Долг перед изгнанными

Российское правительство выплатит Франции около семисот тысяч евро в счёт погашения долга за аренду более шестисот участков на легендарном кладбище Сент-Женевьев де Буа под Парижем

Премьер-министр Виктор Зубков на днях подписал распоряжение о перечислении этой суммы французскому казначейству. Будут профинансированы и ремонтные работы. Оформлением всех необходимых документов занимается Министерство иностранных дел Российской Федерации.

Новость давно ожидаемая. Во Франции, как, пожалуй, везде в Европе, свои законы: когда срок оплаченной аренды истекает, над могилами нависает угроза исчезновения. Если за участок на кладбище своевременно не вносится плата, то захоронение могут снести. Правда, мэр городка Сент-Женевьев де Буа успокаивал, что до этого дело не дойдет. А о том, что платить надо (примерно 1000 евро с одной могилки за 30–50 лет аренды), нас давно просили и предупреждали. Запрос в правительство посылали и депутаты. В частности, было указано, что уже две тысячи могильных плит российских эмигрантов помечены красным треугольником. Это знак того, что за могилой давно никто не ухаживает и не вносит плату. А есть еще и второй список.

Скорее всего, на принятие нынешнего решения мог повлиять недавний визит во Францию патриарха Алексия II, который посетил русское кладбище под Парижем и отслужил панихиду по захороненным там соотечественникам. После панихиды к патриарху обратились потомки эмигрантов и высказали тревогу по поводу ситуации. Как правило, уход за могилами и арендную плату берут на себя родственники похороненных или попечительские фонды. Однако на Сент-Женевьев де Буа очень много бесхозных могил. Прервалась семейная линия, офранцузились потомки, забыли о русских корнях? Или не сохранилось у них никаких документов?

Впервые Россия вспомнила, что есть русский город вне России, город изгнанных. Один мой коллега, когда показала ему план кладбища в Сент-Женевьев де Буа, воскликнул: «Да тут вся русская философия!» И не только. Писатели, художники, артисты — гигантский пласт русской культуры, эпоха серебряного века. И совсем наши современники — Александр Галич, Андрей Тарковский, Виктор Некрасов, Владимир Максимов, Рудольф Нуреев… Да просто русские люди, выброшенные с родины, с фамилиями ныне редкими — Турицын, Жижин…

В последние годы в «город изгнанных» стали возить наших туристов. Но зачем ходить коллективом, скопом в невероятной тишине кладбища? Да еще слушать заученные слова гида? Ведь добраться очень просто, даже без языка. На площади Данфер-Рошро (здесь одноименная станция метро) легко найти конечную остановку до Сент-Женевьев де Буа, автобус ходит строго по расписанию (автор этих строк была единственной пассажиркой, пока по пути не подсело еще человек десять). Водителю сказать два слова: «russe cimetiere» — «рюсс симетьер», и он покажет, где сойти.

Едва входишь в ворота, едва в просветах берез голубым сверкнет купол церкви, с первых мгновений ощущаешь благодатную, без преувеличения, ауру места. Странное чувство — печаль, покой… Как только начинаешь читать могильные надписи, будто горизонт раздвигается — здесь те, кого ты знаешь, о ком сожалеешь, кто будет всегда…. Пожалуй, лишь Пушкину под силу было найти подходящие слова: «…любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу». Добавлю, где бы ни находились…

Самая знаменитая русская могила — массивный каменный крест на могиле Ивана Бунина и его жены. Если вы несколько растерялись, ступив на чужую «русскую землю», любой местный служащий, едва вы скажете ему Бунин (ударение на последнем слоге), отведет вас к этому кресту. Зинаида Гиппиус и Дмитрий Мережковский, собрания сочинений этих «антисоветчиков» уже давненько изданы у нас, покоятся под надгробием с «Троицей» Андрея Рублева. А тот, кто поведал нам о нем, другой Андрей — Тарковский, лежит под двумя великолепными деревами: вечнозеленым хвойным и другим, которое по осени в багряном уборе.

Здесь покоится отец Сергий Булгаков, который некогда сказал о себе: «Молодость начал с Маркса, выбрав искусительный путь безбожника». Через год после октябрьского переворота рукоположен в священники. Его и сгинувшего на Соловках отца Павла Флоренского запечатлел на картине «Философы» Михаил Нестеров. Скромная могила с лампадкой изумительной русской художницы Зинаиды Серебряковой. Первая звезда русского кинематографа Иван Мозжухин, умерший от туберкулеза и бедности, и художник Константин Коровин. Брат Михаила Булгакова — Николай, прообраз Николки в «Белой гвардии», ученый-бактериолог в институте Пастера.

И с ними, так сказать, в соседстве совсем иные. Скромная плита, уже и надпись заметно истончилась: княгиня Романовская-Красинская, Великий князь Андрей Владимирович. Не знали бы мы этого князя, если бы не его законная жена — та самая Матильда Кшесинская. Несколько месяцев не дожила до своего столетия балерина. Можно остановиться и перед надгробием Феликса Юсупова, одного из «ликвидаторов» Распутина. На «русской» земле похоронены сестры Марины Влади. И совсем уж экзотическая личность с удивительной биографией — Зиновий Пешков. Брат большевика Якова Свердлова, усыновленный Максимом Горьким, он вступил в Иностранный легион, потом воевал в рядах армии де Голля, французский генерал, посол Франции в Китае, Японии…

Да что перечислять… Мемориал казакам Войска Донского, трогательная надпись на одной из плит — Митюша. Галлиполийский памятник-пирамида, или шлем из грубо отесанных камней. Уменьшенная копия памятника, что в начале двадцатых годов был возведен в первую годовщину высадки белой русской двадцатитысячной армии во главе с генералом Кутеповым в турецком местечке Галлиполи…

Тысячи и тысячи наших соотечественников рассеяны по миру трагическими событиями начала прошлого века. Проблема русских захоронений касается не только Сент-Женевьев де Буа. Она гораздо масштабнее. Сколько должно было пройти лет, чтобы отдать могильный долг!? Не только под Парижем нашли последний приют русские люди. В теплом городе Ницце на холме, откуда видна лазурь Средиземного моря, среди пальм тоже русские могилы. На самом верху, возле зарослей бамбука, покоится генерал Юденич. Чуть ниже — могила вдовы Александра Второго княгини Юрьевской, так и не ставшей императрицей. Она пережила царственного супруга на сорок лет. И здесь много знаменитых — художник Филипп Малявин, последний царский министр иностранных дел Сергей Сазонов. Три тонких березки — не климат им тут, и ветшающие надгробия.

Порт Бизерта в Тунисе — последний приют русской Черноморской эскадры. Она пришла сюда из Севастополя с семью тысячами моряков в 1920 году. Через четыре года Франция признала Советы, и Андреевский флаг был спущен с кораблей. Они, разрушаясь, еще маячили несколько лет на рейде. Постепенно «славу русского флота» разрезали на металлолом. И только в конце прошлого года в Бизерту пришли российские корабли — снова под Андреевским флагом. Наши моряки отдали дань памяти соотечественникам на забытом русском африканском погосте.

Прага, как известно, приютила тысячи русских изгнанников. Теперь здесь, на Ольшанском кладбище, как сообщается, ситуация чуть не катастрофическая. Первая русская эмиграция в большинстве покинула Чехословакию в 1945, за могилами некому ухаживать. Местные жители выкупают места, которые раньше занимали русские могилы. Вспомним, что и в китайском Харбине была очень большая русская колония, и в Шанхае. Постановление по Сент-Женевьев де Буа стало первым документом, согласно которому Россия взяла на себя заботу о захоронениях соотечественников за рубежом. Будет ли продолжение?..