«Он анфас — Христос, а в профиль — Мефистофель…»

Именно так, судя по зрительским отзывам, выглядит герой романа Достоевского «Преступление и наказание» в исполнении Владимира Кошевого. Что это — режиссёрская находка? Или случайность? Что думают о новой экранизации люди пишущие, мыслящие, читающие?..

Мои первые попытки завести разговор о декабрьской телепремьере «Преступления и наказания», признаться, окончились неудачей: кто-то из опрошенных сослался на непомерную занятость и сказал, что не видел фильма, кто-то решил повременить с просмотром до выхода DVD. А кто-то пессимистично заметил, что ничего светлого и талантливого от современного кинематографа ожидать не приходится, поэтому к экрану телевизора в последнее время как-то не тянет.

Поэт Владимир Берязев, например, фильм не смотрел и вовсе не жалеет об этом. Потому что святой долг каждого сознательного гражданина заключается в том, чтобы выбросить на помойку телевизор и вспомнить наконец-то, что жизнь прекрасна!

Зрительскую настороженность вполне можно понять: слишком часто разрекламированные кинопроекты — такие как «Мастер и Маргарита», «Тихий Дон» — не оправдывали нашего «высокого доверия».

Впрочем, СМИ дружно уверяют: фильм «Преступление и наказание» стал одним из самых ожидаемых событий года. Как же иначе? Достопамятная экранизация Льва Кулиджанова — вещь выдающаяся. Поэтому хотелось понять: сумеют ли новые исполнители выдержать сравнение с Тараторкиным и Смоктуновским? Хотелось увидеть адекватные киновоплощения Сони Мармеладовой, Дуни, Свидригайлова (в кулиджановской версии последний вышел каким-то слишком уж беззлобным).

На сегодняшний день показ фильма закончился, однако зрители все еще ломают копья на просторах Интернета и во время «живых» бесед. Мы решили предложить вниманию читателей несколько мнений по поводу увиденного.

С кем согласиться? Чье мнение оспорить? Судите сами.

Евгений Мельников, писатель и журналист (Новосибирск):

— Фильм вполне достойный. Во-первых, потому что была тщательно сохранена литературная основа. Режиссер чрезвычайно аккуратно подошел к работе: не внес практически ни одного изменения в текст, постарался как можно точнее передать дух книги и, к счастью, почти ничего не добавил «от себя». В фильме заняты очень хорошие актеры! Ведь когда читаешь литературное произведение, обычно как-то представляешь себе внешний облик персонажей. В данном случае мое восприятие героев и режиссерское видение почти всегда совпадали.

Александр Таиров, член Союза художников, главный художник НГТУ (Новосибирск):

— Мне кажется, актеры несколько пережимают — они вторичны по отношению к первой версии «Преступления и наказания». Очевидно, создатели фильма смотрели версию Льва Кулиджанова и до сих пор пребывают под впечатлением. В особенности меня не убедил следователь: всякий раз я невольно сравниваю его с Иннокентием Смоктуновским, который так тонко интерпретировал психологические повороты следствия… Что же касается Раскольникова, то, по-моему, он — просто бледная тень Георгия Тараторкина. Ведь Тараторкин настолько был в образе, до такой степени был интеллигентен и внутренне умен, что сравниться с ним очень трудно.

Мне кажется, сегодня производители фильмов несколько спешат с так называемыми ремиксами — повторами ранее экранизированных классических литературных произведений. От съемок первых киноверсий-оригиналов должно пройти достаточно времени, и это касается не только «Преступления и наказания», но также многих других экранизаций. Почти все позднейшие версии крайне неудачны, или, в лучшем случае, очень и очень вторичны. Единственным приятным исключением был «Идиот» режиссера Владимира Бортко. Хотя князь Мышкин в исполнении Юрия Яковлева мне все равно показался глубже, чем Евгений Миронов со своими «психологизмами».

Сегодня наш кинематограф явно находится не на подъеме. Люди искусства как будто хотят что-то доказать, как будто стремятся реабилитировать себя. А ведь мы должны просто делать свое дело, идти каждый своим путем — только тогда процесс творчества будет органичным и результативным. Мы должны стряхнуть с себя пыль «смутных времен», восстановить преемственность в искусстве. Только при таких условиях переосмысление классического материала может быть полным.

А еще надо учесть, что буквальное сохранение текста может даже воспрепятствовать решению творческой задачи. Ведь режиссер имеет дело с другим видом искусства, он должен найти форму перевода на новый язык. Если эта форма перевода осуществлена блестяще, фильм получится выдающийся, вполне адекватный литературному произведению.

Гость_WZ:

«Господа, я очень люблю книгу «Преступление и наказание». Читал ее семь или восемь раз… Не думаю, что, посмотрев данный сериал повторно, кто-то найдет в нем что-то новое. Это одноразовый фильм — обычная вещь для сериалов. Что-то очень топорное и доморощенное: и декорации, и герои, и грим, и костюмы, и Петербург. Как вам, например, массовка, бродящая по улицам, напоминающая более движущиеся фигурки на старинных часах, чем петербуржцев? И массовки-то набрали — кот наплакал. Многие в течение сериала успеют «намозолить» вам глаза.

Что за странная мысль привлечь Панина к роли Порфирия Петровича? Что за манеры у Порфирия? Смотришь на Панина и думаешь: а знает ли он, что снимается сейчас не в продолжении «Водителя для Веры»?

Яковлева — кукла. Одна сплошная статика. Оживляется только, когда нужно вставлять реплику. И опять засыпает…

Не знаю, может, это задумка режиссера, а может, сам Кошевой рисуется перед камерой. Чисто по картинке, внешне, у него получается Христос. Длинные волосы, волоокие глаза, скорбно опущенные уголки рта… Венца тернового не хватает. Глянешь, и на ум приходит «Христос в пустыне« Крамского, другие классические образы Сына Господня на полотнах классиков. Разве это… Раскольников? Да и вообще лицо у Раскольникова отнюдь не русское (простите, я вовсе не имею в виду национальный вопрос).

Кто понравился? Лужин, Свидригайлов. Лебезятников неплох, гротескная фигура получилась, как его и вывел Федор Михайлович».

Т.Ч.:

«Внешность Раскольникова-Кошевого очень колоритна… Но не чувствуется в нем света, один мрак. Не осознанный, а какой-то стихийный, идущий, как мне кажется, от непонимания актером образа и от грубого эмоционального нагнетания. Видимо, актер не понимает, сколь сложный процесс происходит внутри его героя, сколь велика работа души и ожесточенна борьба между идеей и человеческой натурой. Такие процессы обязательно должны проявляться в лице, в глазах, в поведении. Они могут доводить до безумия, но не так же тупо-постоянно, с бессмысленными глазами. Я не голословна: в свое время работала с этим материалом и свихнувшихся философов видела. Ведь на Раскольникове держится весь фильм, главная идея через него должна выражаться….По сравнению с живыми персонажами, подлецом Лужиным и циником Свидригайловым, вымученный благородный Раскольников проигрывает. И тем более идею искажает».

Сестра Елена:

«Я в свое время защитила диплом по Достоевскому, и вообще довольно долго и прочно «сидела« на его книгах. Но когда я смотрю сериалы по его романам, странная штука происходит: у меня претензии возникают не к актерам и не к создателям фильма — а именно к нему, к Достоевскому. Потому что смотришь и думаешь: Бог ты мой, ну и наворотил Федор Михалыч!

Какое-то совершенное неправдоподобие всего на свете. Смотришь на людей и не понимаешь — почему они себя так безумно ведут, почему так поступают… Какие-то немотивированные внезапные смены настроений, какие-то непонятно откуда взявшиеся симпатии и антипатии… А диалоги? Люди же НЕ СЛЫШАТ друг друга! Они разговаривают, но находятся просто в разных Вселенных! Разговаривают сами с собой…

Так вот, видимо, в книгах есть некая магия — потому что, несмотря на это сюжетно-композиционное безумие, там все-таки живой мир — огромный и мощный, в который веришь и вовлекаешься с головой. Но с листа на пленку эта магия непереводима — становятся видны лишь, простите, недостатки текста. Банальный вывод, друзья, но Достоевского все же лучше читать, а не смотреть».