкале живет больше, чем дома. Фильм будет о семье метеоролога, обитающей на таежной метеостанции, затерявшейся на одном из байкальских островов. Островитянином метеоролог стал лет тридцать назад, с ним живут жена, дети... На этом байкальском острове в семье метеоролога и «прописался» в последнее время Соломин:

- Фильм будет о детях и о Байкале, - делится планами режиссер. - Дети очень симпатичные, воспитанные вдалеке от всего. Отец это понимает, бережет, не отдает в интернат. Они гармоничны только на Байкале, только в той природе их и можно снимать.

В фильме должны смениться все байкальские пейзажи и все времена года. И он едет на Байкал осенью, снимать штормы; зимой, когда озеро уходит под лед; потом весной, когда освобождается ото льда.

- Такая вот длинная картина, - резюмирует он.

А «длинная» картина будет длиться всего 26 минут (!).

Так он и снимает свое кино - месяцами живет с будущими героями, съедает с ними свой пуд соли, дрейфует с баржей на Байкале, зимует на ней с командой, когда баржа вмерзает в лед (есть у него кино и про это). Столь близкие взаимоотношения с «натурой» ко многому обязывают. Когда живешь в одном зимовье, сидишь в одном застолье, становишься другом, уже нельзя это доверие обмануть.

- Есть стороны жизни человека, в которые он не хочет никого пускать. Если я с ним живу, снимаю, а потом подляну совершу, расскажу о том, чего он не хотел... Обман прямой для меня.

Вообще установить с человеком «контакт искренности» - дело тонкое. Помочь забыть о кинокамере - целая наука:

- Иногда человек говорит: ну не могу я сказать, не могу! Помогите мне! Нужно создать такую ситуацию, такую атмосферу, чтобы помочь ему стать искренним и откровенным. От бога механизм какой-то. Когда вдруг появляется жест, слово, точное выражение в глазах, пауза. Я помогаю войти, завибрировать на той орбите.

Иногда, конечно, случается, что человек так и не «подпускает» к себе. Преодолеть сопротивление материала не удается:

- Я зарекался работать с учеными, - признается режиссер, - не могу с ними установить контакт искренности. Или я такой человек. Мне кажется, в них сидит комплекс механизма. Он думает о том, что скажут коллеги по лаборатории, друзья-ученые. Он говорит как математик - проверено, четко, ясно. Скрывает свой характер, скрывает эмоции, скрывает настроение. Не все, конечно, но в основном. Ставит забор, продумывает каждое слово... Работать тяжело. Я с тобой искренен, но и ты ответь на мою искренность. Иначе кино не получится. Это не значит, что он плохой человек. И не значит, что с другим режиссером он не найдет контакт. Это просто человек не моего кино.

Человеком «его кино» может быть только тот, кто ему по-человечески симпатичен. В противном случае «кина не будет». Все настроения будут лезть из картины, не спрячешь. Хорошо, когда все выясняется «на берегу» - до начала съемки. Хуже, если обнаруживается уже в работе, в середине картины:

- Это как если с оператором на съемке поссорился, поругался. Не дай бог ошибиться в человеке. Это трагедия.

А еще он любит снимать картины «с продолжением». Сняв героя однажды, вновь возвращается к нему через несколько лет. Так было, например, с его фильмом «Брызги шампанского». Героя, мальчишку, бежавшего из колонии, Соломин встретил в своем подъезде. Оказалось, денег у пацана нет, идти некуда... Привел домой, накормил, поговорили под камеру. Парнишка его заинтересовал. Договорились, что отвезет его к маме в Красноярск, на машине, по дороге поснимает... Сняли дорогу, встречу с матерью, возвращение в колонию. Потом как-то к материалу остыл, положил фильм на полку и вернулся к нему только через семь лет. Своего героя нашел через МВД, к тому времени тот уже успел сбежать и из армии, работал под Красноярском в закрытом городе. Соединил два материала и получилась своеобразная притча на тему «страна-зона». На экране два лица - подростка и взрослого мужчины.

- Дико нравится снимать людей и видеть, как меняется человек, меняется характер, особенно под прессингом ситуаций, под социальным прессингом.

Как возникают его замыслы?

 - Первоначальный импульс может быть самый неожиданный, - открывает карты Соломин. - Например, я просто пришел за хлебом в деревенскую пекарню (фильм «Чей хлеб вкуснее»), лето, я лег в траву, слышу, бабы поют в пекарне - хорошо. Это как-то постучалось в меня, так захотелось сделать картину о пекаре. Как мне хорошо. Небо, плывут облака! Господи, до чего хорошо! Я хочу рассказать не только об этом человеке, но и о своем отношении, настроении. Иногда некоторые картины возникают так - услышишь мелодию... Я эту мелодию не возьму в картину, но настроение, которое к тебе пришло, хочется сохранить в фильме. Настроение, настроение, ощущение...

Психологи, пожалуй, определили бы его интуитивистом. Борис Травкин ставит ему свой «диагноз»:

- Есть такие конструкторы киношные, которые придумывают кино, все до конца точно рассчитывают, все раскадровки нарисуют, оператору предложат, все обсудят. Потом: чик! - и пошла картина. Нормально, это такое свойство. Схема придумана, он уже видит виртуальное кино. А вот Соломин, он совсем другой. У него есть эмоциональная идея. Появляется эмоциональная идея, которой он зажигается, как костер. И все. Глаза горят. Он начинает постоянно эту идею муссировать, тусовать, как колоду. Она еще не имеет плоти, еще неизвестно, есть ли этот материал в жизни... Апробирует эту идею на мне, еще на ком-нибудь. Глаза горят. Рассказывает вплоть до вклеек. Вроде бы начинает конструировать, но на самом деле ничего не конструирует, он плавает в этом приблизительно очерченном море. В итоге таких идей много. Они трансформируются одна в другую, в третью, при общей какой-то мысли, общей идее. Главная сценарная идея трансформируется много раз. От первоначального замысла может ничего не остаться, кроме названия. В итоге приезжаем на съемку, начинаем снимать совершенно другую картину. Но самое главное - все, что происходило - не бесполезно.

Друзья-киношники

 Кинематографисты - народ интересный, раскованный и панибратский, чем-то сродни журналистам - до шестидесяти остаются друг для друга просто Ванями, Петями, Колями... В своем кругу солидный человек Валерий Юрьевич Соломин - просто «Валерка» и «Солома». Операторы при всем пиетете перед мэтром честно признаются, что с Соломой работать трудно. Сам работает по 24 часа в сутки и от членов группы требует той же самоотдачи:

- Кино - это образ жизни. Но худо-бедно какая-то личная жизнь у каждого есть. Так вот у Соломина личной жизни - минимум, а кино - все. Сто процентов времени он делает кино, думает о кино, готовится к кино.

Операторы часто предпочитают, чтобы их зарядили идеей и отпустили на волю. С Соломиным так не получается. И сценарист, который бы заранее написал сценарий и выбыл из игры, в его кино тоже не нужен:

- Мне нужен союзник, с которым мы работаем вместе от начала до конца картины. Нельзя все описать заранее, назавтра все изменится. Оператор Травкин все время говорит: «Если сейчас не снял, завтра не бывает. Завтра другое солнце будет, по-другому человек будет одет, другое выражение лица будет. Завтра не бывает. Сейчас не снял, потом не снимешь. В документальном кинематографе завтра не бывает. Все будет по-другому. Не будет тебя волновать, мельчайшая подробность исчезнет, и все рухнет. И человек с похмелья, и взгляд волчий, и солнце сидит не то, и лошади не кормлены... Все не то. И нет того ощущения, которое ты увидел в первый раз».

Сложность работы с ним заключается еще и в том, что Соломин, как говорится, сам все знает:

- Его на кривой козе не объедешь ни на одном этапе производства фильма. Он знает все. Он все знает про свет, которым светит, он все знает про кинокамеру, которой снимает, он все знает про пленку, на которую снимает, он все знает про обработку пленки.

Причина подробной осведомленности простая. В кино он пришел не через режиссерский факультет ВГИКа, а, как говорится, поднимаясь с низов, с осветителя сцены, куда устроился по блату 35 лет назад. Потом стал ассистентом оператора, потом взял в руки камеру. А операторский факультет был уже позже. Поэтому режиссер Соломин, в отличие от многих других режиссеров, хорошо понимает пластику изображения, свет и все такое...

***

Российский документальный кинематограф Валерий Соломин считает лучшим в мире:

- Была наработана мощная культура документального кино. Сейчас она потеряна. Остатки какие-то существуют.

Себя относит к оптимистам, но оговаривается, «не полным»: «Как бутылка, которая наполовину полная».

- Я снимаю кино ради собственного удовольствия, - признается он, - это даже не удовольствие, а потребность. Я не могу иначе существовать.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: