 |
Экологическая карта России, напечатанная газетой «Аргументы и факты» 15 ноября, пролила бальзам на сердца новосибирцев. Впервые за последние десятилетия в двадцатке самых грязных городов страны не оказалось Новосибирска. «К сожалению, - разочаровал нас Валентин Селегей, - информация «АиФ» не соответствует реальности».
Для всех, кто интересуется экологией или занимается ею профессионально, Селегей - безусловный авторитет. Без малого двадцать лет Валентин Васильевич возглавлял Западно-Сибирский центр мониторинга загрязнения природной среды. Практически все таблицы загрязнений воды, атмосферного воздуха, радиационных загрязнений в брошюрах и книгах по экологии составлены им. Рабочий стол Валентина Васильевича и сегодня завален ворохами сводок: начата работа над медико-экологическим атласом Новосибирска.
- Почему из двадцатки самых грязных городов России Новосибирск исключен незаслуженно? Объясняю. Уровень загрязнения атмосферы характеризуется ИЗА - индексом загрязнения природной среды, который рассчитывается по пяти приоритетным примесям - формальдегиду, бензопирену, диоксиду азота, аммиаку и уровню пыли. Причем на бензопирен, продукт сжигания углеводородного сырья, приходится до 30, а в зимние месяцы - до 45 процентов ИЗА. Так вот, в 1997-1998 годах, в силу экономических причин, наша лабораторная база не смогла обеспечить измерение бензопирена. С весны 1999 года измерения возобновились, но по четырем зимним месяцам, на которые приходится пик выбросов бензопирена, данные отсутствуют. В результате индекс загрязнения атмосферы у нас искусственно снизился чуть не вполовину.
- Тем не менее, по данным городского комитета экологии, объем выбросов ТЭЦ в последние годы существенно уменьшился. Как говорят в «Новосибирскэнерго» - за счет изменения структуры топлива и установки более эффективных золоуловителей. Все большее число котельных переходит на газ.
- Не забудьте еще про такие факторы улучшения атмосферного воздуха, как экономический спад и экономия в потреблении топлива. Однако в целом картина мало изменилась. При сокращении выбросов стационарными источниками в 3-4 раза увеличились выбросы автотранспорта. Надо сказать, до последнего времени эти цифры в Госкомэкологии были довольно приблизительными, поскольку объемы выбросов автотранспорта считаются от объемов потребляемого бензина. А эти самые объемы, дабы уйти от налогов, еще недавно тщательно скрывали. Вот ситуация и выходила достаточно благополучной. Теперь данные более точные.
 |
- Но есть же еще система мониторинга?
- Верно. Но на величину концентрации загрязняющих веществ в атмосфере влияют как объем выбросов, так и метеорологические условия рассеивания. Что же касается системы мониторинга, то она за годы реформ понесла громадные потери. В Алтайском крае сеть постов наблюдений сократилась на 30 процентов, в Кемеровской, Томской областях - на 15-20 процентов. В нашей области сеть постов по воде удалось сохранить, но из постов наблюдений за состоянием атмосферного воздуха 10 процентов все же были закрыты. В последний год Новосибирск потерял еще два поста: один был разворован, другой, контролирующий выбросы таких предприятий, как «Электросигнал», аффинажный завод и завод радиодеталей, пришлось закрыть. Кроме того, мы не имеем возможности проведения четырех срочных наблюдений. Пробы воздуха берутся в 7 часов утра, 13 часов дня и в 19 часов вечера, когда максимальна загрузка автострад. В час ночи, как это положено, замеры не производятся. Из-за чего, кстати, данные транспортных выбросов получаются несколько завышенными.
- Но ведь и большинство аварийных выбросов тоже совершается ночью!
- Аварийные выбросы в атмосферу на то и аварийные, что ко времени их не приурочишь. Залповые сбросы - да, их максимум падает на 2-3 часа ночи. За последние 10-15 лет число аварийных и залповых выбросов резко возросло. Трубы и продуктопроводы устаревают, предприятия не имеют средств на своевременный ремонт техники. Чтобы избежать штрафов, они копят свои сбросы целый день, а ночью сливают их в канализацию. В отношении воды Новосибирская область - жертва Алтая, прежде всего предприятий оборонной химии Барнаула и Бийска. Раньше их сбросы не анализировались по причинам секретности, сейчас целый ряд параметров мы не можем определять из-за ограниченных возможностей службы мониторинга. Конечно, если наблюдатель увидит пену на воде или всплывшую брюхом вверх рыбу, он даст сигнал, но за это время зона перемещения пройдет огромное расстояние и, возможно даже, уже попадет в водопровод. Такое бывало. Например, в начале 90-х годов, когда в городской водопровод Камня-на-Оби попало 1,5-2 ПДК мышьяка. Я шесть лет пытался пробить такую коррекцию к штрафным санкциям: если предприятие осуществило залповый сброс, но своевременно о нем сообщило, штраф ему следует снижать вдвое. Зато если сброс на предприятии скрыли, штраф вдвое же следует увеличить. За счет своевременной информации коммунальные службы могут сделать очень многое, в крайних случаях - вплоть до временного прекращения водопотребления. То же с радиоактивными выбросами. Здесь оперативная информация может предотвратить огромный вред здоровью людей.
- Что, и такое у нас есть?
- Слава Богу, нет. Информация, прошедшая в 1997 году по Центральному телевидению о радиоактивных выбросах во время аварии на НЗХК, была, мягко скажем, преувеличенной. Имевший место выброс радиоактивных газов никакого влияния на территорию не оказал. Наше же телевидение (а вслед за ним и РТР) совершенно иначе прокомментировало ситуацию. Однако виной тому, я убежден, не журналист, а руководство завода. Вместо того, чтобы открыто объяснить причины и последствия аварии, там выслали к прессе какого-то рядового инженера, который к тому же имел неосторожность проявить высокомерие. В итоге журналист пришел к выводу: молчат - значит скрывают.
В радиоактивности давно следует ввести такую единицу измерения, как «общественный резонанс», и реагировать на нее, как на самое высокое загрязнение. Я понимаю руководство завода химконцентратов: тяжело постоянно находиться под прицелом прессы. Но лучше сделать десять лишних замеров и сообщить о нулевых результатах, чем вызвать подозрение в том, что что-то скрывается.
- Защищать НЗХК вряд ли требуется. Когда нынче осенью Сергей Пащенко из общественного института «Ученые Сибири за глобальную ответственность» делал замеры радиоактивности в долине реки Пашинки, больше шума было поднято не из-за обнаружения протечек в дамбе хвостохранилища, а по поводу задержания Пащенко с американскими коллегами на его территории.
- Пащенко не прав по форме. Зачем лазить через заборы, если то же самое можно сделать вполне легально с привлечением контролирующих служб? Другое дело, если бы ему отказали. Вопрос же о хвостохранилище НЗХК он поднял очень своевременно. Сейчас маловодье, и переполнения озера-отстойника не происходит. Если же выпадет много снега, уровень воды может перекрыть плотину. Хвостохранилище образовано перекрытием реки Пашинки. Через 20 километров Обь! К тому же ученые обнаружили еще и протечки в плотине. Тут нужно не ученых бить, а изо всех сил - в колокола!
Наш Центр еще в 1992 году предлагал НЗХК установить наблюдение за Пашинкой: определять расход, уровни воды, делать пробы на радиоактивность. Завод отказался. Мы, мол, платим налоги в город, область, берите деньги с них. Ни город, ни область денег тогда не дали. Так что говорить о мониторинге ситуации на хвостохранилище просто не приходится.
- Хвостохранилище НЗХК - последняя крупная радиоактивная аномалия на территории города?
- Есть еще одна - в районе ТЭЦ-4, правда, ее до сих пор не могут «поделить» НЗХК и ТЭЦ. В 1989 году после гамма-съемки, произведенной «Березовгеологией» по заказу Западно-Сибирского центра мониторинга загрязнения природной среды, радиоактивных аномалий в Новосибирске было обнаружено около 250. Каждая мощностью более 50 мкР/час, а были и по 10, и по 50 тыс. мкР/час. За пять последующих лет почти все они были ликвидированы. Это, без сомнения, самое эффективное экологическое мероприятие за всю историю города. Последнюю аномалию в устье Ельцовки-2 замыли в прошлом году. Однако сегодня говорить о радиационной чистоте Новосибирска никто из специалистов не рискнет. В таком огромном городе, как наш, да еще в наше неопределенное время, гамма-съемка территории должна проводиться по крайней мере раз в десять лет, а лучше каждые пять лет.
- К сожалению, есть еще радоновая опасность, от которой нам не избавиться. Чуть не половина городской территории находится в зоне, считающейся «особо опасной» по содержанию радона в почвенном воздухе...
- Делается не так уж мало. При строительстве новых зданий сейчас обязательно выполняется радоновая съемка местности. Если концентрация радона высокая, выполняются необходимые строительные мероприятия, обеспечивающие хорошую изоляцию и вентиляцию первых этажей. Измеряется уровень радона в старых зданиях. Но и здесь мы остановились на полпути. По нормам радиационной безопасности, установленным в 1999 году, следует измерять не только радон, но и продукты его распада - полоний, висмут, свинец, которые оказывают наибольшее влияние на облучение горожан. Особенно это касается жителей первых этажей старых зданий. Когда больным из этой категории врачи рекомендуют радоновые ванны, это все равно, что обожженного человека отправлять лечиться в сауну.
В области разработана программа «Питьевая вода», но в ней ни слова не говорится о радоновом контроле. Это при том, что жители области получают воду прежде всего из подземных источников. Да что область! У нас на Затулинке, в Дзержинском, Калининском, Заельцовском районах в подземных водах повышенная бета- и альфа-активность. В районе Пашино в одной из колонок проба на радиоактивность показала 3000 Бк/литр при норме 60 Бк/литр. В 50 раз больше нормы! У старожилов Новосибирска доза на пределе. Вследствие природного и техногенного загрязнения территории, ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне, затронувших краем и Новосибирск, проживающие в городе с 50-х годов получили такую дозу облучения, что для них родной город должен считаться «зоной повышенного радиационного контроля». Вовсе не случайно темпы роста онкологических заболеваний в Новосибирске выше, чем в среднем по России. Для старожилов даже незначительное аварийное загрязнение автоматически переводит Новосибирск в «зону ограниченного проживания». А ведь авария вовсе не исключена. Кроме того, что потенциальную опасность представляет завод химконцентратов, через Новосибирск по железной дороге и автотрассам транзитом в Томск, Красноярск, на спецкомбинат «Радон» направляются радиоактивное сырье, материалы, отходы, изделия, всевозможные ионизирующие источники. Новосибирску как воздух нужна АСКРО - автоматизированная система контроля радиационной опасности. Два ее пункта - в Академгородке и поселке Огурцово - установлены Центром мониторинга загрязнения природной среды в 1992 году. Надо, как минимум, еще семь - на трех железнодорожных мостах, плотине ГЭС, входных автотрассах со стороны Омска, Алтая, Кузбасса. На то, чтобы доказать их необходимость, потребовалось восемь лет. Сегодня пункт о создании АСКРО внесен в разрабатываемую областную экологическую программу. Наши соседи в Томске внедрили АСКРО уже давно. Правда, поторопиться их заставила авария 1993 года в Томске-7. Нам бы хорошо не медлить. Учиться лучше на чужих ошибках.
