По жнивью на «Тойоте»

Репортаж из крестьянского хозяйства Владимира Павленко

По сообщению департамента агропромышленного комплекса области, на вчерашний день было обмолочено 480 тысяч гектаров зерновых (из 1700 тысяч).

На складах уже находится 720 тысяч тонн хлеба (значительно больше прошлогоднего на этот период). Средняя урожайность по области составляет 15 центнеров с гектара.

Современный крестьянин — Владимир Павленко. Фото автора

После того как мы с Владимиром Павленко, загрузившись термосами с обедом для комбайнеров, помчались, не разбирая дороги, по полям и я, честно говоря, подумал, что дух из меня теперь уже точно — вон, он успокоил:

— Не волнуйтесь! Во-первых, эта «Тойота», хоть и с кузовом, хоть и в годах, и обошлась мне вдвое дешевле уазика, но не такая уж жесткая, а во-вторых, эти поля я специально выравнивал так, чтобы на них был минимум потерь: где вы еще сможете ехать по жнивью со скоростью 70–80 километров в час?

Что верно, то верно — пока нигде, или почти нигде. Глава крестьянского хозяйства Павленко, ежегодно осваивая все новые площади (в 1992 году начинал с братом со 100 гектаров, сейчас имеет 3200), каждое вновь приобретенное поле первым делом доводит до кондиции: чтобы техника не ломалась, обрабатывать землю было удобнее, ну, и, соответственно, чтобы уменьшались потери зерна при уборке.

Последовательно проезжаем три разных поля. Черные и чистые пары. Здесь Павленко, следуя своему принципу «дороже — значит лучше и, в конечном счете, дешевле», провел химическую обработку всего за одну ночь. В несколько раз средств расходуется больше, чем при культивировании, но эффект налицо: ровное черное полотно, где сорнякам нечего делать еще года два. Затем — неожиданно зеленое поле с золотыми цветами донника. Пшеница здесь вышла только в колос. Срок посева — начало июля. Это его очередной эксперимент. В прошлом году он, выпускник сельхозуниверситета, попробовал засеять часть полей в середине июня. Получилось. Пока убирал те поля, где сев провел раннеспелым сортом в начале июня, подошли и экспериментальные посевы. При ограниченном наборе комбайнов это очень кстати. В этом году решился на еще более смелый эксперимент, но подстраховался донником. Теперь это прекрасный корм для скота, и почву донник азотом обогатит. И, наконец, вот его гордость: эти поля, засеянные среднеспелым омским сортом, в прошлом году дали за 50 центнеров с гектара, нынче тоже на них любо-дорого посмотреть.

Владимир срывает колосья повесомее: на ладони — крупные, значительно больше, чем мы привыкли видеть, зерна. И влажность хорошая, не более 15 процентов: самое время молотить. Сколько даст поле? Амбар покажет. К субботе он убрал треть посевов, что подошли: на круг центнеров 28.

На свежеубранном поле вовсю орудуют два «Кировца». Земля практически не бездельничает после уборки, тут же поднимают зябь: сорняков поменьше, влагу будет копить к весне. Третий «Кировец» из его хозяйства пока работает «на стороне»: областной земельный фонд подрядил на обработку заброшенных полей. Встречаются такие поля пока и в Коченевском районе, сам видел: будылья в рост человека. Но постепенно их прибирают к рукам — где скупают, где берут в аренду — деловые мужики типа Павленко. После разрушительных для всего отечественного сельского хозяйства девяностых на землю постепенно возвращается хозяин.

А теперь давайте вместе немного поразмыслим. Вряд ли стоит охаивать все, что было на земле при прежней власти. Загублено за минувшие пятнадцать лет немало, но немало осталось и крупных хозяйств, которые, превратившись в ЗАО, продолжают кормить Россию. На слуху они все и в нашей области. А вот как с фермерами и крестьянскими хозяйствами? На них приходится около десятой доли всей пашни. Идеализировать успехи фермеров не стоит: хозяйство хозяйству рознь. В том же Коченевском районе есть еще несколько мелких, которые сами не имеют ни техники, ни нужных специалистов и поля которых отличаются от павленковских, как небо от земли.

Константин Альтенгоф — на своем «новом» старом «Кировце». Фото автора

Показал мне Павленко и базу своего крестьянского хозяйства: и мастерские, и гостиницу (потому что работают у него вахтовым методом), и столовую, и баньку, и, разумеется, ток и зернохранилище. Особо захлебываться восторгом тут нечего: все скромно, хотя добротно и толково, все организовано по минимуму для уборки зерновых. По минимуму настолько, что, как я понял, у Павленко нет пока сушилки и даже самых необходимых станков для ремонта. Но здесь сами в состоянии капитально отремонтировать комбайн или «спаровать» с КамАЗом тяжелую тракторную тележку и т.д. и т.п. Если раньше областные власти сетовали, что на комбайн приходится по 250–300 гектаров зерновых, и это, дескать, страшное напряжение, то у Павленко на комбайн получается далеко за триста, и он еще помогает соседям, не бесплатно, разумеется. В былые времена «Нива» отработавшая пять-шесть уборочных, уже считалась разбитой. А в хозяйстве Павленко Владимир Маравин по весне комбайн с пятнадцатилетним стажем «одел во все новое». Константин Альтенгоф то же самое сделал с «Кировцем». И ничего — работают еще будь здоров!

Павленко сильно не откровенничал насчет прибылей, но и без того понятно, что появляющиеся денежки он не на Канары отвозит, а вкладывает в землю, в укрепление материальной базы. Сюда он приехал после университета всерьез и надолго, потом брат, потом отец с семейством из Купинского района вслед за сыновьями перебрался.

Золотые денечки для механизаторов. Фото автора

К крестьянскому хозяйству Павленко потянулись хорошие специалисты-механизаторы, кто из Северного района, кто из Чулымского, а кто и из Коченевского, потому что процесс разрушения часто оставлял без работы отличных русских мужиков, которых кое-кто традиционно считает сплошь пьяницами и лодырями, отвыкшими от настоящей работы.

Честно говоря, больше всего меня поразила «контора»: единственная отведенная для нее комната была на замке: брат Юрий уехал в город за запасными частями, бухгалтер в налоговой инспекции. Открыли, вошли: телефон, факс, компьютер с принтером, несколько амбарных книг и калькулятор. Все! В поле в уборку работают 10–15 человек. А на зиму останутся буквально считанные единицы, кто нужен для ремонта техники. Среди них, разумеется, несколько уже постоянных.

Мы не говорили в Коченеве о «высоких материях», но и без того было понятно, что на пороге уже совершенно иная психология сельского труженика. Как-то отодвигаются в сторонку расхожие понятия общинности русской деревни, социалистический и коммунистический гуманизм вообще канули в Лету. Вызревают коллективы просто хорошо работающих людей. Как они будут развиваться дальше — не запрограммируешь. Мне довелось наблюдать похожие явления и в пригороде, и в других районах области. Основная материальная база села, а особенно так называемая социалка, пока по-прежнему держится все-таки либо на крупных хозяйствах типа ЗАО, либо уже на муниципалитете. С фермера пока много не спрашивают, в том числе и налоги на прибыль. Ускорять развитие крестьянских и фермерских хозяйств сейчас никто не собирается: нахлебались ускорений. И дай Бог, чтобы подобных Павленко деятельных мужиков на сибирской земле с годами становилось побольше.