Стихи Юлии Нифонтовой хорошо известны новосибирским любителям поэзии: хотя в настоящее время поэтесса живет в Барнауле, в нашем городе она — частый и желанный гость, участник литературных праздников, в рамках которых поэзия звучит «вживую». Юлия Нифонтова — не только поэт, но также интересный художник. Её картины, выполненные в технике масляной живописи, экспонируются, например, в «Русской
На стихи Юлии Нифонтовой, которые вошли в книгу «Провода гудящих строчек», создан большой цикл песен, одну из которых — «Судьба актёрская» — исполнил Николай Караченцов.
Лунный глаз, что огромный воз в пути,Горемычный, во льду застыл.
Хоть бы Ты был, Господи!
Господи, хоть бы Ты был!
В небо
Будто в ухо тебе, кричу:
«Верить хочу, Господи,
Верить Тебе хочу!«
Вместе бы нам на погост идти
И простить бы кровную месть.
Только люби нас, Господи,
Таких, какие мы есть!
Мы с июнем большие товарищи —
Воспеватели каменных плит.
Только там, где души обиталище,
Почему-то
Мы дождались, чтоб волосы длинные
Тополя не откинув от глаз,
Выбивая подушки с перинами,
Белым пухом засыпали нас.
Всё в лицо и в лицо — просто мистика!
И отбиться не можем, ворча,
Так любовь моя тёплым пушистиком
Между небом и небом — ничья…
Стою под твоим окном,
Как в очереди за светом.
В резерве я запасном,
Понятно по всем приметам.
Лунатики мы с дождём.
Друг друга не замечаем.
Я словно во льду, а он
Клокочет горячим чаем.
Я взглядом твоим — гвоздём
Прибита к своей судьбине.
Мы плачем вдвоём с дождём,
И всё о тебе — скотине.
/«Я вспыльчива, я — февраль…» Настя Мордвинова/
В родном бандитском захолустьеКолючий, ветреный февраль,
И рек автомобильных устье,
Где чёрный лёд похож на сталь.
Как в очереди на таможне,
Нам стали улицы тесны,
Но в феврале уже жить можно
Одним предчувствием весны.
И воздух сладко истомится
Одним предчувствием любви.
Мы с интересом смотрим в лица —
И все немножко феврали.
Раскудрявилися волосы
У чумазых бойких клёнов,
И поют охрипшим голосом
Клёны клёнихам влюблённым.
Без ума, без сна, без просыху,
Слепо щурясь свету белому,
«По воде, да яко по суху»
Мы бежим, как угорелые.
Поцелуи бестолковые
Жгут обветренные губы.
Промочил кроссовки новые
Заполошный город глупый.
Джокер
Не тасуется колодаБез коварной дамы пик.
Эх, актёрская порода —
Гуттаперчевый язык.
Думал, всех обставлю в покер,
Оказалось всё не так.
Был уверен, что я джокер,
Вышло — подкидной дурак.
Грустно мне — я улыбаюсь,
Всё кипит — я не сержусь.
По арене кувыркаюсь,
Спать без грима не ложусь.
Мне не вырваться из клетки
Эксцентричного вранья,
Не сорвать позорной метки,
Насмерть впившейся в меня.
И меняет в антураже
Время — карточный факир:
Бутафорские пейзажи,
Декорации квартир.
Полоумная, шальная,
Опереточная роль,
Я её всю жизнь играю,
В кулачок сжимая боль…
Зазвенело вдруг за гаражами:
«Жизнь такая, нету больше сил!»
Озверело, яростно сражаясь,
Пьяный «урка» урну победил.
Равнодушным душам потакая,
Не смущайся, слыша детский крик.
Мы такие, а не жизнь такая.
Топаем по глупости в тупик.
И глазами — вёдрами пустыми
Мне соседка метко тычет в бок.
А над человеческой пустыней
Неба небелёный потолок…
Вещал эстет жеманный, белокурый,
Сверкая свежим пирсингом в губе,
Что гады мужики, что бабы дуры,
А счастье только в творческом труде.
Кусочек странной бытности богемной,
Где все по кругу, только ты ни с кем.
В предчувствии погибели вселенной
Надрывное веселье — «нет проблем!»
В дыму, истерике, безделье, алкоголе
Катился век безумный под уклон.
А где-то
А где-то
Денису Нифонтову
У порога, будто бы у трапа.Как за дверью темнота густа!
Сын остался ночевать у папы,
И кроватка детская пуста.
Вот игрушек ряд осиротевший,
Книжек небывало ровный строй.
Стала, как без ядрышка орешек,
Комната нелепой скорлупой.
Время в эту ночь непунктуально.
Мягкой жвачкой тянутся часы.
В этой непривычно тихой спальне
Не имеет выбора мой сын.
За окошком скучный дождь закапал.
Девяносто так живут из ста!
Сын остался ночевать у папы,
И кроватка детская пуста…
