Впереди «гомеровских» кораблей

Его творчество началось с отцовского зубила и камня во дворе отчего дома…

«Эстонцы памятник русскому солдату свергают, а мы у себя делаем то же самое!» — возмущается Арам Владимирович
Фото Сергея ПЕРМИНА

Когда хочешь встретиться с интересным и известным в городе человеком, повод для будущего разговора всплывает сам собой: у того, кто погружен с головой в атмосферу творчества и созидания, жизнь кипит, как «паровой котел» — что ни день, то событие. Вот и для встречи с нашим знаменитым скульптором Арамом Григоряном информационный повод тут же нашелся: на днях Арам Владимирович вернулся из Москвы, где патриарх «больших и малых скульптурных форм» Зураб Церетели вручил ему почетный значок члена-корреспондента Российской академии художеств. И сегодня первый новосибирский «художественный» академик — гость нашей рубрики.

…Сегодня в его мастерской особая атмосфера — взволнованной радости и «девятибалльного» эмоционального всплеска. И сам скульптор не в обычном рабочем белом халате, с измазанными глиной руками, а в строгом торжественно-официальном костюме, где на лацкане пиджака скромно блестит значок члена-корреспондента Российской академии художеств.

— Я до сих пор не могу поверить, что это со мной случилось! — Арам Владимирович весь на эмоциях. — Обычный академический возраст — лет шестьдесят, а мне еще и пятидесяти нет… Знаете, когда после награждения наши убеленные сединами патриархи-дедушки спрашивали: «Сибиряк, сколько тебе лет-то?», я скромно прибавлял себе с десяток лишних годов. Ну, чтобы особенно на их фоне не выделяться…

«Не выделяться» у Арама Владимировича получается очень плохо: вся его творческая жизнь — сплошная череда ярких образов и необычных проектов. Один только его монумент, посвященный павшим на алтаре науки лабораторным мышкам, чего стоит… Скажем по секрету, что мы, «вечеркинцы», к этой милой жертве научных экспериментов очень нежно относимся: Арам Владимирович даже в таких «малых формах» не позволяет себе «звездной халтуры».

Ленин в камне

Как честно нам признался Арам Владимирович, в знойном своем ереванском детстве художественных школ, где начинающих талантов обучают азам живописи и скульптуры, он не посещал. Рисовал на спор за десять минут портреты своих одноклассников и делал «фотографические» копии в карандаше тогдашних рок-кумиров, и друзья очень уважали своего Арамика за такой стихийный талант. А классная руководительница всегда нагружала ответственного Григоряна «внешкольной работой» — к каждому празднику будущий знаменитый скульптор «ваял» красочные стенгазеты.

— У нас в Ереване во дворах много разных каменных глыб лежало без дела, — вспоминает мастер. — И вот как-то сижу я в нашем дворике, смотрю — зубило отцовское лежит, а рядом аккуратный такой камешек. Не знаю, кто меня тогда сверху вел, но я взял зубило в руки и начал вытачивать из камня портрет Ленина. Почему именно Ленина — до сих пор не знаю…

Родня Арама, увидев каменного Ленина, только руками всплеснула — талант, явный талант! И тогда отец, как глава клана Григорянов, собрал все рисунки своего старшего сына и отнес в Ереванский художественный институт: возьмете моего мальчика после школы к себе? Преподаватели тогда только языками поцокали — рисунки, конечно, самобытны и талантливы, но сначала нужно пройти школу художественного училища. Мол, образовательный порядок у нас такой.

— В училище я все вступительные экзамены сдавал за пятнадцать минут, — смеется рассказчик. — К примеру, на рисунок с натуры отводилось четыре часа работы, мой же набросок экзаменаторы буквально забирали силой через десять минут: хватит, говорили, и так уже видим, что пятерка тебе обеспечена.

А после окончания художественного училища была Москва и учеба в художественном институте имени Сурикова — у гениального скульптора Льва Кербеля. И мощная творческая подпитка в Театре на Таганке — туда Арам Григорян с компанией будущих художников ходил на все спектакли. Притихшая ватага развеселых студентов «оккупировала» каждый вечер бесплатную «галерку» и уносилась в творческие дали на «крыльях» гениального Любимова…

— Меня приглашали после окончания института в Питер — продолжить образование в аспирантуре, — говорит Григорян. — Но тут моя мама написала мне письмо: сын, ты у нас в семье самый старший, пора начать тебе зарабатывать деньги. Так я в Новосибирске по распределению и оказался.

Благодарность матери

Надо сказать, что столица Сибири приняла пока неизвестного скульптора Григоряна весьма тепло: исполком тут же выхлопотал начинающему мастеру уютную мастерскую в только что отстроенном доме и предложил поработать с учеными из Академгородка: мол, нашу великую «сибирскую шеренгу» нужно срочно зафиксировать в каменном виде.

— Помню, приехал я в президиум СО РАН, как говорится, на натуру, — продолжает поэтапно отслеживать свой творческий путь Арам Владимирович. — И сразу мне приглянулся академик Трофимук — хорошее такое лицо, лепное. Я ему и предлагаю: а давайте я ваш бюст вылеплю? А он как крикнет: «Да вы что, я еще не умер!» Объясняю ему, что все это пережитки прошлого, когда скульпторы ваяли лишь знаменитостей, которые нас покинули. Историю и людей, которые ее делали и делают, нужно фиксировать здесь и сейчас. Так я и начал свою большую работу под названием «Ученые Сибири». Трудно сказать, кого я только не вылепил. Пожалуй, только Мешалкина, и то потому, что он мне шепнул: «Арамик, мой бюст уже сделали». А я как-то не люблю делать то, что до меня сделано. Натура такая — хочу постоянно быть первым.

А как-то Арам Владимирович пролистывал в своей мастерской журнал «Советский воин» и наткнулся на статью о двух наших новосибирских героях, которые в Афгане погибли в жарком бою с душманами. И понял тогда молодой скульптор, что его главная задача — увековечить память о погибших мальчиках в граните. Поехал в военное училище, где ребята получили погоны, и предложил тогдашнему руководству: город должен помнить тех, кто отдал свои жизни в пыльном Афгане. Руководство только руками развело: мы бы рады, да денег, чтобы оплатить вашу работу, у нас нет…

— Я им тогда заявил: «Боже, какие деньги? — волнуется, вспоминая те события, Арам Владимирович. — От вас только фотографии мальчиков и грузовик глины…»

Через месяц в мастерской скульптора появилась миловидная молодая женщина. Не обращая внимания на журналистов, которые делали свои репортажи (впервые, в Новосибирске, будет установлен памятник Демакову и Шорнику!), смотрела в глаза застывших мальчиков, а потом подбежала к Григоряну и поцеловала его испачканные глиной руки… «Боже, вы настоящий мастер! У него даже затылок, как у моего сына!»

— Это оказалась мама Демакова, — вздыхает мастер. — Я даже представить себе не мог, когда работал, что у этих ребят такие молодые мамы… Я до сих пор вспоминаю слова этой юной женщины, и они для меня были и остаются самой высокой наградой…

С историей нужно обращаться бережно

Трудно перечислить, что за эти десятилетия изваял скульптор в своей мастерской, — полет фантазии у Арама Владимировича безбрежный; как он сам говорит: «Я пытаюсь каждый день отразить сложный и богатый событиями окружающий мир и раскрыть духовную жизнь своих современников». В шеренге замечательных людей «рассчитываются на первый-второй» Михайло Ломоносов и Александр Карелин, Кирилл с Мефодием и замечательная краснофакельская актриса Анна Покидченко — список имен длинный, почти как у Гомера перечисление кораблей…

— На сегодняшний день моя любимица — тонконогая девочка, которая олицетворяет Сибирь. — Мастер теплым взглядом ласкает девочку на шаре, которая победила в конкурсе «Моя Сибирь». — Она задолго до этого конкурса уже получила свою золотую медаль на Всероссийской выставке, но боюсь, что так она и не получит своего постоянного места прописки на площади Калинина… Нет у меня взаимопонимания с некоторыми городскими чиновниками, которые постоянно обвиняют меня во вех смертных грехах: мол, Григорян только за деньги работает. Сил уже нет воевать…

У творческого человека всегда были и будут проблемы с властью вышестоящей: в истории много тому подтверждений. Кстати, об истории…

— Возмущают меня эти новомодные тенденции: убирать исторические памятники и переименовывать площади и улицы! — с темпераментом восточного человека возмущается Григорян. — Ну, поставили на площади Маркса вы памятник Покрышкину, так зачем эту площадь нужно переименовывать? Например, в Москве, на площади Манежной стоит памятник маршалу Жукову, но почему-то Лужкову не приходит в голову переименовывать Манежную в Жуковскую! Это же история, братцы вы мои, история! А она не терпит к себе такого хамского отношения. Мы возмущаемся, что эстонцы памятник нашему русскому солдату свергают, а у себя делаем то же самое! Или вот еще последние и очень нехорошие тенденции — в кулуарах уже всерьез говорят о том, что с площади Ленина нужно убирать этот мемориальный комплекс. Мол, он только центр нашего города портит. А мое личное мнение — нельзя этого делать! Это, в конце концов, произведение искусства той эпохи, у нас и так уродства в Новосибирске хватает.

И Арам Владимирович с присущим ему энтузиазмом в пух и прах разносит скульптурные композиции Первомайского сквера. Мол, что это за произведение искусства в виде каменного кольца, на котором тинейджеры пишут: «Маша, я хочу тебя!». Хотя… Если какие-то недоумки оставляют свои автографы на чем-то, значит, оно того заслуживает?

— Сборище каменных глыб — вот что это такое! — энергично восклицает Григорян. — Скульптура — это, прежде всего, образ, состояние души художника, его энергетика и ум. Я своим ученикам, хотя они и не скульпторы, а художники, всегда об этом говорю: думайте, творите, пропускайте через себя…

Армянская национально-культурная автономия города Новосибирска поздравляет своего земляка с получением высокого звания и выражает уверенность, что первый новосибирский член-корреспондент Российской академии художеств Арам Владимирович Григорян своими произведениями и неустанным творческим поиском еще не раз заставит и горожан, и сибиряков, и всех россиян задуматься о высоком, о миссии человека в этом мире!