Хорошее оружие — то, от которого не страдают люди

Около двухсот единиц огнестрельного и холодного боевого оружия, фигурирующих в уголовных делах, собрал за десять лет Николай Головков — начальник экспертно-криминалистического отдела Дзержинского РУВД. Гладкоствольные и нарезные, винтовки и обрезы, пистолеты и арбалеты, сабли и стилеты, пращи и кастеты… В его собрании находилось место каждому предмету, задействованному в каком-либо преступлении и представляющему интерес для экспертов.

— Интерес этот связан в первую очередь с тем, что тогда, в 1994 году, форсированно началось использование в преступлениях газового оружия, переделанного под огнестрельное, — поясняет Николай Анатольевич. — Мы столкнулись с тем, что на исследования стали приходить объекты, а методик их исследования не было. Не было ничего: ни описания, как он должен выглядеть при выходе с производства; ни описания его действия; ни вариантов его переделок — возможно ли вообще его переделать в огнестрельное боевое оружие и т.д. Поэтому мы стали сами их собирать и исследовать. И наша коллекция пополнялась объектами, которые, образно говоря, позавчера стреляли, вчера проходили как вещдок, а сегодня уже занимали место на нашем стенде. Вот так и начиналась наша экспозиция, цель которой — не коллекционирование ради коллекционирования, а собирание учебного материала. Другое дело, что каждый экспонат по-своему уникален, со своей историей, увы, криминальной.

— Например?

— Например, вот этот револьвер системы наган, который был адаптирован под патрон калибром 5,6 мм. При его изготовлении наверняка даже чертежи рисовались, потому что изготовлен был классно, с учетом всех технологических требований. Ствол нарезной, достаточной длины, стрелял прицельно — просто великолепно, никогда не давал сбоев. Его конструкция, ее соответствие боевым аналогам, чистота обработки, изготовление механизмов и деталей, его надежность просто потрясали! Авторство, так сказать, принадлежит бывшему работнику НАПО.

Николай Головков: «Если оружие произведено, то оно рано или поздно выстрелит…» Фото Сергея ПЕРМИНА

— Осудили? Посадили?

— Осудили, но не посадили. К таким людям, как правило, не применяют меры, связанные с лишением свободы. Как такой человек попадает в места не столь отдаленные, у них начинает все летать, стрелять, взрываться, открываться и т.д. Миски, ложки, кружки — все у них превращается в вещи с иной целью применения. Так вот, он изготавливал и применял бойки достаточно оригинального свойства. Как правило, когда используются шестизарядные стволы, у них происходит вращение ствола вокруг бойка. У него же ствол был качающимся и неподвижным при смыкании, а вращался сам боек! И никогда не давал осечек. Это было в 1997–1998 годах. Мастер их реализовывал лицам, которые потом были установлены, и оружие у них было изъято.

— Как уважительно вы о нем отзываетесь — «мастер»!

— Мастер и есть, талант, я бы даже сказал. Он позволял себе рассуждать о плюсах и минусах, казалось бы, святая святых у оружейников — автомата Калашникова. А про самого Калашникова говорил так: «Хороший мастер, но в его разработках есть недостатки». И при изготовлении собственного оружия он эти недоработки избегал. Скажем, у него при смыкании стволов практически не остается зазоров, и выхлопные газы, которые идут от патрона, не растворяются частично, как в обычном револьвере (там при переходе от камеры в ствол часть пороховых газов уходит). У него же все уходило в направлении движения пули.

— Как же он испытывал оружие, если работал на дому?

— Он использовал в качестве глушителя при испытании в квартире полиэтиленовые бутылки, и проживающие рядом соседи даже не слышали, что там какой-то шум есть. И пень, в который он производил экспериментальный отстрел из своего оружия, мы еле подняли — столько свинца в него было набито! Впрочем, много приходило очень интересных, грамотных, уникальных объектов.

«Холодная» часть коллекции

— А нетрадиционные среди них были?

— Конечно. Например, пистолеты для подводной стрельбы Пятигорского военного завода отдела ширпотреба. Их не сложно было переделать. «Народные умельцы» стрелу убрали, ствол изготовили титановый в облегченном и укороченном варианте и стали стрелять в нормальном варианте. Мы когда в экспериментальном варианте производили отстрел мишени, то пуля из этого водного пистолета свободно пробивала деревянную дверь толщиной 30 мм. Когда мы с этим столкнулись, то решили: и такие объекты нужно собирать. Это понятно: невозможно же говорить об огнестрельном оружии, показывая на пальцах! А тем более, если речь заходит об огнестрельном оружии, изготовленном в виде авторучки или дозиметра, которые, оказывается, могут стрелять патронами калибра 5,6 мм. Специалист должен знать, что надо открыть колпачок авторучки и посмотреть, есть ли под ним какое-то дополнительное устройство, превращающее ручку в огнестрельное оружие? Нам приходилось сталкиваться с ситуацией, когда приносили набор каких-то непонятных предметов, но когда их приводили в систему, собирали, то они оказывались… арбалетом. Хаотично разбросанные или хранящиеся в сумке, они ни у кого из роты ППС не вызывали подозрения: железяки — и все. А собери все в систему — и огонь на поражение.

— А стреляющие авторучки, зажигалки…

—…трости, фотоаппараты, часы даже — какое-то время они были экзотикой и казались в самом деле чем-то сверхъестественным. Но лишь когда только стали появляться. Уникальности в них никакой: настолько простая конструкция, что с профессиональной точки зрения не интересна — незатейливая, ненавязчивая, и к тому же они считаются одноразовым стреляющим устройством. Не удивительно, что очень скоро началось их массовое производство. На одном из заводов их изготавливали и отстреливали там же, и был, помню, осмотр места происшествия, связанного с несчастным случаем при производстве экспериментальных отстрелов.

— Холодное оружие на вашем стенде тоже было задействовано в преступлениях?

— В нашей коллекции нет ни одного предмета без «криминального прошлого». Вот сейчас мы стараемся воссоздать один объект, но пока не можем найти подходящий материал. Оригинал принадлежал бывшему подполковнику внутренней службы, проходящему службу в Германии. Он был любителем старославянского оружия, и ему солдаты-срочники изготавливали мечи, сабли, булавы… Однажды он отправился в очередную длительную командировку, а свою квартиру сдал лицам нерусской национальности. А те ничего не придумали лучшего, как при совершении разбойного нападения воспользоваться тем, что у него висело на коврике в квартире. Они взяли булаву и саблю и в таком маскарадном виде отправились «на дело». Кстати, и эти изделия, несмотря на то, что изготавливались солдатами, сделаны были грамотно, конструкция булавы была очень прочной — литая, с шипами. А сабля была выполнена из штатного клинка. Или вот сабля катана — прямая с длинной рукояткой, которую модно сейчас использовать в боевиках, но называют в них ошибочно мечом катана. Не верно: по конструктивным особенностям — это сабля. Мы ее по каталогу восстанавливали с соблюдением всех размерных характеристик, по всем справочникам порылись — сабля она, а не меч.

— А где они фигурировали?

— Восточное холодное оружие имеете в виду? А вот когда у нас в полный рост пошло увлечение восточными единоборствами, восточной культурой, философией и т. д., так молодежь и увлеклась. И часть их больше не о культуре и философии думала, а исключительно об оружии, его возможностях и умении им владеть. Вот подростки с Золотой Горки, с Каменки и выясняют отношения с их помощью, ничего не выдумывая.

— А есть ли среди ваших экспонатов те, что использовались в «громких» делах?

— Нет. При громких, как вы сказали, делах — при заказном убийстве, например, — злоумышленники используют, как правило, штатное, проверенное оружие, чтобы не произошло никаких сбоев. Это либо пистолеты ПМ, либо иностранное оружие типа «Береты», и есть еще ряд видов оружия, которым предпочитают пользоваться преступники. Переделки крайне редки. Разве что газовые пистолеты типа «Ежей», которые и по форме, и по конструкции напоминают «Макарова»: их легко переделать в «стволы».

— На сегодняшний день есть ли в производстве дела, где фигурируют будущие экспонаты вашей коллекции?

— Сейчас мы из уголовных дел с использованием огнестрельного или холодного оружия экземпляры не берем, в лучшем случае — изготавливаем муляжи. Слишком все-таки трудоемкий этот процесс: получение разрешения, порядок хранения и т.д. Кстати, на стенде-то у нас тоже одни муляжи, а всю первоначальную коллекцию с реальными «криминальными» экспонатами мы передали в наш учебный центр на Станционной. Там и условия подходящие для хранения — все-таки оружие, хоть и разукомплектованное. А у нас теперь коллекция в режиме муляжей, однако ценность ее от этого не стала меньше. Мы и занятия с ней здесь проводим, и молодых экспертов готовим, и даже экскурсии для гостей РУВД проводим. Но главная ее ценность даже не в этом.

— А в чем?

— А в том, что наши экспонаты никогда уже никому не навредят! Поверьте моему опыту: если уж оружие произведено, то рано или поздно, оказавшись в руках человека, оно выстрелит. Хоть из мести, хоть сгоряча, хоть «по пьяному делу», но выстрелит обязательно! В полном соответствии с Чеховым: если в первом акте ружье висит, то в последнем оно должно выстрелить. Кроме нашего — оно уже не выстрелит никогда и ни в кого, и в этом особая его ценность.