Академик Добрецов считает, что к 2030-му мы сможем выйти на уровень Канады

Фото с сайта Президиума СО РАН

 Президент Владимир Путин во время своего визита в Новосибирск высоко оценил достижения и потенциал СО РАН и поручил сибирским ученым разработать концепцию развития Сибири на будущее. В чем особенности этой концепции и как вообще живет сегодня сибирская наука - об этом на встрече с журналистами рассказал президент СО РАН академик Николай Добрецов.

- Работа по созданию стратегии развития Сибири уже пошла, правительство РФ создало рабочую группу во главе с министром экономического развития Германом Грефом. Мы надеемся, что наша концепция будет определяющей частью стратегии развития России. Наш научно-технический потенциал и развитие топливно-энергетического комплекса являются залогом того, что Сибирь может стать локомотивом всей экономики России.

Не рассказывая о всей концепции, я хотел бы остановиться на трех ее особенностях. Во-первых, в концепции сопоставлены основные трудности, такие как сложные природные условия, большие расстояния и недостаточная инвестиционная привлекательность Сибири, и преимущества - огромные минеральные ресурсы и научно-технический потенциал нашего региона. Задача концепции - минимизировать трудности и максимально использовать преимущества. Во-вторых, наши экономисты совместно с другими экспертами попытались оценить возможные точки роста по отраслям наукоемких производств и определить города, которые могут в этом стать лидерами. На первом месте оказался Новосибирск, достаточно большие показатели есть также у Омска и Красноярска, несколько меньше - у Томска. Точки роста, которые намечены, - это информационные технологии, включая программный продукт; технологии, связанные с электроникой и лазерами; технологии производства лекарств, замещающих импортные, а также производства, связанного с добычей и переработкой нефти, газа и угля.

В-третьих - мы нигде, ни на одной странице концепции не просим денег. Речь здесь идет о взаимодействии трех сравнительно равноправных сил - федерального центра, региональной власти и структурообразующих компаний, таких как «Газпром», «Юкос», РАО «ЕЭС России», «Норильский никель» и других. Деньги на реализацию концепции есть у этих компаний и у иностранных инвесторов. Нужно только добиться стабильности в стране и увеличить инвестиционную привлекательность Сибири.

Фото ИТАР-ТАСС

  Мы надеемся, что к 2030 году Россия может выйти на среднеевропейский уровень, то есть добиться дохода 15-20 тысяч долларов на человека с соответствующим ростом энергопотребления. Чем больше этот рост, тем более расходная экономика, чем он меньше - тем экономика более наукоемка. Об этом говорит опыт таких стран, как Дания, Швейцария, Япония - можно добиться существенного роста национального продукта при умеренном росте энергопотребления. Диаграмма в нашей концепции, которая это демонстрирует, привлекла особое внимание Владимира Путина. На ней видно, что сначала Россия свалилась в «яму», соответствующую Колумбии или Венесуэле, но мы можем выйти на уровень Канады. Хотя, оговорюсь, концепция показывает возможности, но не гарантирует их исполнения.

- Николай Леонтьевич, каково сейчас общее состояние российской науки - в чем мы лидируем, а в чем отстаем?

- По этому поводу существует много дискуссий и оценок. По многим направлениям наша наука соответствует мировому уровню. Об этом свидетельствует недавнее присуждение Нобелевской премии по физике Жоресу Алферову, об этом говорит и востребованность нашей науки на Западе, что проявляется как в утечке мозгов (правда, уже в меньших масштабах, чем раньше), так и в достаточно крупных контрактах, которые наши институты получают из-за рубежа. Если бы у нас была слабая наука, контрактов с нами никто бы не заключал.

Хотя есть ряд направлений, по которым мы сильно отстали и можем никогда или нескоро выйти на передовые линии. Надо понимать, что международное разделение труда, в том числе и научного, это свершившийся факт. Это раньше мы, в закрытом государстве, пытались быть лидерами везде. Сегодня даже такие богатые страны, как США и Япония, не являются лидерами по всем отраслям науки. Это, в принципе, и не нужно. Надо быть лидером по некоторым направлениям, иметь соответствующее мировому уровню образование по большинству направлений и не сильно отставать во всех остальных.

- Как вы оцениваете «научный бизнес» в Академгородке?

  - Я не очень люблю это словосочетание, поскольку оно не совсем корректно. Но, в принципе, я понял, что вы имеете в виду. За последние десять лет мы прошли довольно долгий и мучительный путь экспериментов и поисков в этом направлении. Одни научные институты пошли по пути создания многочисленных мелких предприятий, некоторые из которых стабильно существуют до сих пор. Однако в большинстве случаев эти предприятия только оттянули лучшие кадры и интеллектуальную собственность из лабораторий, сами немногого добились, а институты зато потеряли свои лидирующие позиции. Более правильным, хотя не единственным, оказался путь, когда сами институты постепенно превращались в научно-технологические фирмы. Они ничего от себя не отделяли, но усилили опытные цеха и опытное производство, занимались маркетингом своей продукции, искали заказчиков и так далее. Это, к примеру, Институт теоретической и прикладной механики, Институт ядерной физики, Институт катализа и другие.

Сегодня наблюдается вспышка активности по созданию в Академгородке компаний, производящих программный продукт. Здесь пока ситуация пестрая и неустоявшаяся - часть из них работают при институтах, часть отделились в самостоятельные фирмы, но главное, что такое бурное развитие обещает заметное повышение доходов как самих институтов, так и среднего уровня заработка в Академгородке.

- В последнее время наблюдается мощный «ренессанс» научной молодежи. Почему так произошло, ведь раньше выпускники НГУ не так уж стремились работать в науке?

- Четыре года назад мы приняли концепцию реформирования и адаптации Сибирского отделения РАН, где важнейшим пунктом было привлечение молодежи на основе так называемой проточной системы. Суть вот в чем: мы привлекаем как можно больше молодежи из университета и аспирантов, чтобы они у нас семь лет в общей сложности работали - два года в магистратуре, три в аспирантуре и два года после окончания аспирантуры. За это время молодой ученый успевает защитить диссертацию, оставив тем самым след в науке. Но мы не стремимся оставить в институтах всех защитившихся - остаются примерно 10-15 процентов, а остальные уходят в другие сферы деятельности, в том числе уезжают за рубеж. Это тоже хорошо для научного обмена, главное, чтобы этот процесс не был односторонним.

Стратегия проточной системы в значительной мере себя оправдала.

- В свое время ученые СО РАН убедили главу «Юкоса» Ходорковского в необходимости направить нефтяные потоки в Китай, и результат оказался успешным. Получило ли Сибирское отделение какие-либо дивиденды от столь полезного совета?

- С «Юкосом» у нас один из наиболее удачных примеров сотрудничества. Сибирским отделением РАН заключено несколько крупных долгосрочных контрактов между этой компанией и нашими учеными-химиками, нефтяниками и экономистами. Частично контракты заключены со странами и фирмами, которые обслуживают «Юкос», - например, «Шлюмберже». Я не буду сейчас подводить итоги - сколько получили институты СО РАН от этого сотрудничества, но, во всяком случае, это много больше 100 миллионов рублей.

У нас успешное и многолетнее сотрудничество с Минатомом, который сегодня является крупным холдингом и 90 процентов своих средств зарабатывает на заказах и контрактах. По заказу Минатома был самый первый проект, который мы подготовили по наукоемким технологиям. Проект на три года, через три года - выпуск продукции на миллиард рублей только на заводах Новосибирска.

Сегодня меняется главное: руководители крупных компаний уже не заинтересованы в простейшей схеме обогащения «схватил - убежал». Сейчас они предлагают пусть не проработанные, но сложные и рассчитанные на перспективу проекты. Такова сегодня стратегия и «Юкоса», и «Норильского никеля», и того же РАО ЕЭС. В этих планах у Сибирского отделения РАН весьма определенное место. Если два-три года назад мы искали, кому можно продать свои услуги, то сегодня мы скорее сталкиваемся с переизбытком заказов.

- Сколько сегодня зарабатывает научный сотрудник?

- Как и в Москве, мы недавно установили увеличение окладов в 1,3 раза и приняли следующие расчетные ставки: 3,5 тысячи рублей - доктор наук, 2,2 тысячи - кандидат наук, 1,5 тысячи - научный сотрудник без степени и одна тысяча - прочим сотрудникам. Но это все из бюджета. Поскольку у нас бюджет составляет всего половину средств, то можно рассчитать, что реальная зарплата будет в два раза больше. Но это, как средняя температура по больнице, еще ни о чем не говорит - все надбавки зависят от конкретного института. Мы приняли и специальную программу по молодежи - кроме аспирантской стипендии в 700 рублей каждому аспиранту доплачиваем по 800 рублей из бюджета и призываем, чтобы институты выплачивали из своих средств еще, чтобы дотянуть до двух - двух с половиной тысяч рублей.

- Как вы относитесь к действию в Сибирском отделении разных международных благотворительных фондов?

- На первом этапе, при полном упадке науки, эти фонды безусловно сыграли важную роль, не столько даже денежную, сколько моральную - показали внимание международной общественности к проблемам нашей науки. Сегодня же это камуфляж каких-то совершенно иных целей. Реальное сотрудничество, которое у нас есть с зарубежными институтами и компаниями, идет по своим законам, и здесь, вообще говоря, никаких фондов не надо. Если наука есть, и наука хорошая - потребитель найдется всегда.