Наш выбор — Европа?

Политолог Александр Соловьев размышляет о том, куда ведут поиски национальной идеи

Политолог Александр Соловьев известен не только своими не раз переиздававшимися учебниками политологии и научными трудами — профессор кафедры политической социологии Института государственного управления и социальных исследований МГУ еще и замечательный собеседник. Поэтому он частый гость в популярных теле- и радиопередачах. Во время своего недавнего приезда в Новосибирск доктор политических наук Соловьев размышлял на тему наших неустанных поисков национальной идеи.

Александр Соловьев. Фото автора

Ищут не все…

Проблема поиска национальной идеи присутствует ведь далеко не во всех странах. Есть три страны, которые всегда в процессе государственного строительства обращаются к такого рода вещам: Германия, Соединенные Штаты Америки, которые не случайно называют «плавильным котлом», и Россия-матушка, для которой поиск национальной идеи является одним из средств усиления духовной интеграции, консолидации общества.

В нашей стране наблюдается некая интерференция сознания: многие социально-культурные комплексы просто непроницаемы, а уровень противостояния достаточно высок (славянофилы — западники, красные — белые, демократы — коммунисты…) И в этом плане поиск национальной идеи — как раз попытка обеспечить развитие страны.

Но что определить в качестве национального характера России — это большой теоретический вопрос. Каким образом зафиксировать то, что происходит в стране с учетом того, что культурные образы больше людей разводят, нежели интегрируют?.. А в разговорах о вот этой русскости непреходящей слышится какая-то претензия на исключительность. И когда сегодня говорят о социокультурном портрете страны, то вспоминается сразу «самодержавие, православие, народность»…

Еще один интересный момент: мы удивляемся, когда слышим, что говорят о нас иностранцы, а ведь глубинные социокультурные характеристики нам изнутри просто не видны и мы не готовы воспринимать критически то, что не видим сами, хотя со стороны это видно очень хорошо.

Наш выбор — Европа?

Нынешний курс в значительной мере опирается на традиционалистскую патриархальную культуру. Но идеи, которые рождаются сегодня в массовом сознании, честно говоря, не носят такой явной ориентации на евразийское сообщество. Мне кажется, что русский народ — это народ европейский. И наше будущее, на мой взгляд, связано с попыткой интегрироваться именно в это сообщество. Однако надо учитывать, что синтез массовой культуры произошел у нас с культурой восточной, а не европейской. Этот синтез уже устоялся, когда Петр открыл форточку на Запад.

Для нас характерна ориентация на какие-то непрагматические, неутилитарные проекты. Бытовая сторона нашей жизни дает серьезный повод задуматься о том, насколько правомерны непреходящие попытки педалировать свою исключительность.

Освободиться от тормозов

Освобождение от, скажем так, социальных и культурных тормозов — это задача будущего. Мы можем изменить сегодня какие-то базовые структуры политического режима, но социокультурная логика движется по своим законам. Начинается процесс обновления, доходит до известного предела — и все… Опять пошло по кругу. В конечном счете, это проблема понимания уникальности и универсальности, которая существует в любой стране. Не нужно принижать специфику своей цивилизации, но нужно понять, насколько наша культура совместима с универсальными требованиями цивилизации в общечеловеческом масштабе. Насколько она живая, конкурентоспособная и насколько органично она вообще может вписаться в этот глобальный мир?

Шанс есть

Есть два принципиальных момента: определение национального образа страны и позиции ее в мировом сообществе.

Если мы недооцениваем мир, который создается на наших глазах, то страна, как самостоятельная единица, в ближайшие 10–15 лет просто может прекратить существование. Есть серьезные прогнозы о том, что к 2015 году на территории Земли появится сто новых государств. Смотришь на карту и думаешь: да где же еще?! А речь идет как раз о шестой части суши…

Но дело не только в географии. Сейчас новые технологии создают на месте вертикальных механизмов мощные глобальные сетевые структуры. Очевидно, что если у нас не будет резкого прорыва в области освоения новых технологий, то ничего хорошего нас не ждет. Когда подсчитывают, через сколько лет мы догоним развитые страны, то есть резон поинтересоваться, как далеко уйдут они к тому времени от своего нынешнего положения.

У нас будет исторический лаг, чтобы через сырьевую державу или еще что-то, но войти в новое мировое сообщество, хотя я опасаюсь, что какие-то регионы могут вписаться в новую систему, а какие-то нет. Поэтому на сегодняшний день главное — не рассуждать об однополярном мире, а интегрироваться в ту структуру, которая является на сегодняшний день жизнеспособной.

Западные страны избрали модель гражданской нации, и, наверное, этот выбор был не случайным — его нужно изучать. Потому что сегодня перед нами встает вопрос формата: Россия — это пространство, в котором мы живем, или единая страна? Страна должна выстраиваться как единое целое и иметь перспективу.

На кого надежда?

Надежда сегодня на молодое поколение, на сокрушение тех стереотипов, которые общество унаследовало от нашего прошлого. Это поколение должно изменить ситуацию. Получится, не получится — это вопрос открытый. Пока процесс идет очень противоречиво, проблем много, но нужно над ними думать, решать их и не забывать об общих вещах, которые формируют вектор развития общества. Это — как в сказке: прежде чем решать, куда идти — налево или направо, нужно хорошенько подумать.