Продолжение. Начало в «ВН» от 27 июня 2006 г.
На оперной сцене Валерий Егудин исполнил около 60 ведущих партийМать была в ужасе, узнав, что я не учился все эти годы.
Срочно пошёл в вечернюю школу пополнять пробел в знаниях. Алгебру и геометрию вёл прекрасный педагог, и эти предметы стали интересными и понимаемыми. Моя мечта была поступить в речное училище, но мать встала стеной на моём пути к воде. Пришлось поступить в Красноярский учетно-плановый техникум цветной металлургии. Техникум находился в Енисейске, где мы тогда жили. За время моего отсутствия в нашей семье произошло пополнение. Меня ожидало знакомство с сестрёнкой Татьяной. В нашем полку прибыло. В моей енисейской жизни, пожалуй, самым знаменательным событием стало начало моей певческой карьеры. Не знаю, как сложилась бы моя творческая жизнь, не поступи я в техникум. Нас послали на сельхозработы. Девчата убирали овёс, вязали снопы, а мы, парни, работали на конных граблях, возили лес из тайги. Нас посылали на две недели, а прошёл месяц. Начались заморозки. Домой не сбежать. Мы знали, что из себя представляет обратный путь. По этой таёжной дороге мы возили лес. Гусеницы трактора полностью погружались в чёрную жижу, эта грязь гуляла и по кабине трактора. На санях сидели люди, и тракторист постоянно следил за санями, боясь их перевернуть. Однажды, когда мы объезжали очередную яму, одна из сломанных берёз пролезла между двигателем и кабиной и медленно двигалась в грудь тракториста. Я, как и все, смотрел назад. Повернув голову вперёд, увидел, что сейчас этот кол войдёт в грудь тракториста. Дико заорав, я схватился за кол двумя руками и отвёл его в сторону. Трактор остановился, кол вышел через заднее окно кабины. Меня трясло, воображение рисовало страшную картину, и счастью не было границ, что я спас человеку жизнь. Я стал героем бригады. Мой рейтинг популярности вырос, когда я, как-то сидя на нарах в большой армейской палатке, где мы жили, тихонько запел с тоски. Пение понравилось всем, особенно девочкам.
Вернувшись в техникум, я стал активным участником самодеятельности. Это был 1955 год. С Юрием Зеленским, он был моим коллегой по учёбе, мы выучили по слуху арию Жермона из оперы Дж. Верди «Травиата» и песню Петра из «Наталки Полтавки» Гулака Артемовского. Юрий играл на аккордеоне и знал эти произведения. С этим репертуаром мы вышли на сцену. Не думаю, что это было хорошо, но это стало началом.
 В кругу родных |
Меня тянуло к классической музыке. Я покупал пластинки с записями опер, бросал все дела, если по радио звучала оперная музыка. На сцене я пел романсы, песни, запевал в хоре о земле целинной, о Ленине, партии и т.п. Заканчивал я техникум в городе Абакане, куда техникум перевели в 1956 году. Культурную жизнь Абакана я бы назвал столичной по сравнению с енисейской. Здесь находился старейший драматический театр, а в этом театре я бывал не раз в детстве. Мамина подруга, которую я как-то навестил зимой, работала в этом театре. В каждом учебном заведении либо на предприятии была хорошо организована художественная самодеятельность. В техникуме существовал вокальный кружок. Руководить им был приглашён Зеленский Павел Александрович, с занятием в этом кружке я и связываю мои успехи. Мы пели соло, пели дуэты, у нас был квартет, который назывался «Четыре Ивана», он очень был популярен в Абакане. Мы стали лауреатами многих конкурсов. Я читал стихи, играл в драматических спектаклях. Был режиссёром одноактной пьесы «Угар», не помню автора. Эта пьеса на «Канском фестивале» получила диплом. В 1957 году мы знали только один «Канский фестиваль», он проходил в Красноярском крае, в г. Канске. Так что можно меня считать дипломантом «Канского фестиваля».
Всемирный фестиваль молодёжи 1957 года, проходивший в Москве, волнами разбежался по Союзу. Такая волна докатилась до Красноярска. Я стал лауреатом этого фестиваля. Примечательно то, что «прилично» мне никто не мог аккомпанировать арию Роберта из оперы П. Чайковского «Иоланта». Выходить на публику с плохим аккомпанементом я не хотел. На одной из репетиций я вижу, как на сцену поднимается человек, мне он показался знакомым. Он садится за фортепьяно.., и я участвую в фестивале. Это был Шварцман, художественный руководитель Красноярской филармонии. Я вспомнил его немного позже. Несколько лет тому назад в Енисейске, по разрешению моего отчима, он занимался на фортепьяно в детском садике «Тех. участка». Мы жили рядом, и я часто слушал его игру, иногда он аккомпанировал скрипачу. Мне было приятно увидеть его свободным, ведь там, в Енисейске, он был ссыльным.
Окончив техникум в 1958 году, я получил профессию — техник-плановик. Направлением в Новосибирск я обязан дирекции техникума, здесь недавно открылась консерватория, это и решило мою дальнейшую судьбу. Меня мои коллеги по театру называли «везунчиком». В чём-то они были правы. Мне действительно везло в жизни, но об этом позже. А пока…. Каждый раз перед важным событием в моей жизни судьба как будто испытывала меня. Получив «подъёмные» в размере пятисот рублей, я с трепетом направился в будущее. Стучат колёса поезда «Красноярск — Новосибирск», счастливый лёжу на верхней полке, вдыхаю воздух самостоятельной жизни. Мне известно, где я буду жить. Мать через своих знакомых договорилась, чтобы мои первые дни не были уж совсем самостоятельными. Я должен был остановиться в семье Левиных. Прибыв в Новосибирск, я нахожу улицу Журинскую и оказываюсь в семье Левиных. Встретили меня радушно, как своего. Лазарь Левин оказался актёром театра «Красный Факел». Я с благодарностью вспоминаю его и те дни, которые провёл в его семье. Знакомство с Лазарем позволило как бы изнутри познакомиться с театральным Новосибирском. Я побывал на спектаклях театра. Познакомился с ведущими актёрами того времени.
Подъёмные я получил из треста «Новосибирскуголь», куда был направлен на работу. Придя в трест, я прежде всего заявил о своём прибытии и готовности приступить к своим обязанностям. Правда, при этом испросил разрешения попробовать поступить в консерваторию. Разрешение было получено, и я отправился в консерваторию. Она находилась рядом, в двух кварталах от треста, но войти туда вот так сразу я не посмел. Само слово «консерватория» для меня ассоциировалось с чем-то очень умным, талантливым, привилегированным. Ведь я ничего не умел, кроме того, что как-то пел. Правда, в Красноярске я зашёл в музыкальное училище на предмет оценки моих возможностей поступления. Там мне сказали, что в училище мне делать нечего, нужно поступать в консерваторию. Я был окрылён, но моего оптимизма хватило только до дверей консерватории.
Было, правда, ещё одно обстоятельство, которое меня очень беспокоило. Вдыхая свежий воздух свободы на верхней полке вагона, я заработал отит и плохо слышал не только музыку. Много позже от врача фониатра я узнал, что у меня очень узкий ушной проход, и малейшая простуда лишает меня слуха. Но тогда я не знал о своих недостатках и, явившись на следующий день на прослушивание к заведующей кафедрой Орловой, я просто рукой оттягивал за мочку ухо вниз. На вопрос, почему я держусь за ухо (не мог же я признаться, что не слышу из-за болезни, меня не будут слушать и отправят лечиться), я ответил, что так привык. Я понял, что Орловой это не понравилось, но консультации для меня были важней. Тем не менее, после одной из консультаций я услышал предложение попробовать поступить в училище. Я не получил «благословенной записочки» для сдачи документов в приёмную комиссию.
С разбитым сердцем я отыскал музыкальное училище, но, кроме дежурной, там никого не было. Приём был закончен. Вернувшись в консерваторию, я бродил по коридорам, прислушиваясь, кто и как поёт в классах. За этим занятием меня застал — я на всю жизнь запомнил его — Лёва Штабский, он поступал на дир.-хор. факультет. Узнав, что я вокалист, он меня завел в класс и предложил что-нибудь спеть. Не обращая внимания на мои жалобы по поводу больных ушей, он поймал в коридоре пианиста, и я пропел ему свою вступительную программу.
Поступать я хотел на подготовительное отделение, мне необходимо было спеть два произведения. Пел я арию Жермона из оперы Дж. Верди «Травиата» и песенку Томского из оперы П. И. Чайковского «Пиковая дама». Прослушав мой репертуар, Лева сделал заключение: «У них, то есть в приёмной комиссии, не поступает ни одного такого голоса. Иди срочно сдавай документы, не слушай никого».
Продолжение следует
Фотографии из семейного архива Валерия Егудина
