Прокурор констатировал, что только за один год в сфере применения мер общественного воздействия из 960 ходатайств трудовых коллективов 859 было удовлетворено. Отказали в заступничестве по 101 ходатайству. В итоге передали на поруки 410 человек, еще 21 гражданин был передан на перевоспитание в коллективы без ходатайств.
Прокурор привел примеры перекосов, когда иного конкретного человека надо было конкретно прятать за решетку, а он, помахивая гуманной бумажкой от коллектива, рвался на свободу.
Вот некий Витя Юрков совершил в составе группы три разбойных нападения. На следствии выяснилось, что Юрков дважды судим. Посидел он хорошо, а работал на металлургическом заводе всего три дня. Тем не менее, коллектив металлургов решил, что рецидивиста надо «спасти любой ценой». Юркова «перевоспитателям» на поруки не выдали.
С такой же просьбой обратились в суд трудящиеся Инструментального завода, ратуя за освобождение своего работника Стразина, укравшего в паре с неким Пахомовым имущество на 1800 рублей и ограбившего прохожего. Дважды судимого Стразина, уже отсидевшего двадцать лет, суд на перевоспитание тоже не отпустил.
Работники стройцеха Новосибирского речного порта ходатайствовали за карманного вора Корнеева, ранее осужденного за кражу условно, а через 7 месяцев попавшегося снова. Мать карманника выступала на собрании речников и говорила, что великовозрастный сын не послушен, пьет, играет в карты. Собрание из 21 работника все же решило, что воришка еще молоденький, чего ему сидеть, трудовую биографию портить — заступилось за него перед судом. Однако, вопреки мнению речников, карманнику вынесли реальный приговор.
Некий Егоров, приняв изрядную дозу спиртного, угнал военную машину, разогнался и у кинотеатра имени Маяковского, сбив светофор, врезался в группу новосибирцев. Один мужчина погиб, был травмирован пятилетний мальчик, еще три человека доставлены в больницу. Это событие обсудили пятеро плотников (коллектив) завода № 231, где убийца трудился в одной бригаде со своим отцом. Собрание плотников постановило, что Егоров ― человек молодой, неискушенный, взысканий не имел. Ну, прав на вождение у него не было, выпил лишнего ― с кем не бывает. Надо бы отпустить… Не отпустили.
Другого убийцу, некоего Бернштейна, бумага с просьбой о смягчении участи настигла уже на зоне. Коллектив цеха №16, завком Александров и директор Инструментального завода Валентович, судя по тексту, отнеслись «со всей серьезностью к этому вопросу», ходатайствовали об отдаче оступившегося товарища на поруки. «Это наш рабочий, и он осознал свои ошибки за два года пребывания в лагере», ― писали поручители.
«Ошибки» заключались в том, что Бернштейн пришел на дискотеку в женское общежитие швейной фабрики имени ЦК Союза швейников, прихватив с собой два ножа. Он по пьяной лавочке пустил ножи в ход, заступившись за товарища: догнал и убил обидчика в подъезде дома. В противовес заводской бумажке в прокуратуру из лагеря поступила характеристика осужденного: имеет 9 взысканий, груб в обращении, за своим внешним видом не следит. Кандидат на свободу из карцера не вылезает, а за него на воле ходатайствуют о смягчении наказания!
Два факта коллективного заступничества поражали воображение. В первых рядах одиозных ходатаев оказались железнодорожники.
Работника железной дороги Жданова осудили на пять лет за хищение социалистической собственности. Вскоре поступило ходатайство от парткома, месткома и руководства Кулундинской дистанции зданий и сооружений с просьбой о передаче преступника на поруки с оригинальной мотивировкой. Дело в том, что дистанция нуждалась в украденных материалах, и Жданов, решив помочь товарищам, совершил воровство. То есть вор рисковал в интересах коллектива, что хорошо, но ненароком попался ― а вот это плохо.
Нечто подобное написали в прошении, поступившем на зону из правления колхоза «Пламя» Сузунского района. Колхозники просили рассмотреть вопрос об освобождении поселянина Обыскалова, так как «остро нуждались в рабочей силе». Мол, хлеб убирать некому, а здоровый мужик в лагере без толку прохлаждается. Эта просьба, конечно, не могла перевесить вину циничного преступника: Обыскалов неоднократно насиловал свою дочь, она делала аборт.
В настоящее время институт ходатайств и прошений ушел в историю. Зато мощно и масштабно заработал другой механизм освобождения преступников по «удо» ― условно досрочное освобождение за примерное поведение и по болезни.
