Штрихи к портрету студента консерватории
Консерватория, по мнению обывателей, очень серьезное учебное заведение, где «шлифуют» свой природный талант необыкновенно одаренные люди. Пройти «сито» естественного отбора при поступлении на многочисленные факультеты НГК действительно под силу не всем желающим. В студенты берут только «сливки», которые через несколько лет должны плавно перетечь в музыкальные коллективы города и своим творчеством внести весомый вклад в развитие культурной жизни мегаполиса.
Кто же ты, студент консерватории? Худосочный вундеркинд? Очкарик со скрипкой в руках, который сутками напролет мучает гаммами соседей по лестничной клетке? Чтобы найти ответы на эти вопросы, отправимся в особняк на улице Советской. Итак, на крыльце консерватории мы видим группу весело щебечущих миловидных, стройных девушек в окружении не менее привлекательных молодых людей с сигаретами в руках. На заумных заморышей ребята вовсе не похожи, обычные представители поколения next. Подходим с вопросом: «Студенты?», и получаем утвердительный ответ. Ребята еще только первокурсники, поэтому разговоры о планах на житие для них пока не актуальны, они просто «купаются» в студенчестве, а то, что будет потом, покажет время…
Народный артист России, солист Новосибирского театра музыкальной комедии Александр Выскрибенцев свои студенческие годы вспоминает с восторгом и легкой ностальгической грустью. Он учился на вокальном факультете НГК в классе профессора Зинаиды Диденко, женщины строгой, но справедливой, которая к «звезде» консерваторских капустников относилась с большой симпатией.
— Хохмы для студента —
По мнению Александра Тимофеевича, умение беззлобно смеяться над своими и чужими недостатками — это свойство студенческой натуры. В подготовке консерваторских капустников обычно участвовала мобильная группа юмористов. Заводилой и автором многочисленных сценариев был нынешний художественный руководитель Новосибирской филармонии Владимир Калужский. Консультантами и исполнителями главных ролей — Александр Выскрибенцев и пианист Геннадий Пыстин. Самые удачные инсценировки снимались на кинопленку. Например, фильм «Ромео и Джульетта», где пылкого юношу Ромео играл Выскрибенцев, а юную страстную Джульетту — Пыстин.
— К капустникам мы, как правило, готовились по ночам, — вспоминает Александр Тимофеевич. — Спать, естественно, никому в округе не давали, потому что, пытаясь быть серьезными, хохотали, как безумные. Я даже танцы умудрялся ставить между кроватями. Главным действующим лицом в нашей истории о юных влюбленных был… череп, который попадался под руку в самый неподходящий момент. Еще одним вечным сюжетом для капустников был наш студенческий быт. Особенно мы любили изображать обход в общежитии. Весть о грядущем обходе обычно молниеносно распространялась по комнатам. Наступал всеобщий аврал. Следы недавнего кутежа заметались под подушку, вместо стаканов в руках моментально появлялись учебники, из футляров извлекались инструменты, и когда преподаватели заглядывали в комнату, они видели чудную картину — сидят мальчики и учат уроки. Иногда общую картину портила бутылка, которая внезапно выкатывалась
Немало приятных минут мужскому населению студенческого общежития доставляла путаница с «женскими» и «мужскими» днями в душе. Каждый раз, когда в подвале общежития раздавался ласкающий слух многоголосый девичий визг, это означало,
— Мы даже в учебном процессе умудрялись находить повод для смеха, — вспоминает Александр Тимофеевич. — Я учился на вокальном факультете, про студентов которого в консерватории ходили такие байки: один чрезвычайно талантливый вокалист при поступлении в НГК сделал четыре ошибки в слове «заявление», но был принят в консерваторию благодаря исключительным голосовым данным. Другой не менее одаренный юноша зашел в кабинет, где проходил вступительный экзамен по сольфеджио, оттопырив четыре пальца на руках. Когда его спросили, в чем, собственно, дело, он объяснил: «Мне только что показали доминантсептаккорд».
А еще у нас постоянно шла «битва» за рояль. Студентов было много, и инструментов, естественно, на всех не хватало. Рояль ведь не баян, его под мышкой в общагу не притащишь. Вот и приходилось нам брать аудитории, где стояли рояли, буквально штурмом. Некоторые особо хитрые граждане умудрялись занимать место за роялем с вечера. Спать они, естественно, ложились прямо на рояль, а утром не менее хитрые граждане тихонечко брали безвольное тело и выносили его в коридор, освобождая тем самым путь к заветному инструменту…
Выпускник народного отделения НГК Андрей Гуревич тоже вспоминает байку о рояле. Дело было на госэкзаменах. Специально к «госам» Андрей с друзьями написал пьесу «Старое банджо» в стиле кантри для квартета народных инструментов (контрабас, барабаны, баян, балалайка). И тут не обошлось без экстрима. Подходит очередь Андрея выходить на сцену, а барабанщика нет. Где он? Ребята говорят: «Он у «Победы« репетирует с оркестром баянистов». Андрей стремглав мчится к кинотеатру, хватает барабанщика и — назад в консерваторию. Теперь все четверо стоят за кулисами. Вдруг их концертмейстер Нелли Щербина говорит: «На сцене рояль не тот стоит, не буду на нем играть». В результате, когда объявили выход квартета, на сцену вышли трое, взяли рояль и увезли его за кулисы. Потом на глазах у изумленной комиссии вывезли другой инструмент и, как ни в чем не бывало, начали играть «Старое банджо».
А Александра Выскрибенцева на выпускных экзаменах услышал маэстро Исидор Зак и удивленно спросил у Зинаиды Диденко: «Почему я до сих пор его не знаю?
— Я со страху взял да и пришел, — смеется Александр Тимофеевич. — Спел, а Зак мне и говорит: «Нет, парень, зычности мне твоей не хватает». Пришлось с мечтой об оперной сцене распрощаться навсегда. Но «зычностью» своей он меня задел. Я стал изучать литературу, выясняя, от чего эта «зычность» зависит, и нашел…
Сейчас народного артиста России Александра Выскрибенцева называют «самый слышимый актер музкомедии». Кстати, совсем недавно он был членом жюри Национальной театральной премии «Золотая маска», но это уже совсем другая история.
