Алтайский парижанин

Буквально за несколько часов побывала и на старинных улочках Франции, и искупалась в ледяных реках Горного Алтая. И вам тоже, кстати, советую. Сделать это необычное путешествие совсем несложно. В выставочном зале Дома ученых открылась очередная персональная выставка известного алтайского художника Василия Куксы. Первый зал — парижская коллекция, а во втором размещены алтайские пейзажи.

Мне нужно сейчас и сразу

Василий Кукса — алтайский парижанин. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

И любители, и ценители знают его как романтичного художника, представителя русской школы реализма. Картины Василия Куксы оставляют океан эмоций. Энергия воздуха, воды, старинной архитектуры обогащает тебя яркими эмоциями, дает невероятный душевный подъем. И не покидает ощущение того, что ты чувствуешь то же самое, что и мастер, когда писал картины. Его работы украшают частные коллекции любителей живописи в Германии, Канаде, США, Южной Корее, Израиле, Швейцарии, Франции. Окончив в 1988 году Новоалтайское государственное художественное училище, участвовал в республиканских, зональных, краевых выставках. Провел более десяти персональных выставок, в том числе в Москве и трижды во Франции. Член Союза художников России, Международной ассоциации изобразительных искусств ЮНЕСКО, ассоциации «Искусство народов мира».

Главное — бесконечное трудолюбие, считает Василий Кукса. Хотя говорит, что бывает и такое, когда работа «не идет»:

— Вот еще придумали — вдохновение и все такое. Зачастую через силу подходишь к мольберту, потом какое-то время проходит, и ты уже не можешь оторваться от него. Перерывы? Нет, почти не бывает. Ну, день-два могу ничего не делать. Казалось бы, поедешь на море — вроде отдых: ложись и загорай. Но нет, не можешь. Тебя сверлит — надо что-то делать. Тишину не люблю, фон какой-то нужен обязательно. На написание одной картины уходит мало времени, честно говорю. Растягивать процесс на несколько дней не привык: несколько часов — и картина готова. Мне нужно сейчас и сразу. В каждую работу — все, что накопилось за жизнь, и выкладываешься на сто процентов.

У этих полотен хочется постоять, помолчать и подумать. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Чаще всего на следующий день не так нравится своя работа, как в момент написания картины. Восторгаться? Такого не бывает почти. В разных помещениях (фон стен), освещении, картины и играют по-другому. Даже возьми, в одном зале поменяй полотна местами, и ты увидишь их в совершенно другом свете.

В 2001 году он получил частное приглашение во Францию. За год до того прошла персональная выставка в Москве, на которой познакомился с Клодом Револем, директором сети музыкальных школ на юго-западе Франции. Тот как раз готовил очередной фестиваль и в качестве художника решил пригласить Василия во Францию. «Новые французские знакомые, пока не увидели мою выставку, думали, что Сибирь — пустыня снега».

Второй раз заехал во Францию из Германии. Пытался завязать некоторые связи с местными картинными галереями. В третий раз отправился по своей инициативе. Это была уже более серьезная, осознанная поездка, организованная при поддержке ЮНЕСКО.

Cite des Arts

Городок Искусств (Cite des Arts) находится в центре Парижа. В нем творят не только художники, но музыканты и танцоры, фотографы. Короче говоря, люди искусства, съехавшиеся со всего мира. Некоторые из них попадают сюда за счет выигранных грантов.

— В отличие от предыдущих поездок, я был обеспечен отдельным жильем, мастерской, и все это в центре Парижа, — вспоминает Василий. — Это ли не удача? Мечта каждого художника — окунуться с головой только в творчество. А энергии у Парижа не занимать. Подпитку получаешь очень солидную. Здание, в котором мы жили вместе с алтайским художником Андреем Аристовым, — гостиничного типа. Плата была чисто символической — где-то 200 рублей в сутки (если перевести на наши деньги). В России бы такой творческий отдых обошелся очень дорого. Сами себе готовили, условия все для этого были. Все художественные принадлежности везли с собой, потом подсчитали и решили, что все это вполне можно приобрести там. По окончании стажировки мы организовали выставку. Сожалею только об одном — французский язык так и не выучил.

Выставка проходила три-четыре дня в Cite des Arts. За два месяца художником было написано всего 15 работ, и это, по его мнению, очень мало.

— Если бы, например, я в Горном Алтае столько времени писал, то раза в три-четыре больше получилось. Но Париж — это исключительный случай, это вам не лес. Там на каждом шагу история — дворцы XVIII столетия, столики уличных кафе, витражи собора Нотр-Дам… Большой соблазн куда-то съездить, посмотреть, на что обычно много времени уходит. Вот в Каннах еще не был. Одной даме написал портрет, так она вместо платы предложила приехать в Канны (там у нее сдается дом) и пожить бесплатно. Придется ехать, вот только когда — еще не решил.

Живописные истории

— У каждой картины, конечно, история есть. Вот, например, сад собора Нотр-Дам. В нем гулять запрещено. Охрана никого не пропускает. У нас, конечно, было разрешение, чтобы здесь писать. Особенно когда узнали, что русский художник, — сразу согласие дали. Так вот, гуляющий рядом народ тут же воспользовался моментом и использовал меня как пропуск на территорию. Пробирались и фотографировались на фоне меня и Нотр-Дама заодно. Кстати, я «Собор Парижской Богоматери» Гюго читал прямо в Париже. Взял с собой в дорогу и дочитывал уже во Франции. От знакомства с французской литературой «на месте» получается эффект больше, чем если бы я читал в России. Если в тексте что-то непонятно, вышел на улицу и посмотрел.

Вид Парижа сверху я уже в Барнауле написал. По «свежим» нескольким фотографиям. Там некогда было, нельзя объять необъятное. Все откладывал, да и погода была не очень «летная», солнца зимой не очень много.

Одна женщина подходила по поводу вот этих розочек (три садовые розы стоят в обычном стеклянном стакане). Она сказала, что это что-то и светлое, и грустное одновременно. И попала в точку. Когда писал эту картину, может быть, в душе на тот момент и было что-то высокое, но в большей степени именно печальное. Сорвал розы, поставил на подоконник и быстренько написал. Очень часто ее заказывают «повторить». Иногда заказывают люди, которые не в состоянии оценить качество работы. Теперь им вместо коврика — красивую картинку подавай.

Приятели Василия посмеиваются: еще три-четыре поездки, и ты просто не вернешься из Парижа. Хотя быть парижанином вовсе не означает, что нужно родиться в Париже. Да и куда же он денется без своего Горного Алтая? Алтай — Париж всегда будет доминировать в его творчестве. Алтай — потому как Родина, а Париж? Это, если по Хемингуэю, «праздник, который всегда с тобой».