Супруги Николаевы не сдаются

— Это в первую очередь наличие скота и количество произведенной продукции. Кроме того, прирост к уровню 2008 года. Равных супругам Николаевым у нас нет. Им вручены почетная грамота районной администрации и денежная премия в сумме полторы тысячи рублей.

И вот мы едем в Земляную Заимку. Заранее предупрежденный хозяин встречает нас у ворот и сразу ведет на подворье. Оно обширное и довольно богатое. Крупнорогатого скота почти тридцать голов, из них одиннадцать коров. А какие они сытые, справные, будто на выставке, одно слово — племенные, закупленные в свое время в сельхозпредприятии «Советская Родина». Есть и овцы — более семидесяти голов.

За дворами — пирамиды навоза на железных листах.

— Продаешь, хозяин? — задаю вопрос. — На перегное нынче можно озолотиться.

Хозяин смотрит на меня недоверчиво, как на человека, свалившегося с Луны.

— У нас нет дачников, навоз отдаю совершенно бесплатно. И вывожу на своем тракторе, потому что далеко не у всех есть транспорт. Я уже за то благодарен людям, что они соглашаются взять навоз, иначе мы очень скоро замусорили бы весь двор.

Затем кивает на многочисленные стога. Их, наверное, не меньше десятка, хотя уже на дворе вовсю бушует весна и скоро скот выйдет на выпаса.

— У меня есть отличное приспособление для вывозки сена с луга: стоговоз с лебедкой. Включаю кардан — и стог сам ползет на волокушу. В прошлом году вместе с Лилией Александровной, моей супругой, заготовили более тысячи центнеров грубых кормов. А еще людям помогли. Восемь стожков за спасибо поставили. Помог земляку да вдовушке Людмиле Осиповой.

Входим в дом, где нас с Убушаевым ждет радушная хозяйка. Надо сказать, что супруги Николаевы — особые люди. Это не работяги в привычном нашем представлении. Оба из привилегированного сословия. Лилия Александровна четверть века работала в совхозе «Маяк» экономистом и почти шесть лет возглавляла колхоз с тем же названием. Николай Андреевич семнадцать лет ходил в председателях сельсовета, затем был главой Землянозаимского муниципального образования. Работать оба умеют и любят, хотя часто спорят между собой.

Они и в нашем присутствии спорили. Причем, как я заметил, если Лилия Александровна все уменьшает, то Николай Андреевич, наоборот, все увеличивает. Стали говорить, на какую денежную сумму продают молока, мяса, какую имеют прибыль. Хозяйка, экономист, настаивает на 50 тысячах рублей, а хозяин говорит, что эту сумму можно смело удвоить или даже утроить. Стали считать овец — и тоже крепко заспорили. Сколько их на подворье? Оба точно не знают. Лилия Александровна говорит, что овец сосчитать невозможно, потому что их частенько воруют, а Николай Андреевич говорит, что они никому не нужны, зачем наговаривать лишнее на людей.

Кстати, об овцах. Супруги (здесь они были единодушны) уверены, что это благодаря их примеру овец стали в массовом порядке разводить в селе. Каждый владелец подворья держит с десяток голов, а кто и поболее того. Овца — живой ходячий холодильник. Ее можно в любое время года, даже в жаркое лето, без всякой боязни пустить на убой, продать мясо.

— Покупают овец очень охотно, — говорил хозяин. — Едут к нам из Чанов, из окрестных сел, просят на шашлык. Состоятельных людей стало больше, это несомненно. Да и для дома баранина хороша. Особенно в пору жарких летних работ, когда приходится привлекать наемную силу.

А вот коров в селах и деревнях стало меньше. Это и дало Николаю Андреевичу повод как-то сказать нанятому сельским сходом пастуху Леониду Эхнеру, что если бы не они, Николаевы, то ему и работы бы не нашлось. За каждую голову крупнорогатого скота он получает от них 130 рублей — почти четыре тысячи рублей в месяц.

А стало меньше коров потому, что резко упали цены на молоко. Доходило ведь до того, смешно об этом говорить, что за литр давали четыре — четыре с половиной рубля. Ниже нижнего предела. Вот люди и пустили буренок под нож, и только Николаевы не сдались, хотя уже не молоды, а хлопот со скотом очень много. Рассказывают, как телилась корова Майка: с одиннадцати часов утра и до двенадцати ночи.

— Мы через каждый час бегали к ней, — рассказывает Лилия Александровна. — И наконец дождались приплода. Теленок родился крупный, здоровый. На подходе еще две коровы, еще два телка.

Они оба любят скот, хотя и здесь у них нет полного согласия. Как-то заболела Зайка, стала прихрамывать, сильно похудела. Николай Андреевич вынес свой приговор: сдать на мясо. Лилия Александровна стояла за Зайку горой: мол, не дам, не позволю. Корову вылечили, откормили, и недавно она тоже дала приплод. А вот одну животину все-таки пришлось прирезать. Пропало вымя. Может, сглазил кто? В деревне такое случается.

Послушаешь супругов и удивишься: сколько, оказывается, несуразицы в нашей жизни, особенно при ведении частного подворья! К примеру, за килограмм шерсти дают всего-навсего пять рублей. Овчину тоже никто не закупает. Приходится выбрасывать их на свалку.

— У нас сын Владимир — крупный бизнесмен, живет в Нижневартовске, — рассказал хозяин. — Он советовал самим наладить выделку овчины. Но ведь это надо уметь. Государство от всего отстранилось, и дубленки мы закупаем в Турции, хотя своего сырья море.

Или вот еще один казус. Частные подворья дают продукции не меньше, чем акционерные общества, а кое-чего и побольше. А вот дотаций подворью не положено, будто это совсем другой мир. Николаевых это очень возмущает: если помогать, то помогать надо всем.

А диспаритет цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию?

— Был я недавно в Татарске, в магазине «Луч», — рассуждал Николай Андреевич. — Купил четыре воздушных шланга, один молочный и четыре сосковых. Думаю, тысчонки вполне хватит. А с меня слупили аж две. А нашу продукцию — молоко и мясо — не ценят, будто падает она с неба.

Тем не менее Николаевы не жадные люди. Молоко жителям села продают так же, как и предпринимателю-закупщику — по восемь рублей за литр, хотя полторашка в селе, как и в Чанах, стоит 25 рублей. Имеют сепаратор, маслобойку и, если есть спрос, готовят масло, сметану. Но самое удивительное: несмотря на все перипетии, поголовье скота сокращать не собираются. В этом вопросе у супругов полное единодушие. И, как говорится, Бог им в помощь.