Константин и Юлия Костины четырнадцать лет в браке. Уютный дом и двое красивых сыновей. Счастья стало еще больше, когда в этой семье появилась дочка.
Родителям не пришлось ждать много месяцев, прежде чем малышка научится ходить и произнесет свои первые слова. Когда они впервые увидели свою крошку, она уже все это умела. Всего через несколько дней после того, как они стали родителями Веры, они услышали от нее самые прекрасные слова — «мама» и «папа». Это не фантастическая история, нет ничего сверхъестественного в том, что у ребенка появилась семья, противоестественно, что до полутора лет у Верочки ее не было. Противоестественно, что у сотен тысяч детей, брошенных родными матерями, ее никогда не будет.
Однажды младшего сына супругов Костиных положили в больницу, вместе с трехлетним Семеном отправилась сюда и его мама. Соседние палаты были переполнены, детям, которые лежали там, медсестры приносили лекарства, проводили процедуры, меняли пеленки или подгузники, но Юлия знала, что эти манипуляции не имеют ничего общего с той заботой, которую способны подарить только родные любящие руки. У этих крошек родителей не было, а имя было одно на всех, их называли жестоким словом «брошенные»…
— Там были дети разного возраста, — вспоминает Юлия, — совсем малютки, они лежали в кроватках, не умели даже ползать… Некоторые ребятишки заглядывали по вечерам к нам в комнату, они к нам тихонько подходили и смотрели в глаза, чтобы мы их приласкали, поговорили с ними…
Когда Константин пришел проведать своих родных, Юлия рассказала ему, что в соседних палатах живут дети, которых никто никогда не навещает. Ее муж отреагировал спокойно, но с той пронзительной мужской невозмутимостью, за которой чувствуются чистые ноты сострадания. Юлия в ответ услышала: «Надо брать». И она поняла, что есть моменты, когда много слов не нужно…
Еще неделю после этого разговора Юлия с сыном провела в больнице, каждую ночь она засыпала с мыслью об увеличении семьи. Все эти семь дней Константин тоже не переставал размышлять о переменах, которые неизбежно ворвутся в привычный уклад их жизни с появлением приемного ребенка. Потом они думали вместе, проговаривали каждый со своей точки зрения последствия этого решения, важнейшего в их судьбе и судьбе их будущего ребенка. Юлия «рассуждала» сердцем, она чувствовала, что сможет полюбить и воспитать маленького человечка, стать ему Мамой. Константин выступал со стороны разума, моделировал самые сложные ситуации, с которыми им предстоит столкнуться: переходный возраст, наследственность, несоответствие характеров… Но у них растут двое родных сыновей, разве с ними не будет проблем? В общем, в их дом приемного ребенка привел не минутный порыв.
К тому, что в доме появится новый член семьи, готовились не только супруги. Младшему Семену было всего три годика, а вот девятилетний сын Никита уже был вполне взрослым, чтобы понять, что произойдет. Но в свои детские годы добрый и отзывчивый мальчик знал еще и то, что на свете есть детки, у которых нет мамы и папы и которых называют сиротами. Юлия не сомневалась, что в сердце ее сына есть место состраданию, поэтому для нее его согласие принять сестренку было вполне естественной реакцией.
Впереди был следующий нелегкий шаг — выбрать «своего» ребенка. В этом отношении приемным родителям несколько сложнее, ведь на их плечах оказывается бремя ответственности за малыша, который в одно мгновение может обрести родителей, а может остаться в детдоме…
Юля знала только то, что это будет дочка, в остальном, как и с родными детьми, положилась на Божью волю. Перед тем, как отправиться в дом ребенка, она пришла в церковь и попросила Бога дать ей знак, дать почувствовать «свою» девочку. Когда Юлия увидела карие глазки Верочки, такие круглые и большие, она их сразу «узнала». В день их первой встречи малышке был год и три месяца. Верочка не бросилась в объятия к новой маме, она прижалась к воспитательнице, с чужой тетей общаться не спешила. Но уже совсем скоро Вера к Юле привыкла и каждый день ждала, когда к ней придет мама.
— Пока шел процесс адаптации, я немного стеснялась воспитателей и называла Веру по имени, — признается Юля. — Но когда малышка стала жить у нас дома, я сразу же стала звать ее дочкой, а она меня — мамой.
Если со своей новой мамой и братьями Вера нашла общий язык довольно быстро, то процесс привыкания к папе девочке дался немного сложнее. Первое время малышка очень неуютно чувствовала себя на руках у Константина, было видно, как она напрягалась, когда он пытался взять ее за руку. Психологи объясняли это тем, что девочка просто не привыкла к присутствию мужчины, ведь в доме ребенка она видела только женщин. Но время, забота и любовь ликвидировали и этот барьер.
Никто не будет спорить, что взять в семью неродного ребенка — намерение благородное. Оно встречает поддержку в обществе, а вот в кругу родных и близких это решение, к сожалению, чаще всего наталкивается на стену непонимания. Юлия и Константин хлебнули его сполна.
— Мы знаем, за глаза некоторые из наших знакомых крутили пальцем у виска, — рассказывает Юлия. — Соседи осуждали в открытую, спрашивали, зачем нам это нужно, ведь мы не получим за это от государства ни денег, ни квартиры… Родители к нашему поступку отнеслись с холодным равнодушием. Только потом, когда мы стали ездить к ним в гости и они познакомились с Верочкой, поняли, что это хороший ребенок и что с ее появлением наша семья стала сплоченнее, дружнее…
Вот уже два года в этой семье трое детей, родители не делят их на кровных и неродных. Никите уже одиннадцать лет. Он чувствует себя старшим и ответственным, помогает маме и с Верочкой, которой через неделю исполнится три года, и с пятилетним Семой. Не всегда дома царит идиллия; слезы, ссоры, дележка игрушек — сцены нередкие. Но без этого, считает Юлия, семья
— Конечно, я сравниваю своих детей, — признается Юлия, — но не по уровню родства, а по поступкам. Вера для меня иногда ближе, чем сыновья, наверное, потому, что она — девочка. Она меня понимает с полуслова, все время ластится…
