«Ни президента, ни царя…»

«Вера. Надежда. Любовь» — страница для верующих

Должен ли православный христианин быть монархистом?

Привычку широко отмечать День 7 ноября впитало в себя с молоком матери не одно поколение советского народа. И вот праздника, положившего начало советскому государству, не стало.

Правда, совсем он не исчез, но вошёл в разряд обычных, будничных. К новому же выходному праздничному дню, который отмечается завтра, россияне ещё не привыкли, тем более что до сих пор не стихают споры о его целесообразности. Однако, что сделано, то сделано, и один ноябрьский праздник заменён другим. Но эти два совершенно противоположных по сути праздника, посвященных важным в истории России событиям, связывает не только принадлежность к первой декаде ноября, но и нечто большее. А именно: и тот, и другой имеют непосредственное отношение к династии Романовых. Только одно из событий положило начало этой династии, другое же стало началом её конца.

В патриотической печати немало пишется о дореволюционной идиллии во взаимоотношениях между Церковью и государством. Утверждение «православный, значит — монархист» стало чуть ли не новой христианской догмой. В качестве доказательств такого утверждения современные монархисты, за неимением подтверждающих текстов Священного Писания, часто приводят высказывания типа «священник не монархист не достоин стоять у Святого Престола», ссылаясь на непререкаемые авторитеты. При этом цитирующие умалчивают, что высказывания эти относятся к страшным для нашего государства временам, когда сплоченность монархии и православия была, пожалуй, единственной консолидирующей силой, способной объединить русский народ в период активно спонсирующихся Западом процессов развала самодержавной России.

Принцип внутригосударственных переворотов не изменился и в наши дни, разница только в масштабах и последствиях. Но даже противники современных «цветных» революций согласны с утверждением, что если бы свергнутые правители соответствовали своему предназначению, то никакое спонсорство Запада не смогло бы поднять народ. Схожая ситуация произошла и в 1917 году. По этому поводу в православном журнале «Альфа и Омега» (N 2, 2005) довольно откровенно высказался протоиерей Максим Хижий в статье «Новые материалы к жизнеописанию святителя Игнатия Брянчанинова».

В небольшой статье описывается неизвестный эпизод из жизни православного святого в его бытность архимандритом. Будущий святитель входил в комиссию, учреждённую по поводу насилий дворянина Новгородской губернии помещика Страхова над своими крепостными. Поводом для учреждения комиссии стала челобитная крестьян двух деревень, написанная по их просьбе местным сельским священником.

В челобитной крестьяне слёзно просили не допустить намеченную их продажу за долги вышеупомянутому помещику Страхову, имя которого вызывало у них леденящий ужас. Организованное следствие установило, что практически все крепостные девушки, включая несовершеннолетних, подвергались систематическому насилию со стороны помещика Страхова. Жестокие и разнузданные действия помещика доводили некоторых жертв до самоубийства. И вот, когда крестьянам соседних деревень стало известно о том, что их собираются продать с молотка соседу-насильнику, то попросили своего батюшку грамотно составить челобитную. Однако в результате разбирательства Страхов был оправдан, а дело против него переквалифицировалось в «Дело о неповиновении крепостных своему барину и подстрекательству к бунту». Далее описывается, каким гонениям подверглись со стороны государства и активные ходоки за правдой, и священники, которые вступились за свою паству.

Два года архимандрит Игнатий Брянчанинов пытался добиться справедливости, за что попал в список неблагонадёжных. Но тем не менее дело против крестьян развалилось. Предупреждением звучали слова безымянного коллежского асессора, закрывающего дело после двухлетнего расследования: «…простой народ, который не всегда сразу понимает неправду над ним совершённую, но почти всегда чувствует её, уразумевает её по плодам и заражается страшным недугом недоверия к Правительству, а этот недуг укрепляется от самого терпения неправды…»

Конец терпения этой неправды и произошёл в 1917 году. По крайней мере, автор статьи в журнале «Альфа и Омега» делает следующее заключение: «Это дело разрушает иллюзии по поводу благополучия Церкви в императорской России… Оно показывает степень вины власти перед собственным народом и Церковью, которая при таком положении дел не могла спасти отечество от социальной катастрофы… Русское православное царство не смогло исполнить своего исторического призвания — быть прообразом Царства Небесного на земле, и Богом было попущено его уничтожение».

Слово «попущено» означает, что Бог предоставил народу самому решать свою судьбу. Какую судьбу себе выбрал русский народ — известно. Но это вовсе не означает, как утверждают современные монархисты, что «с падением монархического строя в России погибла и Святая Русь». По крайней мере, число возрождающихся православных храмов свидетельствует об обратном. И будет жить Святая Русь или погибнет под натиском нехристианских сил, зависит от всех нас, а не от мифического царя-батюшки, которого чают современные монархисты. Или им недавнего примера с недоброй памяти «царём Борисом» мало?

О том, что нужно для того, чтобы Русь осталась святой, высказался в годы кровавой революционной смуты русский поэт Игорь Северянин: «Ни президента, ни царя, или обоих сразу вместе, лишь бы была на прежнем месте святая святость алтаря». В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви мнение поэта облечено в следующую форму: «непредпочтительность для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин». А точку в споре об обязательной принадлежности православного христианина к монархическому движению можно поставить, вспомнив, что Иисус Христос в молитвах называется не иначе как Царь царей. Учитывая это, спор теряет смысл, так как в таком случае все православные верующие являются монархистами.